Страница 10 из 11
— Схватываешь налету, Гриффин.
Если он и умело скрывает ложь, Кларк в этот вечер, возможно, видит больше, чем ей показывают.
×××
Когда они сидят у костра, а потом Рейвен на танец под хрипы еле живого радио приглашает хромающий Мерфи, чрезмерно манерный, но не теряющий оптимизма, несмотря на скорый конец, Кларк переводит взгляд на милующихся и поднимающихся на ноги Левитта и Октавию. Они с Беллами вновь оказываются на этой границе. Он улыбается, смотря на счастливую сестру, и она готова поклясться, что он сейчас ещё более счастлив, чем сама Блейк, кружащаяся в руках Левитта. Огонь танцует тоже: тенью на песке, жаром на лице мужчины, что всё же смотрит на неё. Так же, как в том треклятом зале.
Она отворачивается, встаёт и уходит к каньону, бездумно глядя в небо. Разговор с Мэди через связь по планшету только поднимает тревожность. Их миссия закончена. Доказательства вины Кэдогана подтверждают его задумку уничтожить мир, но они всё равно не решаются вернуться в дом, чтобы случайно не навести его, наверняка разъяренного и требующего крови, их крови, на друзей и семью. Вот они и отсиживаются в какой-то пустыне, ожидая чего-то. Ожидая финального аккорда. Слыша неуверенные шаги за спиной, Кларк уже готовится к очередному разговору, выворачивающему наизнанку и без того вымотанную душу.
— У меня есть ответ, — поэтому решает играть на опережение.
— На что? — теряется Блейк.
— На твой вопрос, — она нервно сглатывает, боясь новой порции боли. — В том мире мы ушли вдвоём после случившегося с Дексом. Мы просто плюнули на всех, стали эгоистами и ушли. Мы путешествуем и ищем себя. Я рисую тебя, когда тебе это совсем не надо, а ты читаешь мне по памяти о Древнем Риме, греческой мифологии и почему Август лучше.
— И, что, мы находим себя? — он не хочет разрывать устоявшуюся гармонию, но хочет быть вовлеченным в этот разговор, хочет дать ей знать, что он готов слышать её.
— В конечном счёте, да, я думаю.
Спустя секунду они синхронно обращаются к друг другу.
— Прости меня.
— Прости меня.
Одновременно. С одинаково горящими глазами. С тревогой, что другой не простит. С боязнью опять всё обратить в прах. В этом они превзошли многих. Два подростка, что когда-то люто не переваривали общество друг друга, в итоге стали мужчиной и женщиной, пережившими вместе что-то пострашнее банального «огня, воды и медных труб» — теми, без кого жить очень и очень тяжело. Они справлялись, конечно, в силу обстоятельств, что всегда их разлучали, но порознь совершали так много ошибок. Одна даже привела к фатальным последствиям.
×××
Рейвен плотно стягивает губы, делая вид, что ей всё равно, танцуют они в пустыне под умирающий голос какого-то певца, ей незнакомого, накануне того, как умереть, или разбираются в своих отношениях у каньона.
— Мы оба просто безупречные танцоры. Оба хромающие, оба…
— Какая же ты зануда, Рейес. Я пригласил тебя на танец, а ты только и думаешь о том, как мы смотримся. Какая разница?
— Как у тебя это получается? — она заглядывает в глаза, будто в них все ответы. — Казаться беззаботным за минуту до гибели. Метафорически. Ты ведь всегда так боялся этого. Смерти.
— Ну, мы умрём вдвоём. Рядом друг с другом. Это чего-то да стоит.
Рейвен даже если бы могла здесь разреветься, всё равно этого бы не сделала, но сердце так ноет. Тоскливо. По неслучившемуся более продолжительному их «вместе».
На краю жизни каждый из нас становится сентиментальным. И в этом нет ничего, чего можно было бы стыдиться.
— Иначе было бы отстой, помню, — кивает она, утыкаясь носом в его шею.
— Рейвен, — Джон вдыхает запах её волос, пропускает их сквозь пальцы, замечая как всё более прозрачной становится кожа, и выдыхает чистосердечное, горькое, но искреннее, — мне с тобой тоже не пусто. И я хочу, чтобы у нас было больше времени.
— Я тоже хочу.
×××
Кларк сдавленно кивает, а потом делает то, чего боялась слишком долго. Кларк боялась стать его проклятием, лишь прикоснувшись к губам. Так много людей пострадало, так многих не стало из-за того, что её губы говорили: «Я тебя люблю». Она целует сначала несмело, будто замерзая, но как только его рука ложится на её талию, заставив жар разлиться в животе, сильнее прижимается к его горячей коже. Есть только он, его руки и его губы. Есть мышцы, которые перекатываются под её руками, блуждающими то по его плечам, то по спине, сминая футболку.
— Мне не в первой целовать твои похолодевшие губы, — он усмехается, жадно вглядываясь в её лицо, словно боится забыть малейшую деталь, Кларк безумно хочется остановить время, но всё, на что её хватает, это клубящаяся внутри безысходность. В тот раз хотя бы умирала она одна, теперь же… — но хотя бы раз хотелось отойти от этой тенденции.
— Пообещай мне, что разыщешь меня там. В том мире, куда мы попадём, если это возможно. Пообещай, что, — её голос ломается, она не успевает стереть скатившиеся слезы, застывая при виде стремительно бледнеющей кожи Беллами, своей собственной. Это почти похоже на вознесение, только без тёплого света, этот — холодный, смертельный.
— Всё в порядке, Кларк. Я найду тебя. В любой из вселенных. Найду, испорчу первое впечатление и ты, скорее всего, подумаешь: «Что за гребаный мудак».
— Я запомню, что отдала этому гребаному мудаку сердце, — хрипит Гриффин, не отнимая взгляда от его лица, которое больше не искажается в гримасе отвращения при взгляде на неё. — Только дай знак, что это ты, и я пойму. Я всё пойму.
— Мне придётся найти сигнальную ракетницу для этого? — и как он только находит силы шутить? — Я в деле.
— До конца?
— До самого конца.
Комментарий к three
Да уж, для главы понадобилось больше времени, чем я планировала изначально, но из-за целого вагона причин вышла такая задержка. Простите меня. Но в любом случае, мы на пороге конца, как и они. Следующая глава - эпилог. И она, я надеюсь, выйдет намного быстрее, чем эта.
Всех благ, дорогие читатели, если таковые ещё есть. Искренне вас люблю????
P.S. Строки стихотворения отсюда: https://vk.com/wall-9073074_603592
========== four ==========
×××
— Я ощущаю тепло солнечного света, вижу, как растут деревья, чувствую запах полевых цветов. Это так красиво. И никогда не смогу забыть о том, где нахожусь.
Мэди поднимает голову вверх. Воздух мягко перебирает её распущенные волосы, пока снизу доносится приглушенный шум и копошение. Она загадочно улыбается, точно зная, кто за дверью, но делает вид, что чересчур занята, и продолжает писать:
— Более двухсот лет назад ядерная катастрофа уничтожила все живое на Земле, превратив ее в радиоактивную пустыню. К счастью, некоторым удалось уцелеть. Несколько раз выжившие теряли своих близких, своих друзей, себя. Но затем…
«Тшш!» — шипит кто-то снаружи, но будто опомнившись, запоздало замолкает. Мэди хмыкает, дописывая то, как всегда хотела закончить книгу.
— Преодолев путь через всю вселенную и обратно, человечество вернулось домой, обратно на Землю, и это больше не мечта, это реальность. Наша прекрасная реальность.
Она откладывает в сторону шариковую ручку и, вдохнув полной грудью, несдержанно прижимает к себе солидного объёма книгу. Прежде, чем сюда ворвётся орава непослушных детей, Мэди успевает поймать минуту обретенного покоя. Она наконец-то закончила то, что так долго и скурпулёзно обдумывала, о чём спрашивала остальных, и вот — результат прямо в её руках. С истертыми рёбрами её ладоней страницами, мятыми уголками и даже одной наполовину залитой чернилами страницей (за малышом Чарли никто не может уследить, он суёт свой нос всюду, где посчитает нужным, особенно в её работы, но кто осудит? перед его очарованием невозможно устоять! даже Мерфи не может).
— Так долго, — конючит Лу неожиданно громко, её отдергивает Август: «Будь терпеливее!».
Мэди оборачивается, вновь подумав, что эта рассудительность у него от матери и кричит: «Входите». Минутная заминка, наверняка неверящие переглядки, а потом комнату и балкон наполняет смех, потрясенные вздохи и нетерпеливые вскрики. Чарли вьётся вокруг малышки Алекс, и присутствие щенка заметно помогает ей чувствовать себя увереннее в компании остальных детей, а потом Лу тянет её к себе, зацепившись за ладошку, и Мэди переводит взгляд на брата. Август шаркает ногой, но не торопит, хотя неприкрытый энтузиазм, сверкающий в его глазах, говорит об обратном.