Борьба за Рейн

Опускаю голову и смотрю, как ее припухшие от поцелуев губы приоткрываются, и ее маленький розовый язычок скользит по головке моего члена.

– Блять, – шиплю я, пытаясь удержаться на месте, когда она обхватывает член своим теплым ртом и втягивает до конца.

– Рейн, ты не должна... – начинаю я, но не могу закончить предложение, потому что если она не продолжит делать то, что делает прямо сейчас, я, блять, умру.

Я замираю, опасаясь, что если сделаю хоть малейшее движение, то причиню ей вред. Но как только Рейн находит ритм, действуя ртом и руками, я больше не способен сопротивляться. Она берет меня глубже, и мои бедра дергаются. Ее движения ускоряются. Она сосет сильнее. Пот катится по моей шее. Изо всех сил пытаюсь сохранить контроль, но, когда Рейн издает гортанный, хрипловатый стон, и я слышу, как сильно она возбуждена, я больше не владею собой.

Все мое тело напрягается, и я изливаюсь в горячий, ласковый ротик Рейн. Волны удовольствия прокатываются по моему позвоночнику, когда ее язык проходит по моей длине, собирая и проглатывая всё до капли, пока я не исчерпываюсь до конца, и не ощущаю себя пустым и наполненным одновременно.

Рейн смотрит на меня с ухмылкой на пухлых губах и самодовольством в прекрасных голубых глазах.

– Ты запорола мою попытку принести извинения, – ухмыляюсь я в ответ.

Рот Рейн растягивается в широкой улыбке:

– Мне жаль.

– Врунишка. – Я отодвигаюсь назад, пока не оказываюсь верхом на ее бедрах. – Теперь мне придется начинать всё сначала.

Рейн хихикает, когда я стаскиваю с нее толстовку и майку через голову, и этот звук – музыка для моих ушей. Она выгибает спину, чтобы я мог расстегнуть ее лифчик, и ее мягкие округлости – это песня сирены, которую я не могу проигнорировать. Мои ладони гладят ее полную грудь, сжимая и перекатывая между пальцами упругие розовые соски, пока ее бедра не поднимаются, показывая, насколько сильно она нуждается.

Черт.

Даже в темноте Рейнбоу Уильямс сексуальнее, чем всё, что я когда-либо видел при свете.

Она тянется к моей расстегнутой рубашке, пытаясь откинуть ее мне за плечи, поэтому я снимаю рубашку вместе с кобурой. Когда стаскиваю свою майку через голову, чувствую, как ее нежная ручка опускается вниз и обхватывает мой уже твердый член.

– Не-а (Uh-uh), – смеюсь я, хватая руку Рейн и прижимая к ее голове. – Пока нет.

Ротик Рейн кривится, и мой член дергается в ответ, вспоминая, как чертовски хорошо было находиться в нем.

– Ты можешь ухватиться вот здесь. – Я кладу ее руку ей на грудь и слегка сжимаю ее, вызывая хихиканье. – Можешь здесь. – Я кладу руку себе на голову, и она дергает меня за волосы. –Или прижать сюда. – Я переплетаю свои пальцы с ее и чувствую внезапный электрический разряд, соединяющий нас вместе в тот момент, когда наши ладони встречаются. – Ясно?

Рейн кивает, но веселья больше нет на ее лице. Доверчивые глаза смотрят на меня с нежностью и любовью. Она подносит наши соединенные руки к губам и целует мои, покрытые шрамами, побитые костяшки.

Что-то щелкает в моем сердце. Это ощущается так, будто новую батарейку вставляют в гнездо, и я наконец осознаю, что не из-за зияющей дыры в моей груди, с которой я прожил всю свою гребаную жизнь, я ощущал пустоту.

Дыра была для того, чтобы Рейн могла просунуть в нее руку и оживить мое сердце.

Прижимаю наши соединенные руки к фанере над ее головой и снова целую. И на этот раз все кусочки меня на месте. Эта женщина нашла мое сердце расколотым на части и собрала его – и мгновенно я обретаю решимость сделать то же самое для нее. Я вытащу ее отсюда. Подарю ей счастливую жизнь, даже в этом дерьмовом, беззаконном мире, представляющем собой горящую свалку, и отныне буду любить ее так же, как она любит меня.

Как будто вечность действительно существует.

Осыпая поцелуями ее подбородок и шею, я не спешу, наслаждаясь вкусом соли на ее коже, и тем как кровь приливает и пульсирует под ней. Когда добираюсь до соска, медленно терзаю его языком, губами и зубами. Подстраиваюсь под движение ее идеальной груди. Но когда пытаюсь убрать руку, чтобы расстегнуть ее джинсы, Рейн отказывается отпускать. Я улыбаюсь, не отрывая губ от ее разгоряченной кожи, и тяну наши переплетенные руки вниз. Кое-как расстегиваю джинсы и пытаюсь справиться со шнурками на ботинках одной рукой.

Но я не возражаю. Если Рейн захочет держать мою руку до конца своей жизни, я, блять, отрублю ее и отдам ей.

Как только снимаю с нее джинсы и испорченные трусики, Рейн раздвигает для меня ноги, и мне кажется, что я возвращаюсь домой.

Наши руки все еще соединены. Я прохожу дорожкой поцелуев по внутренней стороне ноги от лодыжки до колена, что, должно быть, щекотно, потому что ножка дергается и мне попадает по губам, отчего Рейн снова хихикает. Затем спускаюсь ниже – к нежному, нуждающемуся, блестящему местечку, которое я планирую ублажать следующие несколько часов.

Когда провожу языком по ее складочкам и вокруг клитора, я делаю это только потому, что хочу доставить ей удовольствие. Без притворства и торопливой прелюдии, чтобы получить свое и отправиться на боковую. Я не начинаю с тех точек, которые, как знаю, заставят ее бедра дрожать, а спину выгибаться. Не хочу просто ускорять процесс. Устраиваюсь поудобнее и позволяю ее телу говорить мне, чего оно хочет. Длинные дорожки, которые я провожу языком, вызывают приглушенные стоны и медленное вращение бедер. На круговые движения Рейн реагирует короткими всхлипами. Когда дразню ее пальцем, она прижимается бедрами к моему лицу, а когда я погружаю в нее два пальца, она запрокидывает голову и собирает мои волосы в кулак. Я как сёрфер на волне ее тела, поднимаюсь вверх и опускаюсь вниз, сделав поворот своим языком и пальцами, снова вверх и снова поворот, подчиняясь частоте ее дыхания. Но я все ещё жду. Дарю ей блаженство так долго, как могу, пока она не сжимает мои волосы сильнее, и ее бедра не сдавливают мои уши, и пока не ощущаю пальцами первые волны оргазма.

И тогда я засасываю.

Она всем телом сжимается вокруг меня, извивается, делая судорожные вдохи, и рычит – и это самые сексуальные звуки, которые я когда-либо слышал. Вытаскиваю пальцы и заменяю их языком, желая забрать всё до последней капли так же, как сделала она.

– Черт, Уэс, – хрипло выкрикивает Рейн, притягивая мое лицо к себе свободной рукой.

Другая ее рука все еще сжимает мою, и от вида наших переплетенных пальцев начинает сбоить недавно отремонтированное сердце. Оно пропускает несколько ударов, когда я поднимаюсь вверх по ее ослабшему, изнуренному телу и прижимаюсь поцелуем к обожаемым губам.

– Я еще не закончил, – говорю я, проводя своим возбужденным членом по скользким, распухшим складочкам.

Рейн запускает пальчики ног под пояс моих джинсов и стягивает их вниз по ногам как можно дальше.

– Я собираюсь заставить тебя кончить по одному разу за каждую ночь, что я отсутствовал.

Рейн драматически ударяется затылком о деревяшку, продолжая поднимать бедра мне навстречу.

Я бы посмеялся над ее противоречивыми сигналами, но это чертовски приятно. Я прижимаюсь лбом к ее лбу; мы двигаемся вместе и в противоположном направлении. Наши рты сталкиваются, когда темп ускоряется, и я больше не могу этого выносить. Моя потребность быть внутри Рейнбоу Уильямс сильнее, чем потребность в следующем вдохе.

Подтянув ее колено к своим ребрам, я делаю резкое движение вперед, полностью заполняя ее.

И моя девочка кончает.

Ногти впиваются мне в спину, стоны отдаются в моем горле, когда ее мышцы сжимаются, и она выгибается.

Рейн светится в моих объятиях.

И, следуя за ней, я вхожу в этот свет.

Мои глаза закрыты. Но вместо темноты я вижу свечение, когда прижимаю ее сотрясающееся тело к своему, когда наполняю ее всем, что у меня есть. Всем, чем я являюсь. Всем, чем хочу быть для нее. Я мог бы остаться здесь вот так навсегда, купаясь в тихом свете моей огненной девочки.

Но я не могу.