Ратники преисподней

Адвокат Колбасьев оказался очень любопытным дядей. Кстати, по ходу выяснилось, что он не только адвокатствует, но и, прежде всего, занимает важный юридический пост в крупном промышленном холдинге. За вальяжной внешностью и неторопливыми манерами скрывалась колоссальная внутренняя энергия, позволявшая всюду поспевать, быть в курсе событий и успешно чередовать работу с развлечениями. Он был нарасхват и, располагая обширными связями, без видимых усилий мог решить любую проблему. Он много поездил, и его большая холостяцкая квартира была битком набита иноземными сувенирами. Красочные фотографии на стенах фиксировали этапы большого пути. Колбасьев возле Триумфальной арки. Колбасьев подпирает Пизанскую башню. Белый дом на фоне Колбасьева. В окружении кокосовых пальм Колбасьев жмет руку негру преклонных годов. И даже Колбасьев, с улыбкой выглядывающий из сумки кенгуру. Последнее, впрочем, было явным фотомонтажом.

Во время очередных посиделок подвыпивший Максим откровенно сказал Колбасьеву, что завидует ему, − разумеется, по белому.

− Отчего же, друг мой? − благодушно осведомился тот.

Максим обвел взглядом богатую обстановку адвокатских апартаментов, разожженный камин. Нет, не этому завидовал он. И не деньгам, которых у Колбасьева было много. И не трем иномаркам, по очереди возившим упитанное юридическое тело. Все это здорово, но − не главное. Главным было то, чем в избытке располагал Колбасьев, и чего так не хватало ему, Максиму Криволапову. Но как это объяснить?

− Не трудитесь, − негромко сказал Колбасьев, словно читая мысли Максима. − Я все прекрасно понимаю. Вы завидуете моему везению. У меня все получается. Я живу и работаю в свое удовольствие, в полной гармонии с миром и окружающими. А вот вы, мой молодой друг, собой часто недовольны и даже порой считаете себя неудачником. Не так ли?

Максим кивнул, удивленный проницательностью адвоката.

− И вы наверняка задумывались, не могли не задуматься об истоках моего, так сказать, везения, − продолжал адвокат.

Максим только развел руками:

− Что тут думать, Зураб Матвеевич… Энергия ваша, ум − это от природы. Как говорится, спасибо матери с отцом… Образование получили в МГУ, опять же, за границей стажировались. Ну, может, на первых порах была какая-нибудь протекция. Одно к одному, вот все и получается.

− И да, и нет, − с улыбкой возразил Колбасьев. − Умных, энергичных, образованных людей предостаточно, однако далеко не каждый процветает. Возьмем хоть вас. Смею судить, что вы не ленивее и не глупее меня, да и на образование грех жаловаться. Но чтобы преуспеть, чего-то не хватает, верно? А вот у меня это «что-то» есть, и потому все складывается. Хотя еще несколько лет назад и у меня проблем хватало. Да что там: прозябал!

− Слово заветное узнали? − пошутил Максим, разливая коньяк.

− Можно и так сказать…

− Поделились бы…

Колбасьев с минуту молчал.

− А вы этого действительно хотите? − негромко спросил он, искоса взглянув на Максима. − Заветное слово, знаете ли, многое дает, но многое и требует взамен. Не каждый к этому готов, далеко не каждый…

− Да я уже на все готов, − в сердцах сказал Максим. − Вы поймите правильно, Зураб Матвеевич. Жить можно, кто спорит, но как? Три года работаю, и все простой менеджер. Зарплата не ахти: ни жениться, ни машину поменять, ни в Париж на Рождество махнуть. Про собственную квартиру уже молчу, а так хочется от стариков съехать… Тускло все как-то! Беспросветно! А ведь уже под тридцать…

Он махнул рукой и в полном расстройстве опрокинул рюмку не чокаясь.

Колбасьев долго, пристально смотрел на Максима. Что-то обдумывал, пожевывая губами. Его добродушное лицо, выдававшее гедонизм хозяина, стало непривычно жестким и даже суровым.

− Ну что ж, − наконец сказал он. − Если вы так хотите… Я помогу вам. Но вы должны дать слово: все, что услышите, останется между нами. Это секрет и, смею сказать, весьма серьезный. Разглашать его нельзя, − прежде всего в ваших собственных интересах. Обещаете?

− Даю слово! − быстро сказал заинтригованный Максим.

− Ну, хорошо. Помните свое обещание.

Колбасьев медленно выпил коньяк. Аккуратно поставил хрустальную рюмку на столик. Наклонился к Максиму и негромко заговорил…

Глава четвертая

«Что с вами делать?»

− Постойте, − перебил я Бормоталова, чувствуя, что мы подошли к главному. − Давайте уточним. Насколько полно вы воспроизводите слова Максима? Или под гипнозом он произносил какие-то обрывочные фразы, а общую картину вы уже домысливаете? Например, в части адвоката?

− Воспроизвожу точно, − несколько удивленно сказал Бормоталов. − У меня, знаете ли, прекрасная память. Ну, не дословно, конечно…

− Продолжайте, − попросил я. Ни к чему было объяснять Бормоталову, что при упоминании адвоката Колбасьева я внутренне ощетинился. Тесен мир, ох тесен. Я знаю этого человека. А хотел бы не знать.

… Адвокат говорил об одной из древнейших и загадочных магий − вуду.

Этот культ зародилась невообразимо давно, в сердце черной Африки, и через много веков проник в Америку и Европу вместе с неграми-рабами. Здесь магические практики вуду соединились с христианскими обрядами и традициями, создав мощную, в сущности, новую религию. Точнее, взрывоопасную смесь религии и колдовства. При этом вуду во все времена оставалось тайной для общества. Секты и школы, практикующие афро-карибскую магию, существуют на всех континентах, но абсолютно закрыты и никак себя не афишируют. Обрывки информации, проникавшие в мир, говорили о колдовских ритуалах, о кровавых жертвоприношениях, о зловещей силе, которой наделены адепты вуду. Им приписывали возможность влиять на людей, события и стихии.

Проникло вуду и в Россию. Общины созданы в разных концах страны; одна из них тайно, вот уже несколько лет, существует в Нижневолжске. Он, Колбасьев, с первых же дней стал ее участником. «И это − величайшая удача всей моей жизни! Я принял посвящение, прошел обряд инициации, под руководством хунгана все эти годы совершенствуюсь в магических практиках… Кем я был до этого? Средним юристом, едва сводившим концы с концами. А теперь я владею силой. Я могу перестраивать мир под себя, под свои желания и стремления. Наверное, в это трудно поверить, но это правда. В моих возможностях вы сами отчасти могли убедиться… Вы мне нравитесь, Максим. Я предлагаю вам пройти тот же путь. Мы давно уже никого не берем, но за вас я готов поручиться, и будет сделано исключение… Что скажете?»

Максим слушал Колбасьева с легким обалдением, быстро переходящим в тяжелое. Сначала он испытывал жгучий интерес. Потом нарастающее недоумение. Наконец возникло чувство, что одним пальцем (пока только одним!) он пробует на ощупь нечто липкое, темное, вызывающее брезгливость. И в довершение всего почему-то охватило смутное ощущение опасности.

Несмотря на бредовый смысл адвокатских откровений, Максим поверил Колбасьеву сразу и безоговорочно. Когда-то парень запоем читал оккультные книги, общее представление о вуду имел и знал, что эта магия считается одной из древнейших и могущественных. Но дело не в этом. За время знакомства Максим достаточно хорошо изучил Колбасьева. Ни шутником, ни маньяком тот не был. Если такой человек говорит, что буквально под боком действует общество вудуистов, и приглашает вступить в его ряды, то это как минимум серьезное предложение, каким бы неправдоподобным оно ни казалось…

Молчание затягивалось, и Колбасьев прервал его легким вопросительным кашлем.

− Ошарашили вы меня, Зураб Матвеевич, − промямлил Максим, лихорадочно соображая, что сказать.

− Естественно, − спокойно согласился адвокат. − Но давайте не будем преувеличивать степень вашей, так сказать, ошарашенности. В конце концов, вы современный молодой человек с гибкой реакцией и широким кругозором. Что вас смущает? Или вы не знаете, что сегодня самые серьезные ученые признают реальность и возможности древних магий? Да и я вроде бы не похож на мистификатора…