Адаптация

И к каким же выводам он пришел? Увы, не к самым приятным. Генератор, создающий помехи и барьер, действительно существовал, а его сеть распространялась на всю площадь уцелевшей зоны. Излучение — возможно, побочное, а может, и целенаправленное — действовало на разум, превращая людей в марионеток, играющих некие роли. Да, теперь Калеб был абсолютно уверен, что никакой магии и мистики тут нет, и все дело в обычном электромагнитном воздействии. Еще двести лет назад ученые смогли с помощью магнитов менять процессы в мозгу, заставляя людей совершать подчас странные вещи, причем по собственной воле. В итоге эти разработки запретили, но кто мог дать гарантию, что их не продолжили на далекой планете?

Оставался, конечно, неудобный вопрос: почему же сам Калеб не подвергся воздействию загадочного излучения? Ответ на эту загадку мог стать решающим, поскольку, разгадав ее, станет возможным вернуть Рича. Однако пока что у него не было ни одной догадки на сей счет. Может, недоставало данных, а может, логические размышления не являлись его сильной стороной. Как бы то ни было, а следовало для начала просто подождать. Процессия направлялась в столицу, где находился король, а самое главное, вероятнее всего, и злополучный генератор. Такая структура выглядела весьма логичной, к тому же он только что миновал четвертое дерево, расположившееся строго по прямой к остальным «вышкам», а это значило только одно — они движутся к центру.

Получив некое душевное успокоение от того, что гора сама идет к нему, Калеб решил проверить, что же может противопоставить грядущим неприятностям. То, что компаса и шокера его лишили, он заметил еще вчера. Оставили лишь кулон, и тот, видимо, из — за того, что сочли рубин проклятым или заговоренным. И на том спасибо, но этим памятным кристаллом только в зубах и можно ковырять, для других целей камень был не пригоден. Еще одним нерадостным наблюдением стало белое пятно на штанине, ровно в том месте, куда накануне присосалась плесень. В полумраке темницы это не настолько бросалось в глаза, а сейчас, на солнце, стало отчетливо видно, что ткань будто изменила структуру: вместо нейлона с кевларовым напылением теперь красовалась «льняная заплатка», будто нарочно вставленная нерадивым портным. Вот после этого плесень уже не казалась таким уж нереальным сном. И все же необъяснимых странностей с него, пожалуй, хватит.

Калеб задрал голову, надеясь, что хотя бы в небе его не поджидают сюрпризы, для существования которых пришлось бы придумывать обоснование. Обычное голубое небо с призрачными дисками двух небольших лун. Почти земное, если заслонить один спутник пальцем. Почему — то это место нагоняло на него тоску по дому. Странно, но нигде из множества миров, где они с Ричем побывали, такого чувства не возникало. Быть может, причина как раз таки в поразительной схожести здешних пейзажей с родными краями.

Чтобы развеять гнетущее чувство, он развернулся на восток, где за кронами деревьев скользила выжженная полоса иного мира. Ветер поднимал и закручивал прах былого в пыльные смерчи, что напоминали колонны, поддерживающие небесный свод. Стоило только Калебу привыкнуть к контрасту двух реальностей, как на границу леса и полей вырвался поезд. Пыхтящий локомотив шумно мчался параллельно колонне, выбрасывая плотный столб дыма и пара, и больше напоминал стального монстра, нежели творение рук человеческих. И в то же время, паровоз казался одновременно родным и чужеродным элементом. Он будто сбежал из какого — то вестерна, а может, и из исторического детектива, но все равно смотрелся несколько нелепо на фоне кареты с лошадьми, словно бездарный режиссер смешал эпохи и жанры в одном фильме.

После этого Калеб без ложной скромности мог заявить, что видел всё. Он проводил взглядом состав, на который никто из свиты даже внимания не обратил, и растянулся на жестких досках телеги, подложив руку под голову. Поза, конечно, до крайности неудобная, вдобавок еще и цепь доставляла массу неудобств, но уж лучше так, чем обниматься с прутьями клетки. Его взгляд устремился в небеса, зашторенные узором зеленых крон. Ему чудилось, будто его подобрал сельский старичок и разрешил поваляться в кузове старенького пикапа. Под такие мысли ехалось куда приятнее, и думы о скорой и мучительной смерти не посещали его голову, и в итоге ему даже посчастливилось задремать.

Сколько прошло времени он не знал, но когда под колесо попал крупный булыжник, и телега резко подпрыгнула, знатно встряхнув свой живой груз, леса уже и в помине не было. Калеба едва не опрокинуло на бок, но он вовремя подставил руку, избежав позорной встречи с щетинистыми досками, прикрытыми редкой соломой. Дремоту как рукой сняло, и, потерев глаза, мужчина огляделся. Вокруг простирались поля и пастбища, а впереди уже начиналась городская окраина. Обоз выехал на мощеную улицу, окруженную опустевшими домами, и на мгновение Калебу показалось, что они вернулись в тот безымянный город, с которого и начались все его невзгоды. Но очень скоро взору предстала совершенно иная картина.

Они проехали по небольшому мосту через бурную реку, возможно, ту самую, чьи воды так страстно возжелали вторгшегося в нее десантника. Теперь же пенящийся поток был скован каменными глыбами, образующими подобие набережной, служившей одновременно и основанием самой настоящей крепостной стены, высотой метров в двадцать. На вид она смотрелась вполне старой, будто стояла здесь с незапамятных времен и воздвиглась еще древними королями. Процессия пересекла мост и неспешно въехала в распахнутые ворота, которые, судя по размерам, были вполне способны пропускать танки да и практически любые грузовики. Странная особенность для защитного сооружения. Может, именно поэтому подвесного моста здесь не имелось, подметил Калеб и отполз подальше от двери.

На улицах оказалось существенно больше народу, чем в первом городке. Но, как и там, честной народ представлял собой весьма пеструю толпу, эдакую смесь бедности и роскоши, но никто, похоже, не обращал особого внимания на клетку, что везли по главной улице. Калебу от этого стало чуточку легче, по крайней мере никто не будет кидать в него камни да тыкать пальцем, обвиняя во всех смертный грехах. Все оказалось чинно и благородно, хотя, может, все дело в карете кардинала, которая словно ледокол разрезала плотное уличное движение, заставляя горожан расступаться.

Дома, как и положено, плотно примыкали друг к другу, но были куда выше и богаче украшены. Практически все они выглядели одинаковыми, если не считать вывесок и лавок, занимавших первые этажи. Сами же улицы оказались достаточно широкими, а порой и вовсе походили на проспекты. Миновав один такой транспортный узел, колонна вырулила на прямую улицу, утыкающуюся в роскошное здание дворца с длинными колоннадами, лестницами и башенками. Но прежде, чем попасть в обитель роскоши, пришлось пересечь большую площадь, где с одной стороны расположились цирковые шатры, окруженные телегами, а с другой во всю кипела работа по наваливанию дров для будущего костра.

«Ну прекрасно, буду гореть, глядя на клоунов», — поморщился Калеб и едва не приложился затылком о прутья, когда телега резко остановилась. Они наконец достигли своей цели. Солдаты с облегчением спешивались, разминали уставшие мышцы да радостно болтали, пока к пленнику подбирался крепкий гвардеец с явно нехорошими намерениями и заветным ключом в руках. Дверь распахнулась, и Калеб на миг задумался: а стоит ли подчиняться? Может, попытаться всеми силами оказать сопротивление, напасть на охрану, вырвать оружие и начать бой? Итогом, конечно, станет унизительное поражение и, вероятно, сломанный нос. А следом в голове родился яркий образ совершенно другой крайности: как его, забившегося в угол клетки, хватают за ноги и волокут наружу. Позорная ситуация для настоящего солдата. Нет, если потребуется, то он пойдет на смерть с гордо поднятой головой и расправленными плечами и уж точно без кандалов, отекшей морды и уязвленной гордости.

— А цепочку снимите? — Калеб нагло протянул руки и потряс браслетами перед носом конвоира.