Верховный ван

Следом за женщиной в дом вошёл Лютый, заслонив собой лучи рыжего света в проёме двери.

– Что произошло? – зарычал он на Рейвана, подойдя ближе к Ингрид.

– Успокойся, Дэрон, – сказал Тирно. – Девочке стало нехорошо, она слишком настрадалась.

Дрогнув ресницами, Ингрид начала приходить в сознание. Рейван сжал её ладонь, давая знать, что он рядом.

– Что с ней случилось? – спросила целительница, присев на краешек постели к Ингрид и поглядев на Рейвана.

– Потеряла сознание, – произнёс он, ощутив тепло от плеча целительницы.

От неё исходил сладкий аромат, мгновенно вызвавший у него опьянение. Это был запах женщины, который заволновал в нём нечто потаённое, звериное и первобытное, что не убить даже кзоргскими зельями.

Рейван резко встал и отошёл в сторону, испугавшись этого чувства, никогда ранее не испытанного им.

– Да, девочка, тебе нужно поесть, ты истощена, – целительница взяла Ингрид за руку.

Она осмотрела кожу, прощупала сердцебиение на шее. Ингрид съёжилась от чужих прикосновений и разозлилась на незнакомую женщину из-за того, что Рейван, уступив ей место, сбежал в другой угол комнаты.

Целительница, как будто угадав мысли Ингрид, ласково пригладила её растрепавшиеся золотистые волосы.

– Ты не ела много дней. Наберёшься сил – и всё будет хорошо.

В голосе и ласковых руках целительницы Ингрид ощущала материнскую заботу.

– Меня зовут Маррей, – произнесла женщина.

– Я Ингрид, дочь Верховного вана Ингвара.

– Наслышана о тебе. Ни о чём больше не волнуйся. Отдохнёшь у меня здесь, я о тебе позабочусь.

Ингрид покорилась словам Маррей и опустила напряжённые плечи на подушку. Целительница укрыла её одеялом и успокоила прохладным прикосновением ко лбу.

– Тебя не насиловали? – негромко спросила она.

Лютый выронил кинжал, который вертел в руках, и Маррей смерила его строгим взглядом.

– Нет, – смущённо помотала головой Ингрид.

– Хорошо, – улыбнулась Маррей.

Повернувшись к мужчинам, целительница пристально поглядела на Лютого, который прилёг на одну из свободных кроватей, затем перевела взгляд на Рейвана. Он с мрачным видом сидел в тени, на табурете у стола, наблюдая за всеми.

– Воин, – произнесла Маррей, не зная, как обратиться к нему, – подай воды, позади тебя кувшин и кружка.

Он обернулся, чуть не опрокинув предметы на столе, наполнил кружку и протянул ей. Движение его оказалось неуклюжим, и немного воды пролилось на пол и подол платья целительницы.

Маррей недобро поглядела на него.

– И как ты меч-то держишь? – фыркнула она.

Лютый и Тирно на пару рассмеялись над Рейваном. После долгого и тяжёлого испытания воинам требовалась потеха. К насмешкам соратников Рейван давно привык, а вот укор целительницы его сильно задел. Он и без того, свирепея от близости Лютого, еле сдерживался, чтобы не разрешить кровавой песней главный свой вопрос.

– Как твоё имя? – выдержала Маррей его разозлённый взгляд.

– Рейван, – глухо ответил он.

Целительница высокомерно осмотрела его грязный доспех, поцарапанные кожаные штаны и сапоги, потом перевела взгляд на Лютого.

– Дэрон, ты знаешь, как я отношусь к чистоте в моих помещениях. Уведи отсюда своего друга. И помойтесь: вы все в крови, – приказала она, брезгливо сморщив нос. – Уверена, что в чужой.

Поджав губы, Маррей дожидалась, когда воины выйдут. Лютый неторопливо поднялся и прошёл к дверям, кивком приказывая Рейвану двигаться следом.

Выйдя на крыльцо, галинорец окрылённо проскакал по ступеням. Он был в победном настроении от встречи с Маррей, которую не видел уже несколько лет. И он был счастлив, зная, что здоровью Ингрид ничто не угрожает. Мечты его теперь сосредоточились на грядущем пиру: он представлял, как напьётся мёда и отведает поджаренного барашка.

Яркое весеннее солнце заливало двор, запах молодой травы и первых распустившихся цветов дурманил голову. Рейван прищурился от бившего в лицо света, следуя за галинорцем, который ловко огибал шедших навстречу воинов и детей, визжавших от веселья.

Воины подошли к колодцу, расположенному вблизи крепостной стены, напротив дома целительницы. Лютый, вращая ворот, поднял из глубины ведро и поставил на скамью. Не обращая внимания на Рейвана, он с нетерпением развязал наручи, расстегнул пряжки доспеха и стянул тяжёлую броню. Затем наполнил черпак, опрокинул его себе на голову и начал оттирать руки и лицо от грязи, пота и крови.

Рейван, увернувшись от летящих брызг, поедал его взглядом.

– Что, собираешься убить меня? – произнёс Лютый, отерев ладонью мокрый лоб.

– Да, – ответил Рейван.

Рука его опустилась на эфес меча, готовая выполнить приказ. В этот момент к ним подбежал парень лет пятнадцати с косой на спине, такой же, как у всех рисских воинов, в шерстяной рубашке, подпоясанной широким ремнём, и озорными, как у всех юношей, глазами.

– Приветствую воинов вана Ингвара, гостей Хёнедана! – поклонился парнишка. Рейван расслабил пальцы. – Ван Харальд просил передать, что ждёт всех в большом зале, – парень показал на главную башню. – А разместиться вы сможете вон в той казарме с другими воинами.

– Хорошо, спасибо, дружок, – сказал Лютый, похлопав парнишку по плечу, – беги.

Затем поглядел на Рейвана, хищно раздувающего ноздри.

– Не здесь, мясник ты проклятый! – бесстрашно прищурился галинорец. – Доставим Ингрид в Нордхейм, и там… Не бойся, я не сбегу. Я мог бы выдать тебя Харальду, но не стал. Потерпи немного.

Лютый похлопал и его по плечу, на что Рейван стиснул челюсти так, что зубы заскрипели. Лютый тоже оскалился и, набрав очередной черпак, вылил его на голову кзоргу.

– Умойся. А я пока пойду в большой зал – жрать хочу.

Галинорец взял под мышку ремень с ножнами, прижал к себе наручи, подцепил доспех и устало зашагал в сторону главного дома.

Утерев лицо, Рейван вошёл вслед за Лютым в большой зал. Злость всё больше разрасталась в нём – хотелось с кем-нибудь подраться. В дверях Рейван налетел на крепкого воина, шириной и неповоротливостью напоминавшего горного тролля, его лицо дочерна было расписано рунами. Поглядев на рисса со звериной прямотой, Рейван решил, что довольно ему прикидываться безобидной овцой в стаде, ведь он был волком, страстным хищником. Он не стал уступать воину дорогу. Но грозный соратник Харальда улыбнулся и, похлопав гостя по плечам, сам отошёл с пути.

Зал был полон людей. Их разнородные голоса и попытки скальда, мерно бьющего в барабан, подчинить общий хаос единому ритму давили на Рейвана с самого начала вечера. По всему залу полыхали горящие чаши, щиты и топоры торжествовали на стенах. Ван Харальд сидел на возвышении за центральным столом в окружении ближних соратников и жены. Превозмогая гул голосов, он увлечённо рассказывал о былых войнах с набулами.

– Мы всегда были сильнее их! Мы всегда побеждали и победим вновь!

Увлечённый рассказом, ван всё же заметил, как молодой воин из Нордхейма рухнул на скамью в самом углу зала и потянулся к кубку.

– Нет, иди тоже сюда! – воскликнул Харальд, махнув Рейвану рукой. – Садись ближе, вы мои гости.

Рейван досадовал, что удостоился общего внимания, но возможность наблюдать за Лютым сделала эту неприятность чуть более сносной.

– За тебя и твой дом, ван! – Рейван протянул кубок навстречу руке Харальда, и все соратники присоединились к его тосту.

– Рейван, это моя жена Алва, а моего сына Рёгнара ты знаешь, он бился с вами в лесу.

Сидевшая рядом с Харальдом прекрасная, хотя и немолодая женщина в расшитом золотом платье слегка поклонилась Рейвану. А широкоплечий мужчина, молодой, но уже с рунами по всему черепу, встал и дружелюбно положил ладонь гостю на плечо.

– Садись сюда, – указал Рёгнар на скамью против себя.

Лютый подвинулся, давая место кзоргу, и продолжил жадно жевать горячее мясо. Рейван перекинул ногу через скамью и тяжело опустился за стол. Перед ним немедленно поставили блюдо и полный кубок. Кругом вновь загремели тосты.