Страница 4 из 17
Максим замахал руками:
− Да нет, я вам, конечно, верю. Просто неожиданно это все. Вот так, одним махом, взять и перевернуть всю жизнь… Я правильно понял ваше предложение?
− Абсолютно правильно, − подтвердил Колбасьев. − Но о какой жизни вы говорите? О той, в которой вы существуете от зарплаты до зарплаты? Друг мой, это не жизнь, это, знаете ли, тараканьи бега. Такую и надо менять − чем быстрее, тем лучше. Да и вы только что сами назвали ее беспросветной… В сущности, я предлагаю вам судьбоносный выбор. На одной чаше весов прозябание. На другой − тайное могущество, сказочные возможности и перспективы. Я не говорю, что все это упадет с неба уже завтра. Отнюдь! Но через пять-семь лет упорного труда под руководством опытного наставника (возможно, это буду я) вы достигнете ослепительных вершин. Вот это я вам обещаю.
Колбасьев был одновременно убедителен, мягок и настойчив. Он приводил все новые и новые аргументы, он по-отечески призывал Максима задуматься о будущем и даже цитировал роман «Как закалялась сталь»: «Жизнь дается человеку один раз…» Но чем дольше адвокат убеждал, тем неуютнее становилось протрезвевшему Максиму. Он вдруг заметил, что час уже поздний, в квартире царит полумрак, а висящая напротив африканская маска в отсветах каминного пламени гадко скалится и даже вроде бы гримасничает…
В конце концов, Максим свернул разговор, сославшись на то, что полон информацией по самое некуда. Надо все обдумать, взвесить; и вообще, такие решения с кондачка не принимаются… Колбасьев, так и не получивший ответа, отпустил гостя с явной неохотой. Договорились встретиться снова через три дня.
Эти дни Максим провисел в Интернете, изучая всю доступную информацию о вуду. Он окончательно понял, что странное предложение Колбасьева для него неприемлемо. Описание вудуистских ритуалов и церемоний вызывало омерзение, при мысли о жертвоприношениях тошнило, язык заклинаний звучал враждебно и угрожающе. Эта магия была не для Максима. Она и он были органически несовместимы. Конечно, где-то в подсознании тлела мысль о сверхвозможностях, а значит, о деньгах, женщинах, роскоши, карьере, о многом другом, на что не хватает фантазии… Но такую цену Максим платить не хотел даже за все это вместе взятое. И еще вчера глубоко симпатичный ему Колбасьев начинал казаться дьяволом-искусителем со стандартным предложением: бесчисленные блага в обмен на душу человеческую…
При следующей встрече Максим вежливо, но категорически отказался.
Колбасьев выслушал отказ спокойно, даже с легкой улыбкой, но за внешней корректностью Максим ощутил напряженность.
− Вы делаете колоссальную ошибку, − негромко заметил адвокат. − Вы даже не подозреваете, от чего отказываетесь.
− Может быть, − покладисто сказал Максим. − Каждому, как говорится, свое. Видать, невысокого полета я птица.
− Высоту полета, мой друг, каждый выбирает сам для себя… Для очистки совести не могу не задать вопрос: вы хорошо все обдумали? Это окончательное решение?
Максим кивнул. Разговор тяготил его, очень хотелось встать и уйти.
− Ну, стало быть, и говорить больше не о чем. Забавно, давно я так не ошибался в людях… Но вот какая штука: что прикажете с вами теперь делать?
Максиму очень не понравилась формулировка. И уж вовсе не понравилось ему в этот момент лицо Колбасьева: обычно моложавое, гладкое, оно вдруг заострилось, осунулось и пошло морщинами. Максим начал закипать.
− А что вы можете со мной сделать? − вызывающе спросил он. − И, главное, с какой стати? Вы сделали мне предложение, я его отклонил. Точка! Никто никому ничего не должен.
− Вы так думаете? Инициатива разговора была ваша. Вы чрезвычайно трогательно жаловались на жизнь, не так ли? Вы просили меня поделиться рецептом успеха. И вот я из симпатии и жалости открыл вам величайший секрет. Я надеялся, что вы разделите его со мной и моими единоверцами. Но вы отказались. − Колбасьев подался вперед и буквально вцепился взглядом в Максима. − Никто… понимаете ли вы это слово?.. никто не знает о нас и нашем обществе. Полная тайна есть залог и условие нашего существования. Получается, что отныне я, мы все зависим от вашей скромности и умения держать слово. Хранить секрет вы обещали, но человек-то, по определению, болтлив и слаб… И я снова задаю вопрос: что с вами делать? − закончил он со странной улыбкой.
− Попробуйте убить, − посоветовал Максим. Сдерживая охватившее бешенство, он поднялся, сунул руки в карманы и посмотрел на Колбасьева сверху вниз. − Вы мне надоели со своим вуду, ясно? Что касается моей скромности, то на нее вполне можете положиться. Да и секрет ваш не из тех, что разглашают. Ну, шел человек по улице, чуть не вляпался в кучу собачьего дерьма, − о чем тут говорить? О таком молчать надо…
Вспылив, Максим уже не выбирал выражения. Но Колбасьев, как это ни странно, не обиделся. Напротив, он заметно расслабился и даже улыбнулся, словно грубость Максима развеселила его.
− Ну и ладно, − мирно сказал он, поднимаясь в свою очередь. − Как говорится, насильно мил не будешь. Не сердитесь, Максим, я погорячился. Безусловно, я вам верю и вообще предлагаю закрыть тему.
− Принимается, − буркнул парень. Ему уже было неловко за свою резкость.
− А чтобы не держать друг на друга зла, − продолжал Колбасьев, − не соблаговолить ли нам по стопке коньяка? Так сказать, в знак согласия и примирения?
Не дожидаясь ответа, он увлек Максима на кухню, сам полез в бар за бутылкой и рюмками, а Максиму дал в руки нож и распорядился нарезать лимон. На третьем ломтике лезвие соскользнуло с твердой кожуры и глубоко врезалось в большой палец.
− Ексель-моксель, − растерянно выругался Максим. − Извините, Зураб Матвеевич, я вам тут стол кровью залил.
Колбасьев заахал, принес пластырь и быстро залепил рану. Они выпили, с полчаса потрепались о разной ерунде, после чего Максим с чувством облегчения откланялся.
Ночью Криволапов проснулся от собственного крика. Ему приснился здоровенный полуголый негр в шаманской маске с большим закопченным ножом в руке. Негр склоняется над Максимом, привязанным к жертвенному столу, с явным намерением перерезать горло. При этом он нараспев бормочет заклинание, от звуков которого в жилах леденеет кровь. И почему-то в безобразных чертах маски проступает знакомый лик адвоката Колбасьева…
Этот сон преследовал Максима целую неделю, и всякий раз он просыпался в холодном поту. Но и тогда в ночной темноте продолжал мерещиться черный колдун, в шорохах за окном чудилось зловещее бормотание, в ушах звучал бой магических барабанов… За эту неделю он осунулся, измучился и начал бояться собственной тени. В довершение всего возникло стойкое ощущение, что за ним следят. Несколько раз, проезжая по городу, он замечал идущую следом «семерку» с номером 558, за рулем которой сидел неприметный человек среднего возраста в темных очках. Максим стал раздражительным и рассеянным, ежедневные служебные отчеты запестрили ошибками, и ему намекнули, что с такой работой о карьерном росте можно забыть.
Родители, встревоженные болезненным состоянием сына, буквально за руку отвели его на прием к Бормоталову, который был хорошо известен в городе как искусный, опытный психотерапевт. Но беда в том, что на естественный вопрос о причинах такого состояния Максим ответить не мог. Да и как объяснить, что его пытались утянуть в колдовскую секту. Что он решительно отказался. Что кошмары, бессонница, нервный срыв, скорее всего, не случайны − инициированы мстительным Колбасьевым, который за многие годы наверняка овладел магическими навыками. Разве такое расскажешь?.. Максим сбивчиво говорил о семейных и служебных проблемах, прекрасно понимая, что опытный врач ему не верит. Тем не менее, Бормоталов назначил ему лечение и велел повторно явиться на прием через неделю.
По пути домой Максим вновь обнаружил, что у него на хвосте висит заляпанная грязью «семерка» с номером 558. Нервы не выдержали. Подпустив преследователя поближе, Максим резко затормозил. «Семерка» остановилась буквально в десяти сантиметрах, чудом не врезавшись в него…