Страница 8 из 9
— И всё же, — настойчиво повторила заклинательница, довольно прикрывая глаза, когда поцелуи не прекратились, а продолжились, сползая вниз по руке, касаясь локтя, плеча, шеи, груди, живота, — если я исчезну… постарайся следовать за… той путеводной звездой, о которой говорила Пажа.
— Алина, я…
Его прервал крик. Истошные вопли. Суматоха на берегу вытолкнула их из тёплых объятий друг друга и вернула в реальность, где они были не больше, чем добычей для охотников.
°°°
Это был спланированный налёт дрюскелей.
Вокруг царил хаос: земля была мокрой от использования проливными воды из близлежащей реки, от затухших костров поднимались струйки или столбы дыма, в воздух взметались снопы искр из-за отбивающихся инфернов и вся поляна сверкала в отсветах. Смешались запахи дыма, подгоревшей травы и влажной земли.
Лязгали мечи, цепи и фьерданская речь.
На бегу перехватив взгляд Александра, Алина схватила его за рукав и, растеряв дар речи, зависла, но он понял, что она имела ввиду.
— Мы не позволим повториться тому, что случилось в прошлый раз. Хорошо?
— Да… д-да.
— А теперь заходи слева и, — его мозолистая рука коснулась алининой побледневшей щеки, — будь, пожалуйста, осторожна.
Она видела только суматоху, ослепляя дрюскелей, помогая инфернам удерживать огонь на их одежде и рассеивать свет так, чтобы тот служил щитом для детей и немощных. За неё цеплялись, на неё смотрели с восхищением и благодарностью, и Алина, несмотря на жестокие гримасы фьерданцев, их беспощадное оружие и плети, несмотря на бремя, возложенное на плечи, и придавливающее к земле с тяжестью этой самой земли, чувствовала себя в своей тарелке — её успевал навестить страх, то, стоило увидеть беспомощных гришей, как под каскадом чистейшего гнева истлевал собственный ужас. Она воздевала руки вверх, едва успевая производить нужные пассы, меняла позиции, воспроизводя какой-то известный на интуитивном уровне танец. Но сила питала её, плывущая под кожей, вплетающаяся в кровь, впаявающаяся в кости.
Всесильная, всеобъемлющая. Её.
Вопрос, требующий ответа.
Дыхание сбилось. Тяжело и лихорадочно поднималась грудная клетка. Не в силах насытиться, Алина не могла отнять руки. Впитывала. Наполнялась. Как путник, днями шедший по пустыни и, наконец, отыскавший воду. Голодный. Бесконечно жадный. На лице расплылась торжествующая, почти триумфальная улыбка. Вокруг расцветал свет, оплетающий воздух, как старые вишнёвые ветви, дарующий земле тёпло, ослепляющий гришей, застывших в оцепенении, замешательстве и удивлении, тянущийся на многие мили вперёд.
Она была этим светом, ответом, миром.
— Алина! — это подбежал Александр, и только тогда где-то на задворках она почувствовала вес его рук, удерживающих её под талию. Так звучала тревога и волнение. На него падал тёплый маслянистый свет, который излучала она сама. — Алина, ответь мне, что происходит? Алина…
— Мы ещё обязательно встретимся, — Старкова улыбнулась, ощущая непосильную тяжесть усталости, но всё же умудрилась поднять ладонь и провести пальцами по его щеке. Прощаясь. — Прости, что вновь убегаю.
°°°
Алина остервенело рванула вперёд, принимая сидячее положение. Перед глазами всё потемнело, а затем развернулось, вернув свет, цвета и звуки. Она оказалась внутри огромного шатра, а за локоть её поддерживал подоспевший Александр.
Александр в чёрном кафтане.
Она оторопела, поняв, что вернулась. Огляделась, мягко выскользнув из его хватки и проигнорировав вопрос о самочувствии. От гнева за обман не осталось и следа, только обида, тихая, съёжившаяся, но безмерно сильная. Алина разлепила сухие губы, но передумала что-то говорить, молча приняла стакан воды от взмыленного Дарклинга. Его состояние походило на нервное.
— Где Мал? — спросила она, поглядывая на проход. Больше здесь никого не было.
— Под охраной.
— Он цел?
— Алина, что ты… — Дарклинг поморщился от её настойчивого повтора.
— Он цел?
— Да.
— Сколько меня не было?
Дарклинг вскинул брови, озадаченный постановкой вопроса.
— Ты пролежала без сознания четыре дня. Сердцебиты не смогли выявить причину. Что ты помнишь?
— Я помню всё, — она встала на слабые ноги, отмахнувшись, чтобы не помогал. — Я твоя пленница?
— Позволь мне всё объяснить. Я не знаю, что там тебе наговорила старуха, но…
— Но что? Ты не виноват? — язвительно взвилась Алина, уступив уколу досады. — Не ты мною манипулировал? Не ты хотел использовать как карманный фонарик? Подумал, что ещё нужно, кроме заботы, внимания и похвалы, сироте, которая всегда была этого лишена? Потрясающий план, Александр, я искренне польщена твоими чувствами. И по горло сыта обманом.
— Обманом?
— Ты мне лгал со дня нашей встречи. Ты — Чёрный Еретик. Ты — создатель Каньона.
По его лицу скользнула тень. Или ей так показалось.
— Я не говорил тебе всю правду, но ни разу не лгал.
— Так у нас теперь частичная ложь и не ложь вовсе? Потрясающее увиливание. А этот заговор с Апратом? Отравление царя? Захват власти? Я слышала об этом в городе.
— Служение такому царю сродни предательству государству и совести, — не поведя и бровью, отозвался Дарклинг.
— Так ты у нас мученик? — издевательски вопросила Алина.
— Я уж думал, что ты понимаешь меня. Вечно скрываться, боясь, что тебя убьют за твой дар. Поэтому я построил Малый Дворец. Ты понимаешь? Всё это. Всё, что я когда-либо делал, я делал ради гришей. Ради Равки.
— Ты слеп.
— А ты не опытна. Безопасность наших людей всегда была моим приоритетом.
— Скажи это Жене, которую ты подарил царице совсем девчонкой, — прошипела Старкова, щурясь от головной боли и ломоты во всём теле.
— Она — солдат, как и все мы. Равка…
— Равка-Равка-Равка. Только это и слышно. Прекрати прятаться за какими-то идеалами. Ты проклятие для неё, а не спасение, — взвинченно завершила Алина, поздно спохватившись. На его лице мелькнуло судорожное осознание напополам с надеждой. Он смял расстояние в два счёта, чтобы сбить её с толку.
— Святые… — он устало, вымученно вздохнул, прикрыв глаза. — Я так долго тебя ждал, Алина.
— Так это была правда? — вопрошающе охнула Старкова, пошатнувшись. Дарклинг мягко придержал её за плечи. — Не сон?
— Я ждал тебе веками. В том шатре… В день, когда выяснилось, что это ты — заклинательница солнца, я на миг подумал, что сошёл с ума. Картограф Старкова была так похожа на ту Алину.
Он говорил не связно, с придыханием, переживая потрясение, идентичное её собственному, и удерживал за локти, мягко и завороженно поглаживая, словно не замечая за собой и боясь, что она исчезнет, как тогда.
— Я пытался, Алина… Всё это время я пытался разыскать тебя. Везде, где мог. Я встретил столько Алин и ни одна из них не была тобой. Это было сродни сумасшествию. А, когда потерял надежду, пытался следовать единственному, что от тебя у меня осталось. Совету про путеводную звезду… поверить не могу, — помолчав, добавил он и уже совсем, обессилев, произнёс. — Что нам делать?
— Не знаю. Искать компромиссы? Наконец, нормально поговорить? Для начала отпусти Мала, дай нам увидеться. И я обещаю, проблем не возникнет. А ещё я ни за что не позволю использовать Каньон в качестве оружия.
Дарклинг помрачнел, нервно дёрнув плечами.
— Этот разговор будет не из лёгких, но я согласен устроить его. И я тебя услышал. Завтра на рассвете встретимся в моём шатре, а пока отдыхай.
Он уже достиг полога, когда Алина окликнула его. Александр медленно обернулся.
— Слушай, я растеряна и всё ещё зла на тебя за ложь. Это так. Но я готова это обсуждать. Я не отказываюсь от своих слов о том, что хочу для Равки и гришей лучшего, и я знаю, что ты тоже этого хочешь. И я хочу верить в то, что вместе мы справимся, — в конце Алина даже позволила себе смешок с явной отсылкой к его горячей тираде у фонтана. — Что вместе сможем изменить мир.
Он медленно, но твёрдо кивнул.
— Что же касается нас… Я думаю, мы и с этим справимся. Только дай мне время разобраться во всём, что я чувствую. Наверное, это жестоко — просить у тебя время. Не я ведь ждала так долго, но открывшаяся истина мне в новинку.