Черный Принц

Сам же наследник престола, сложив с себя обязанности хранителя королевства, не сильно беспокоился об отцовском судилище. Он всей душой отдался развлечениям, которых был лишён в течение полугода. Самыми излюбленными среди них по-прежнему были азартные игры. Обосновавшись в маноре Шин, расположенном в пригороде Лондона, он играл в кости со своими друзьями, а однажды состязался с самой королевой Филиппой и, между прочим, спустил немалую по тем временам сумму в 37 шиллингов, хотя обычный его проигрыш в среднем составлял сумму гораздо меньшую — примерно 12 пенсов.

Страсть к игре, зародившаяся у юного Эдуарда Вудстокского под влиянием Джона Чандоса, могла поспорить лишь с его тягой к роскошным вещам и одеждам. Герцога Корнуоллского отнюдь не вдохновлял пример экономного графа Эранделского, который всю свою жизнь слыл богачом и после смерти оставил наследникам 60 тысяч фунтов наличными. Эдуард редко отказывал себе в удовольствии приобрести приглянувшиеся драгоценности или дорогое снаряжение. Например, в конце 1340 года он купил серебряный с позолотой кубок за 113 шиллингов четыре пенса и седло для своего боевого коня за 21 шиллинг. Третьим увлечением юного герцога была соколиная охота, на которую он также не жалел денег. Так, 5 декабря того же года он щедро одарил сокольничих за дрессировку ловчих ястребов.

Но было бы в корне неверным считать, что Эдуард Вудстокский, избавившись от бремени государственных дел, исключительно играл, транжирил деньги и охотился. Нет, в списке его предпочтений были и гораздо более почтенные занятия, которые занимали всё больше и больше времени, постепенно оттесняя на второй план беззаботные развлечения. В начале ноября в окружении Эдуарда вновь появился его друг Джон Чандос. Весьма вероятно, что рыцарь участвовал во французской экспедиции и в битве при Слейсе, но вернулся в Англию немного раньше короля. По его руководством герцог Корнуоллский немедленно возобновил рыцарские упражнения. Для наследника престола были приобретены длинный налуч и колчан для стрел, а также футляр для одного из его шлемов. Одновременно Эдуард продолжал учиться, предположительно в Оксфордском университете, ибо его мать выказывала постоянную и глубокую заинтересованность в развитии этого учебного заведения.

Ещё одним занятием, к которому Эдуард Вудстокский подходил со всей серьёзностью, было посещение рыцарских турниров. В этом он полностью разделял пристрастия своего отца. Можно, конечно, считать, что турниры были скорее развлечением, забавой, нежели серьёзным и важным делом. Однако для обоих Эдуардов они являлись, прежде всего, необходимым атрибутом рыцарства как образа мышления и образа жизни, воспетого в многочисленных романах, всё больше уходящего в историю и посему нуждавшегося в поддержке и пропаганде.

После Рождества, в самом начале 1341 года, мальчик присутствовал на турнире в Рединге, а 2 февраля наблюдал за состязаниями, устроенными в честь группы гасконских дворян, посвящённых королём Англии в рыцари. С высокого помоста он глядел 11 февраля 1342 года в Данстебле на бои, в которых приняло участие 230 рыцарей. В их числе как простой воин сражался сам повелитель Англии, а вокруг бились великие магнаты — графы Дербийский, Уорикский, Нортхэмптонский, Пемброкский, Оксфордский и Саффолкский. На глазах Эдуарда Вудстокского 14 апреля в Нортхэмптоне многие рыцари, вышедшие на ристалище, получили тяжёлые раны, много коней было убито. А 9 мая в Элтеме на турнире, устроенном в честь Вильгельма II Геннегауского, его родного дяди, сам виновник торжества был ранен в руку. По малолетству герцог Корнуоллский не мог ещё принимать участия в рыцарских забавах, но жадно наблюдал за рыцарскими подвигами, не пропуская ни одного состязания и предвкушая тот момент, когда ему самому позволят сразиться на турнире.

Спустя некоторое время гнев короля утих. Он помирился с архиепископом Кентерберийским, пытался задобрить лордов, отказывался от введения новых налогов для успокоения общин. В результате ему удалось добился согласия Парламента на субсидию в размере 30 тысяч мешков шерсти, которой он намеревался заткнуть самые опасные дыры в бюджете.

Примерно тем же был озабочен и Эдуард Вудстокский, только в масштабах собственного домена. Два срока, в течение которых он исполнял обязанности хранителя Англии, ввергли его в долги, пусть и не столь катастрофические. Дела наследника удалось уладить сравнительно просто. Король дополнительно пожаловал сыну маноры в Нортхэмптоне, Дорсете и Девоне, а также указом от 28 апреля 1341 года даровал ему право на вывоз некоторого количества шерсти: «Поскольку его сын Эдуард, герцог Корнуоллский и граф Честерский обязан выплатить известные крупные суммы различным лицам, король предоставил ему лицензию — через своих поверенных доставить 80 мешков шерсти, а именно, 40 мешков в порт Лондона и 40 мешков в порт Бостона, и переправить их во Фландрию после уплаты таможенных сборов и субсидий в размере 40 шиллингов с каждого мешка»21.

Разобравшись с финансами, Эдуард Вудстокский занялся укреплением своего управленческого аппарата. На службу герцогу Корнуоллскому с готовностью переходили весьма известные и опытные люди, услуги которых стоили недёшево, особенно если они ради Эдуарда отказывались от доходной королевской службы, как высокопоставленный клерк Питер де Гилдсборо: «Мы получили распоряжение Эдуарда герцога Корнуоллского и графа Честерского, подписанное в маноре Байфлит 24 мая в 16-й год правления Эдуарда III о назначении Питера Гилдсборо, его (короля. — В. У.) клерка, на должность контролёра оловянных рудников герцогства пожизненно. В подтверждение данного назначения упомянутый Питер отказался от пожалования, сделанного недавно королём, назначившим его пожизненно на должность главного весовщика[24] казначейства»22.

Прожжённый финансист трезво взвесил все плюсы и минусы от смены хозяина, и не прогадал, ибо под крылом Эдуарда Вудстокского его карьера пошла в гору.

Очередным военным предприятием короля Эдуарда III против Франции стал поход в Бретань, где спор о наследовании герцогства после смерти бездетного Жана III Доброго открыл возможность для внешнего вмешательства. Претендентами на титул выступали двое представителей боковых ветвей дома де Дрё — Жан де Монфор, поддерживаемый англичанами, и Шарль де Блуа[25], ставленник французов.

Первоначально Эдуард III предполагал отправить на континент сначала авангард под командованием выходца из Геннегау капитана Уолтера де Мэнни, а следом за ним — основные силы с Уильямом Боэном, графом Нортхэмптонским, и Робером д’Артуа, графом де Бомон-ле-Роже. Однако подготовка экспедиции затянулась так сильно, что король решил, в конце концов, возглавить её лично. Он отплыл из Сандвича в начале октября 1342 года. Эдуард Вудстокский провожал отца до самого порта, где и был в третий раз назначен хранителем Англии.

Поначалу кампания развивалась более чем успешно. Англичане захватили значительную часть территории Бретани и осадили город Ванн. Оттуда король 5 декабря отправил Эдуарду Вудстокскому длинный и очень подробный отчёт обо всём, что произошло за два месяца. Помимо этого, хранитель обнаружил в отцовском послании традиционное требование денег и указание ознакомить с его содержанием архиепископа Кентерберийского и королевский совет, временно перешедший на службу хранителю королевства:

«Дражайший и возлюбленный сын, мы хорошо знаем, что сильно вы желаете услышать хорошие новости о нас и наших делах. Мы сообщаем вам, что при отправлении этого письма мы были здоровы телом, хвала Господу, и желали бы услышать и узнать то же самое о вас.

Дражайший сын, вот что произошло с нами после нашего отбытия из Англии. Сообщаем вам, что мы предприняли большой рейд по герцогству Бретонскому, в каковой стране привели к покорности многие добрые города и крепости, в их числе город Плоермель, замок и город Малетруа, замок и город Редон — и всё это были добрые и крепкие города. И знайте, что сир де Клиссон, один из величайших воинов Пуату, и четыре других барона — а именно, сир де Лиак, сир де Машекуль, сир де Рец, сир де Риё — и другие рыцари, а также их города и крепости, стоящие прямо на границе Франции и нашего герцогства Гасконь, принуждены нами к миру. Это большое достижение нашей кампании. Ещё перед написанием этого письма мы направили в Нант нашего кузена графа Нортхэмптонского, графа Уорикского, лорда Хью Ле Деспенсера и множество других баннеретов с четырьмя сотнями латников, чтобы они совершили там то, что требуется. И после их отбытия мы получили известие, что сир де Клиссон и упомянутые бароны примкнули к ним с большим числом латников в помощь нашему упомянутому кузену и его отряду. К моменту отправки этого письма мы не имеем сведений об их деяниях, но надеемся, что вскоре с Божьей помощью получим хорошие известия.

24

Главный весовщик казначейства отвечал за взвешивание шерсти, поступавшей в распоряжение короля.

25

Жан (1294—1345) — граф де Монфор л’Амори, 6-й граф Ричмондский (в Англии), 4-й сын Артюра II, герцога Бретонского; Шарль де Шатийон-Блуа (1319—64) — сирде Майенн, де Гизид’Авен, младший брат Луи I, графа де Блуа, женат на Жанне де Пантьевр, племяннице Жана III, герцога Бретонского, и двоюродной сестре Жана, графа де Монфора л’Амори, причислен к лику блаженных.