Страница 24 из 67
– Доброе утро, мисс, – произнес Зорро-водитель, приподнимая для приветствия форменную фуражку.
– Доброе утро…
– Перси, – подсказал он, облучая своей улыбкой.
– …Перси. – Завершив фразу, я с улыбкой достаю из шкафа парку. – Пока, мам. Увидимся вечером.
– Приятной поездки, радость моя. И сделай для нас пару снимков. – Мама поцеловала меня в щеку, и я вышла за дверь. Он тут же раскрыл огромный черный зонт над моей головой.
– Спасибо, – поблагодарила я.
– К вашим услугам, мисс. Машина вон там.
Я посмотрела в ту сторону и чуть не замерла от изумления. Перед нашим домом стоял «Роллс-Ройс». Поблескивая черным лаком, он поражал своими габаритами, находясь среди других машин, припаркованных на обочине, и казался каким-то инородным телом – даже для меня, привыкшей к виду лимузинов и дорогих машин.
Перси открыл заднюю дверь, держа надо мной зонт, пока я не села в салон. Я поблагодарила его, после чего он осторожно закрыл дверь. Не прошло и полминуты, как мы поехали. Я начала нервно разглаживать юбку, проверяя, не сползло ли что-то, пока я садилась.
И только после этого увидела Джеймса.
Он сидел на боковом сиденье с непроницаемым выражением лица. Вид у него такой, будто он сам не знает, как ему относиться к тому, что я нахожусь в его машине. На нем был темно-серый костюм, белая рубашка и темный шелковый галстук с булавкой. В руке он держал стакан, и я очень надеялась, что внутри стакана плескался яблочный сок, а еще мне бросился в глаза серебряный перстень с печаткой у него на пальце. Раньше я никогда его не видела. На печатке был изображен герб, наверняка фамильный.
Чем дольше я на него смотрела, тем несуразнее мне казался мой винтажный прикид, собранный из несочетаемых предметов одежды. Все в образе Джеймса просто кричало о деньгах – от пробора в волосах до носков блестящих черных кожаных туфель. Я старалась сильно не впечатляться, в конце концов, ведь знала, на что иду.
Только потом я заметила, какой усталый у Джеймса вид. Его бирюзовые глаза покраснели.
– Доброе утро, – наконец произнес он хриплым голосом.
Может, он только что проснулся. Или всю ночь где-то веселился и совсем не спал.
– Доброе утро, – ответила я. – Спасибо, что заехал за мной.
Он ничего больше не сказал, а вместо этого принялся разглядывать меня точно так же, как я только что разглядывала его. Я отвернулась, осматриваясь в лимузине. Сиденья кожаные, напротив Джеймса располагался бар со стаканами и что-то вроде холодильника с герметичной дверцей. Пассажирский салон отделен от кабины водителя темной перегородкой.
Когда молчание между нами стало напряженным, я кивнула в сторону невидимого Перси:
– Твой водитель, кстати, мог бы стать звездой Голливуда. Я еще не видела такого привлекательного сорокалетнего мужчину.
– Вы мне льстите, мисс. Мне пятьдесят два, – прозвучал голос Перси из громкоговорителя на потолке.
Я в ужасе глянула на Джеймса. Он расплылся в улыбке, а у меня щеки загорелись от стыда.
– Когда в другой раз захочешь сказать что-нибудь подобное, Руби Белл, то лучше выключить переговорное устройство, – предупредил Джеймс, указывая вверх. Там горела красная лампочка.
– О.
– Я выключу, сэр, – ответил Перси, и лампочка погасла.
Я закрыла лицо руками и замотала головой:
– В кино показывают только поднимающуюся перегородку. Откуда мне было знать, что для этого есть еще и специальная кнопка?
– Да не беспокойся ты. От меня Перси вряд ли дождался бы такого комплимента.
Я покачала головой:
– Наверное, мне лучше выйти.
– Уже поздно. На ближайшие два часа мы с тобой тут пленники. – Я услышала легкое дребезжанье дверцы холодильника. – Держи, это тебе.
Я медленно убрала с лица руки. Джеймс протягивал голубой стаканчик.
– Только не говори, что ты купил мороженое специально для меня, – недоверчиво произнесла я.
– У нас дома было, – сдержанно сказал он. – Бери, а то сам съем.
Не говоря больше ни слова, я взяла стаканчик. Джеймс снова нагнулся к холодильнику, и у него в руке оказался такой же стаканчик. Я с интересом наблюдала, как он снимал пленку и открывал крышку. Видеть его в костюме, с мороженым в руках было так странно, что я уже стала сомневаться, а не сон ли это.
Стаканчик таял у меня в руке, и холодная капля упала на колено. Я огляделась в поисках салфетки.
– Перед тобой справа, – подсказал Джеймс и кивнул в сторону бара.
Я потянулась, взяла из стопки салфетку цвета яичной скорлупы и постелила себе на колени. Потом сняла со стаканчика крышку и опустила в мороженое ложечку. С наслаждением закрыла глаза:
– М-м-м-м. Cookie Dough.
– Мне пришлось гадать, какой вкус твой самый любимый, – сказал Джеймс. – Я угадал?
– Да. Определенно Cookie Dough, – уверенно ответила я, но в следующий момент задумалась: – Кстати. Новая соленая карамель тоже ничего. Ты уже пробовал?
Джеймс отрицательно помотал головой.
Какое-то время мы молчали. Потом он заявил:
– Это лучший завтрак, когда у тебя похмелье.
Ну вот, значит, и правда вчера веселился.
– Что, была длинная ночь?
Я тут же пожалела, что задала этот вопрос; он двусмысленно ухмыльнулся, глядя в свой стаканчик:
– Да, можно и так сказать.
– Значит, то, что говорят про Джеймса Бофорта, правда?
– То, что говорят про Джеймса Бофорта? – переспросил он, забавляясь.
Я подняла бровь:
– Не притворяйся.
– Но я правда понятия не имею, о чем ты.
– Как будто ты не знаешь, какие слухи ходят о тебе и твоей компании.
– Ну, например?
– Что по утрам ты ешь икру, купаешься в шампанском, а один раз во время секса сломал водяную кровать… и так далее.
Он замер, не успев поднести ложечку ко рту. Прошла секунда, еще одна. Потом он все-таки смог попробовать мороженое и не спеша смаковал его, делая вид, что сосредоточенно думает. Казалось, он постепенно пробуждается. Мутная пелена исчезла с его глаз.
– О’кей, давай уж тогда разберемся с этими слухами, – начал он. – Икру я вообще не люблю. Мне отвратительно даже представить это – есть рыбьи яйца. За завтраком я пью смузи, а к нему чаще всего добавляю яйца-пашот или мюсли.
– Добавляешь в смузи? – Я брезгливо скривилась.
– Не в смузи, а к смузи.
– Ах, вот оно что.
Он немного подумал.
– С шампанским тоже неправда. То есть не совсем правда. Было дело, я уронил в бассейн бутылку страшно дорогого шампанского родителей Рэна и потом в нем искупался. Но не нарочно.
– Родители Рэна наверняка твои поклонники.
– Еще какие! – Он зажмурился от удовольствия и продолжил лакомиться мороженым.
– Ну, а… что с водяной кроватью? – спросила я, помедлив.
Джеймс остановился и посмотрел на меня, сверкнув глазами:
– Тебя это интересует?
– Если честно, то да, – созналась я, не отводя от него глаз. – Я имею в виду, ведь водяные кровати не так просто сломать, верно? Слышала, они отличаются особой прочностью.
– Это была не водяная кровать, а самая обыкновенная.
Я сухо сглотнула. В глазах Джеймса мелькнуло что-то такое, чего я еще никогда не видела. Что-то темное, тяжелое, пробудившее у меня в животе судороги.
– Как скучно, – просипела я, но голос выдал мою ложь.
Я не хотела представлять себе, как Джеймс занимается сексом.
Правда не хотела.
К сожалению, я не могла избавиться от мысли, что же он такого сделал, что кровать сломалась. И как при этом выглядел. Немного его кожи я видела, когда он начал раздеваться передо мной. Я знаю, Джеймс хорошо сложен. И я не раз видела, как проворно и ловко он двигается на спортплощадке. Наверняка девушкам нравится с ним в постели.
В этот момент я была рада, что руки заняты мороженым. А то бы я опять зарылась в них лицом, чтобы спрятаться.
– Как правило, в слухах либо совсем нет правды, либо ее очень мало. – Его понимающая ухмылка испугала: показалось, что он до мельчайших деталей знает, о чем я только что думала.