Исправить её (ЛП)

Держи себя в руках. Держать. Себя. В руках. Не умоляй узнать, где Джорджи. Что она делает. Всё ли с ней в порядке. Это не было его целью. И у него пока не было права знать. Вместо слов он достал из кармана ключ и протянул его Бетани.

— Что это?

— Это ключ от моего дома. Того, в котором я вырос. — Голос заржавел от неупотребления, он не пытался заставить себя говорить нормально. Все его усилия ушли на то, чтобы стоять и не спрашивать новости о Джорджи. Что-нибудь. Что угодно. — Переделай его, как хочешь, и оставь себе прибыль. Она твоя. Свободно и чисто.

Бетани медленно выпрямилась. — Ты отдаешь мне дом? Почему?

— Это важно для неё. Ты преуспеваешь. Все вы преуспеваете. Она хорошая в этом. Она так чертовски хороша, ты знаешь?

— Самая лучшая.

Тревис сделал необходимую паузу, чтобы отдышаться. — И она мне нужна — мне нужно, чтобы она знала — с прошлым покончено. Мне надоело жить в нем. — Не желая давать ей возможность отказаться, он вложил ключ в свободную руку Бетани, сомкнув её пальцы вокруг него. — Но я собираюсь попросить кое-что взамен. Потому что я в отчаянии.

— Ты должен быть в нем, чтобы просить меня о помощи. Я уделяю тебе время только потому, что… — Едва заметный намек на сочувствие прокрался в её выражение лица. — Ты действительно хреново выглядишь, — пробормотала она в свой бокал с вином. — Почему я не наслаждаюсь этим так, как должна?

— Ты знаешь, что я влюблен в неё. Вот почему. — Сказанное вслух, казалось, стало ещё более правдивым. Произнесение правды, написанной на его душе, было настолько невероятным, что ему не терпелось повторять её снова и снова до конца жизни. Джорджи. Всем, кто будет слушать. Если, конечно, Джорджи не примет его обратно, в этом случае в обозримом будущем он будет говорить это в подушку. — Я люблю эту девушку всеми способами, какими только можно кого-то любить. И, возможно, несколькими способами, у которых даже нет названия. Я просто прошу тебя помочь мне доказать ей это.

Бетани смахнула влагу с глаз. — Ты натворил с ней делов.

Боль, пронзившая его, была настолько сильной, что Тревису пришлось опереться рукой на дом для поддержки. — Если она решила, что будет счастливее без меня, пусть так и будет. — Он проглотил комок ногтей. — Может, это и так. Но я не собираюсь терять её лежа.

Он чувствовал, как сестра Джорджи изучает его. Но не мог поднять голову, чтобы подтвердить это. — Что я должна сделать? — Надежда зажглась. Достаточно, чтобы заставить его шею работать, и он смог посмотреть на Бетани. — Пожалуйста. Мне нужно кое-что сказать Джорджи. Просто заставь её выслушать.

— Расскажи мне свой план, и я подумаю над ним.

Когда Тревис закончил, она налила вино в свой бокал и опрокинула его обратно. — Хорошо. Я помогу. Но после этого её решение будет окончательным. Ты должен уважать его. — Перед тем как закрыть дверь, она подбросила ключ и поймала его. — Спасибо за дом.

Тревис спустился с крыльца, но пружины в его шаге не было. Нет, для этого было ещё слишком рано.

По крайней мере, теперь у него был план.

Одного этого обещания было достаточно, чтобы продержаться ещё один день, когда он будет бороться за свою проклятую жизнь. Их совместную жизнь.

Глава 29

От шеи вниз Джорджи выглядела как динамит. Всё, что выше?

Не очень.

Она приберегла маленькое черное платье для особого случая. Недельная годовщина самого травматичного в мире расставания казалась достаточно особенной, верно? Конечно, никто, кроме девушек из Лиги "Только мы", не увидит её в этом платье, но шелковый материал улучшал её самочувствие. На целых пять секунд. Её самая длинная полоса!

О Боже. Она закрыла приложение камеры, которое использовала в качестве зеркала, и опустила телефон на колени. Через лобовое стекло она наблюдала, как Бетани и Рози снуют туда-сюда перед окном гостиной, готовя дом к встрече. Джорджи должна была помогать им, но сестра и Рози, взглянув на её исхудавшие щеки и запавшие глаза, сразу бы поняли, что она была рыдающим бессонником, несмотря на её успокаивающие сообщения об обратном. К тому же, чтобы выйти из машины и дойти до входной двери, нужно было потратить столько сил. Ей пришлось бы наполнять миски для чипсов и откупоривать вино…

Джорджи откинула голову на сиденье и застонала.

Невероятно, как сильно она скучала по Тревису даже после всего случившегося. Усилием воли она каждое утро вставала с постели, отвечала на телефонные звонки клиентов и заказывала множество вечеринок, как для себя, так и для новых артистов. Она могла опуститься в самую глубокую яму отчаяния, но новая, улучшенная Джорджи не стала бы погрязать в ней. Люди рассчитывали на неё. И да, гордость тоже была огромным стимулом. Она стояла перед этими женщинами и защищала Тревиса, но это рвение было неуместным — ошибка, в которой она должна была признаться. Если она не признает её сейчас, то будет прятаться вечно.

Однако искушение поступить именно так было очень сильным. Боже. Какой же дурой она была. Она была слепа, не знала, что её секреты не были секретами. Что человек, который поощрял её, не думал, что она достаточно умна, чтобы знать свое собственное сердце.

Как он мог так крепко держать её в своих объятиях всю ночь, зная, что её чувства намного превосходят его собственные? Как он посмел. Как он посмел дать ей какую-то иллюзию, которую не собирался поддерживать.

Несмотря на всё это, она нуждалась в нем. Половина её души чувствовала себя разорванной.

В миллионный раз она закрыла глаза и вспомнила поцелуи, объятия, смех, игру в бейсбол под дождем. То, что она чувствовала к Тревису, было здесь с самого начала, ясно как день. Джорджи могла бы стараться не подавать виду, но это было неотъемлемой её частью. Каждый момент их совместной жизни она выражала эту любовь. Подбрасывала остатки еды, подбадривала его, бросала еду ему в голову. В её сердце было создано дополнительное отделение для любви к Тревису Форду. Тот факт, что он был свидетелем этого и продолжал сомневаться, делал эти чувства недействительными.

Тело Джорджи двигалось с ужасной вялостью, когда она вылезла из машины, стараясь не споткнуться о собственные ноги на кирпичной дорожке. Высокие каблуки были не самой лучшей идеей, учитывая, что её ноги не работали должным образом. Как и вся Джорджи, её конечности двигались вяло. Её рука поднялась к дверной ручке, словно погруженная в банку с вазелином.

Дверь распахнулась прежде, чем она успела сделать это, и Джорджи потеряла равновесие, бросившись вперед. Бетани и Рози поймали её, и простой человеческий контакт вызвал в ней ударную волну печали.

— Я не в порядке.

— Я знаю, милая, — сказала Бетани, помогая ей выпрямиться и снова обнимая её. Но не раньше, чем она смогла как следует рассмотреть лицо Джорджи. — Вот черт. Не беспокойся. У меня наверху есть бутылочка консилера, который может скрыть пятна на гребаной корове.

Рози потерла круг на спине. — Как насчет того, чтобы выпить?

— Нет, спасибо. От этого будет только хуже. — Она отстранилась от сестры. — Может, просто полстакана буквально чего-нибудь?

— Я возьму несколько стаканов и бутылку и встречу вас наверху, — сказала Бетани, окончательно сжав её плечо. — У нас более чем достаточно времени, прежде чем все придут.

Джорджи и Рози поднялись наверх и направились в ванную комнату Бетани. Она села на край ванны, мгновенно успокоившись благодаря роскошным кремовым обоям в полоску и соответствующим пушистым полотенцам. Маленькие выемки в стене, где мерцали свечи, источали сияние и аромат груши и фрезии. В детстве Бетани всегда жаловалась на то, что ей приходится делить ванную комнату с братом и сестрой, и поклялась, что когда-нибудь у неё будет свой собственный дворец для купания. Миссия выполнена. Добавьте сюда мини-холодильник, и можно будет жить.