Страница 3 из 7
Сургучный мальчик
I.В оконной раме вспыхнет наугад – нательный крест изапертая птица – нет ожиданий – горбится печаль:войдёшь в неё, она начнёт двоиться и клеитьтвёрдый знак на календарь. Наш городвыгнут – соевый стручок, кулак разгульный – тромб вгруди тирана – клубничных трещин равномерныйсрез – здесь мальчик лепит тень аэроплана идальше с ней живёт наперевес. ХранитII.в слезах не воздух – мыльный шар – поддужный лязги певчий колокольчик, над язычком его стрекочетлуг и застревает мятликом в подмышках, а онзамрёт на месте, сделав круг, и встанет,словно циркуль – без одышки. Так смерть видней. Невытолкнуть за дверь – комок из горла остроносыхгорлиц – сургучное родимое пятно, в которомчестно, холодно и сыро – кафтан снимиIII.с себя берестяной, как парашют встревоженного ИЛа.Твой папа до тебя не долетел, он сон в обнимку спагодой сирени: нет закутков и страсти нет, идна – опустится бессмертник на колени,сойдя седьмой водой с веретена. И тихо липнет больк твоим рукам, когда ты небо складываешь втрое:рожок луны, Пегас, укромный дождь – и лист,как будто выкройка героя – испытываетпри сближеньедрожь.Торшер
Когда часы не в состоянии услышать самих себя – ночь —торжество – не расстояний, но углов. Обрывистовступая наугад – стеклянным холодкомдерзнёт пружинка – витаялестницаотождествлённых дней, и пляшет в зеркале серебряныйрожок. Что может быть намеренно плотней: чемамальгама, чем бессонница, чем память,в эти минуты голос – кованаяцепьнад якорем – упавшим между связок. И губы начинаютцепенеть, а привкус тишины – как битум – вязок:рукой дотронешься и Прометей отвязан,ногой заденешь, разомкнётся-–сеть.Фрагмент из сна
Я часто вижу замкнутый сон, размером с воскресноеутро: у него в перспективе линия берега, чьи-товысокие руки и косточки слив. Афишницыв летнем саду, укрытые ленинскойсутрой, и выпуклый – рыбьего глаза муар – объектив.В нём тесной струной – соломинкой цвета неба,на волоске от градирни имя твоё, и памятьуглами играет в досрочное нетто, аветер песком заметает кирпичный проём. Там береггалечной пастью глотает шальные сомнамбулыряженых волн, и ближе всего к опознаниюсчастья из всех частей речи – глагол.Прошедшие губы монетой втекают – рудою в словах,здесь краской подъездной на лестничных окнахзамашисто рисовать: то Junkers трофейный,то липнущий вывих, то ряску в воде,где леской пришито отзмеев воздушныхко мне же моё-–нигде.Матрёшка
I.Ты меня спрячешь от дождя в шарообразнойтесной сумке – твои нательные рисункигорят, как выемки вождя, настекловидном спящем теле под глинобитнойхохломой, и тянется из подземелий твояродня – нарушив строй. ЧутьII.ввинчивая до упора, разделят куклу пополам,и домотканый сарафан геометрическимузором – эмаль, стянувшись взавитки, как стёкла луж под первым снегом, —покроет конькобежный трек, и из тебя —как из ковчега наружу выйдетIII.человек. Уменьшенная часть лица глядит – товбок, то без пристрастки – и пламенеютнефтью краски возле пасхальногояйца из равномерных полушарий – опережаяоспин сыпь, а ты лишь девочка на шаре,берёзового сока вздыбь.IV.Разломится и твой ребёнок – птенец в яичнойскорлупе – и скулами начнёт скрипеть.Обернутый корой пелёнок,он будет ждать приход весны – чтобы надетьцветное платье: ты всем твердишь – онБожий сын от непорочногоV.зачатья. В его груди живёт звезда – латунныйдомик октябрёнка, и удалая шестерёнкаиз воробьиного гнезда вытачиваетженский бюст – такой же, как ржаное тесто —ногой придавишь – слышен хруст, рукойприжмешь – поёт невеста. Танцуй,VI.фанерная щепа – как яблочко на гжельскомблюде: ты тоже скоро выйдешь в люди —остановив полураспад самойсебя на чёт и нечет, на верх и низ, на ночь идень – как прыгающий вверх кузнечик —ты уменьшаешь свою тень. ИVII.вот последняя седмица из размагниченныхсестёр – сквозь горлышко глухих ретортона готова раздвоиться: на сизыйкоммунальный дым и противолежащийкатет, но остаётся рядовым средидвухъярусных кроватей.