Страница 13 из 17
Ведь группа демократов дала даже телефоны, чтобы сообщали им, кто как себя вел, что говорил, а они будут передавать эту информацию прокурору. Что, 37-й год хотим повторить? И это тоже наше нынешнее завоевание?
Мы сегодня очень громко кричим, кто прав, а кто неправ, а может быть, это тактика, чтобы перед кем-то оправдаться? Не знаю. Но то, что делаем и творим несправедливость – это совершенно ясно. Но это же опять амбиции, а не попытка разобраться.
Дело ваше, депутатов, решать, быть мне на посту председателя или не быть, но каяться мне не в чем, и прошу решить объективно. Я не держусь за должность, и сегодня рваться к власти может только не совсем нормальный человек. Единственная и роковая моя ошибка, что я согласился на эту должность. Я все-таки хозяйственник и, оставшись без этой работы, подстраховывал исполком и занимался большую часть своего рабочего времени снабжением.
И спасибо членам президиума за прямой разговор, может быть, дольше проживу. И если мой уход с должности разрядит обстановку в Совете, я буду только рад. Прошу считать это моим заявлением на освобождение от должности председателя Совета.
Содоклад М. А. Бордюга
Уважаемые товарищи!
Сегодня я выступаю не только как член президиума Совета, но в значительной мере от тех товарищей по депутатской и общественной работе, которых некоторые из нас до совсем недавнего времени, часто с сарказмом, а иногда с пренебрежением и унижением именовали «этими демократами», или на партийном жаргоне дестабилизирующими, деструктивными силами общества. Я говорю и от имени тех, кто по совести, своей четкой гражданской демократической позиции, без всяких указов сверху или снизу, сам сделал свой выбор в дни переворота, противостоял хунте заговорщиков в районах и городах края. Но не превозносить одних и судить других вышел я на эту трибуну. Это дело наших избирателей и правоохранительных органов.
Мы хотим теперь уже вместе с вами, уважаемые депутаты, еще раз провести анализ происшедшего и дать объективную оценку действиям депутатов, руководителей Совета, его структур и до, и в дни переворота.
Депутаты краевого клуба и работающие с ними депутаты различных уровней, от районного до российского и союзного, никогда не страдали манией величия и не считали себя истиной в последней инстанции.
Мы всегда были открыты для вас, за что, наверное, и бывали «биты» вами же и на президиумах, и на исполкомах, и на рабочих совещаниях, и на сессиях; и по вопросам земельной и экономической реформы, и об изменении структуры управления краем, и по кадровой политике, и по демократизации средств массовой информации, и другим важнейшим проблемам, многие из которых отвергались вначале, а затем все же принимались, но с опозданием.
Мы так же, как и большинство из вас, не занимаем и не рвемся к высоким должностям, не обременены властью и привилегиями партийной элиты и некоторых крупных руководителей, повелевающих из своих кабинетов и с крайкомовских телефонов.
Но не это главное. Главное, пожалуй, в том, что привычка многих депутатов президиума и Совета работать по командам сверху, привычка к кулуарному выражению своих несогласий с так называемым подавляющим большинством и с руководством Совета привели к тому, что даже тогда, когда потребовалось честно и открыто заявить свое отношение к перевороту, осудить шайку преступников, доказать населению Алтая, что в крае по-прежнему действует избранная им власть, способная возглавить всеобщее противоборство с преступной кликой, некоторые из депутатов – руководителей продолжали искать здравый смысл, какое-то оправдание и даже рациональные зерна в действиях ГКЧП, сущность которого стала ясна сразу и до конца даже не юристам и не ученым-правоведам.
Поверьте, что мы и сейчас глубоко сожалеем, что среди таких депутатов оказались и руководители Совета, и некоторые члены президиума и исполкома, которые долгие годы работы во властных структурах довольно искусно добивались от людей спокойствия и покорности.
Это не голословщина. И в этом многие из депутатов и жителей края имели возможность убедиться еще раз, читая обращение председателя краевого Совета А. А. Кулешова к населению Алтая, слушая на заседании президиума исполкома 20 августа выступления Ю. П. Ильиных, заместителей председателя крайисполкома А. Г. Назарчука, В. Ф. Песоцкого, первого секретаря крайкома РКП В. А. Сафронова, содрогнувшись от слепого почитания ГКЧП и заявления на собрании депутатов секретаря КК КПР, народного депутата СССР И. В. Апарина, выразившего полное согласие с благотворными для народа целями и действиями преступного комитета.
Что это? Политическая близорукость, некомпетентность в государственно-правовых вопросах или, что еще невероятней – плюрализм мнений?
Давайте оценивать вместе. Но в любом случае это настолько серьезно, что тысячи избирателей на митинге 21 августа вполне однозначно дали оценку этим просчетам, оценив их как неспособность этих руководителей к выполнению своих прямых обязанностей в Совете, людей, катастрофически теряющих свой авторитет у населения и невольно ввергающих в такую же ситуацию весь Совет народных депутатов.
Где-то по-человечески, в первые часы переворота, наверное, и можно было понять растерянность и неуверенность своей позиции в действиях наших руководителей.
Я, говорю, наверное, ибо далее, несмотря на многократные настоятельные требования депутатов к председателям Совета и исполкома о необходимости их официального заявления по краевому телевидению и радио, в соответствии с нашими же российскими законами, всё же с их стороны в конце концов так и не последовало принципиальных действий, разоблачающих порочную сущность заговорщиков из центра.
Нет! В крае не было введено чрезвычайного положения и комендантского часа. Это верно.
Но ряд требований ГКЧП все же был реализован. В нарушение Закона о печати, статусе местных и российских депутатов последние были лишены возможности публичных выступлений в средствах массовой информации. Мое предложение о предоставлении такого права хотя бы Депутатскому клубу и группам было сходу отвергнуто президиумом и исполкомом и заблокировано аж до 23 августа, когда впервые увидела свет публикация сопредседателей Депутатского клуба «Провинциальная хроника государственного переворота».
Совершенно резонно задать нашим руководителям вопрос: почему Указы Президента России появились в «Алтайской правде» только 21 августа, хотя первый Указ был получен крайсоветом еще вечером 19 августа и о чем депутаты крайсовета были информированы далеко не сразу.
И почему зам. председателя Совета Ю. П. Ильиных вплоть до 27 августа расценивал телеграмму первого секретаря крайкома РКП, депутата В. А. Сафронова, данную им в горкомы и райкомы партии о поддержке путчистов на местах, всего лишь как досадную ошибку и политическую недальновидность? Зачитываю телеграмму.
«В связи с введением чрезвычайного положения примите меры участию членов бюро выборного партийного актива коммунистов проведении трудовых коллективах разъяснительной работы поддержку и содействие государственному комитету чрезвычайному положению СССР.
В практической деятельности строго руководствоваться Конституцией Союза ССР законами СССР о правовом режиме чрезвычайного положения. Пленум крайкома КП РСФСР переносится, сроки сообщим дополнительно – секретарь Алтайкрайкомпартии РСФСР Сафронов».
Почему промолчал председатель Совета Кулешов, когда на президиуме 20 августа в его присутствии председатель телерадиокомитета Петренко вопреки элементарной этике и уважению к депутатам, стремящимся донести людям правду о перевороте и Указе Президента России, охарактеризовал этих депутатов как телебанду, вторгшуюся в его собственную вотчину, хотя сам при этом не проявил ни капли гражданского мужества, прячась за спину ТАСС и подавляющего большинства президиума и исполкома. И еще много всевозможных «почему»…
Да потому, что, видимо, это и есть гражданская позиция руководства нашего Совета, определенной части его президиума, пришедших в Совет из партийных структур, некоторых членов исполкома, продолжающих в любой, даже в критической ситуации, действовать исключительно по указаниям сверху.