Страница 11 из 19
Я никогда не заходила в его кабинет! Всю свою жизнь знала только лит-консультантов!
Когда узнала, что получила диплом второй степени в конкурсе молодых творческих работников, удивлению моему не было предела. Я понятия не имела, что проводится такой конкурс, откуда!
В обкоме комсомола мне отдали незнакомую толстую папку. Первое побуждение – посмотреть, мои ли это стихи. Стихи были мои, вне всякого сомнения.
– Как они к вам попали?
– Главный редактор «Дона», Михаил Дмитриевич Соколов, привёз. Он очень удивился, что вас нет среди участников.
– Я и не знала, что в журнале столько моих стихов. Надо же, целая папка! Надо сказать ему спасибо. И вам спасибо за такую высокую оценку.
– Да мы бы вам первую степень дали, были такие предложения. Но у вас – лирика, сами понимаете, нас бы не поняли в ЦК ВЛКСМ. Но зато мы дали вам премию – поездку по стране.
– Когда я должна воспользоваться этой премией?
– Когда у вас будет такая возможность.
Возможность появилась только через несколько лет.
Я думала, все забыли об этой премии, как и о приёме в Союз по второй книжке.
И вот стою перед инструктором ЦК ВЛКСМ – молодым, симпатичным, улыбчивым. Представился – Василий Шабанов.
– В постановлении сказано: «Наградить поездкой по стройкам коммунизма». Куда вы хотели бы поехать?
Я представила карту, что висела на стене за спиной.
– Сахалин. И Приморье! – Почему-то я непременно хотела увидеть уссурийского тигра. Но мало ли чего я хотела! Сейчас он скажет: это для комсомола дорого, поезжайте в Курскую область.
– Замётано. Вы работаете? Берите отпуск за свой счёт и приезжайте. Я подготовлю все документы. Добро?
Отпуск мне дали со скрипом, но письма из ЦК ВЛКСМ не часто попадали в нашу канцелярию.
Эта поездка была для меня счастливым лотерейным билетом.
На Сахалине мне первым делом задали вопрос:
– Хотите съездить на Курилы?
Оказывается, назавтра на Курилы едет бригада обкома комсомола. За день мне оформили все документы!
Недавно ходила по Праге с одной молодой библиотекаршей, которая перед этим прочла о Праге всё. Она останавливалась возле какого-нибудь дома и говорила:
– Теперь я это видела!
Я её понимаю. Я могу сказать о Курилах, о Камчатке, даже о Командорах: я это видела! Правда, в первую поездку успела увидеть не так уж много.
Огромный океан, безбрежные просторы, какие-то особенно доброжелательные люди вокруг. И свобода! Наверно, это было главное, чем я надышалась на Дальнем Востоке.
Василий Шабанов сказал на прощание:
– Вернётесь – расскажете, что вы там увидели, как вас принимали.
Я его больше не видела. Никогда. Вернулась, пошла прямо к нему, поблагодарить за всё, за всё! Я так и думала, этими самыми словами, в другие не укладывалось то, что мне дала эта поездка.
Он был в отпуске. Оставила ему две большущие океанские раковины на столе, позвонила из Ростова.
Что можно было сказать по телефону! Он не видел моих сияющих благодарных глаз. И раковины увели на пепельницы.
А потом его не стало. Такая дикость! Один подонок с краденым автоматом – и нет пятерых прекрасных ребят!
Сколько раз говорила вам, Василий Шабанов, спасибо – мысленно! Скажу ещё раз – за открытие мира, за далёкие края, ставшие близкими на всю жизнь, за друзей – тоже на всю жизнь…
День рождения
Где только меня не заставал мой день рождения! В тот раз это было на Сахалине.
Наверно, счастливых лотерейных билетов была целая пачка, потому что мне сразу предложили в обкоме комсомола:
– Хотите на Курилы?
Конечно, я хотела на Курилы, ещё бы!
И закрутилось! Целый день ребята бегали с моими документами, только вечером оказалась в гостинице. Вспомнила, что не обедала, такое со мной случается часто.
И какое сегодня число? Прибавлять день, что мы летели на восток, или отнимать? Получалось двадцать девятое июля, мой день рождения! Не может быть!
Я на всякий случай спросила у швейцара. Он удивился, посмотрел на меня поверх очков, но ответил:
– Двадцать девятое июля.
– У меня сегодня день рождения!
Он удивился ещё больше, но сказал:
– Поздравляю! – и снова уткнулся в газету.
– Простите, где здесь можно поесть?
– Сейчас? Только в ресторане, тем более – у вас день рождения.
Где ресторан, спрашивать не пришлось. Музыка гремела на всю гостиницу.
Я вошла в зал. Он был полон людьми, дым густой завесой стоял над столиками, выползал на площадку, где толпа двигалась в танце, поднимался под потолок.
Свободных мест не было, но я хотела есть. И у меня был день рождения.
Всё же у стены был один совершенно пустой столик, и я села за него. Ко мне так долго никто не подходил! Я одна на краю света в свой день рождения! Очень хотелось плакать, даже больше, чем есть.
Напрасно уговаривала себя – столько людей сегодня занималось моей персоной! Но такое чувство заброшенности, одиночества…
Еду на Курилы! – уговаривала я себя. Но в душе звучало: я одна, совсем одна, а у меня день рождения…
Подошёл официант, молодой, самоуверенный и сердитый.
– Почему вы сели за мой столик?
– Все остальные были заняты…
– Ну и что? Это служебный стол, и он не обслуживается.
И тут он увидел мои заплаканные глаза.
– Что с вами?
– У меня день рождения. Я сегодня прилетела и ничего не ела с утра. И так далеко все…
– Я сейчас!
Он обслужил меня быстро и красиво.
– С днём рождения! Счастья вам!
В океане
Мы едем, едем на Курилы! Трое ребят – Паша, Коля и старший – Саша. В обкоме сказали:
– Если Саша едет – всё будет в порядке.
В первый раз я увидела океан по дороге в Корсаков. Он был огромным, неправдоподобно огромным и сверкал, и поблёскивал каждой капелькой своей. Но и потом, сколько ни видела его, он всегда был разным и захватывающим.
В тот наш незабываемый рейс он был не просто Тихим. Он был тишайшим, весь из лазури и расплавленных солнечных лучей.
Саша сказал, что Тихим океан назвал Магеллан, он прошёл его в августе.
Но я повидала его и ревущим, и грозным, и опять тихим и ласковым…
Теплоход везёт оргнабор на плавбазы, в Малокурильск и Крабозаводск на Шикотане. Кроме оргнабора только труппа Магаданского театра и мы вчетвером.
Самый общительный среди нас – Коля. Не успеваем оглянуться, в каюте три девушки, с которыми он успел познакомиться. На столе появляется солёная рыба, чамча – острая корейская капуста – и водка.
То, что я не пью водку, поначалу воспринимается, как хорошая шутка. А когда понимают, что это всерьёз, обижаются.
– Ребята, я же пила с вами пиво на пристани!
Это подействовало, но рыба для меня слишком солёная, чамча слишком острая…
Саша ведёт меня в ресторан.
– Нормальный ресторан. Садись вот сюда, здесь девушек больше.
Меня очень долго не обслуживают. Когда через сорок минут за мной приходит Саша, недовольная официантка только берёт у меня заказ.
Он садится напротив. На столе появляется бутылка вина, я выпиваю половину стакана, допивает Саша.
Мы выходим на палубу, для него эта бутылка явно лишняя, и мне его трудно вести.
Дверь в его каюту заперта, а Коля, говорят, на верхней палубе, на танцах.
На палубе не пройти, в этой толпе, по-моему, немыслимо найти человека. Пока я соображаю, что делать, Саша случайно задевает шезлонг с молодым морячком. Тот вскакивает мгновенно. Они сближаются, он, и Саша, и винные пары, окутывающие каждого в отдельности, сливаются в одну грозовую тучу.
– Ты что?
– Ничего. А ты что?
– Откуда ты такой взялся, ты формы морской не носил! – Это он Саше, секретарю комсомольской организации тралового флота!
Теплоход покачивает, палуба высоко, и до края – два шага.
Я обнимаю их обоих за плечи, они стоят близко, как два бычка.