Страница 3 из 8
Глава 3. Во что мы верим?
Я переписываюсь с двумя людьми. Француз Мишель и испанец Том Брайн. Есть сомнения насчет Тома Брайна, скорее имя американское. Не забыли – люди не просто разные, они очень разные. Иногда это совершенно бессмысленно писать посторонним людям, а иногда нет. У Тома жена погибла в автокатастрофе, он воспитывает двух сыновей и живёт в Барселоне. Это очень красивый мужчина, прямо киношный человек, не придраться ни к одной черточке. Лицо – совершенство. Он размещает фото. Альбина Васильевна говорит: я – чукотская девочка, верю во всякую чушь, во-первых, таких красавцев нет на свете, во-вторых, вечно у них жёны не на месте – притворяются вдовцами, а в-третьих, Маша, вам уже тридцать пять! Я считать умею. Спасибо. Я не верю испанцу, но продолжаю отвечать на смс. Мишель фотографии не размещает, просто приглашает в гости. Живёт в сказочном месте – называется Сен-Жан-Кап-Ферра. На Лазурном Берегу у Мишеля двухкомнатная квартира. Само собой, Мишель тоже вдовец. Раз в неделю я пишу, они отвечают витиеватыми reponses. Том на английском, Мишель по-французски. Альбина Васильевна переводит, чтобы не упасть лицом в грязь, здесь нужен литературный слог, говорит она. Альбина и Аркадий обожают отдыхать в этом самом счастливом (по их словам) уголке Земли. Речь о Сен-Жан-Кап-Ферра. Да, уж местечко…
– Французская Ривьера. Неспешный, созерцательный отдых. Сказочная вилла Ротшильд. Сосновый бор. А кухня! А Ризотто с чёрными трюфелями и мясом лангуста. А Розе-де-Анжу? – Альбина Васильевна в каждое предложение вставляет подобные восклицания.
Невозможно нагоняет аппетит. Пойду печенье испеку на общей кухне. Такой запах пойдёт, в закрытых проходных комнатах, обои распрямятся. Да и отвлекусь немного. Таращиться в экран вредно, эта тьма-таракань так затянет, не успеешь глазом моргнуть – раб интернета! А интернет – чудище о семи головах, причём ни одной здоровой.
Трюфеля с мясом лангуста – это хорошо, но я люблю Москву. А Сен-Жан-Кап-Ферра своё дело уже сделал.
Добавочка. Аркадий Петрович:
– На этот раз, Маша, выведайте у Мишеля подробный адрес, мы с Альбиночкой обязательно с ним встретимся и разведаем (внимание!), не ветреник ли он, не морочит ли вам голову?
Что ж идея хорошая. Проверять людей на вшивость. Наши методы. 1937. В общем, Мишель пусть пишет, Том пусть отвечает. А Лазурный Берег пусть живёт своей жизнью, я точно не собираюсь знакомиться ни с Томом, ни с Мишелем.
На нашей коммунальной кухне три плиты, одна коричневая Марии Антоновны. Интересно, куда она пропала? Рецепт песочного печенья прост. Мука, сахар, масло сливочное, щепотка соли, два яйца, разрыхлитель – единственное волшебное слово в списке. Я точно не могу сказать, есть в разрыхлителе вредоносность или нет. Но это намного лучше состава четырёхмесячных булочек! Пока печенье пекла, вспомнила:
– Дор Блю, Морбье, о! А Яблочный сидр – опера в тонком бокале! – Аркадий Петрович.
Девять миллионов рублей (от продажи комнаты в коммуналке) дают право на Дор Блю. Они люди добрейшей души и меня звали в Сен-Жан-Кап-Ферра. Альбина даже билеты купить хотела на поезд, я молча киваю. Раз в неделю, по средам, из Москвы в Ниццу отправляется русский поезд, в Бресте «переобувается» и катит по Европе, не зная горя. Хотелось бы посмотреть, как там Сен-Жан-Кап-Ферра без меня. Не отпустили в отпуск. В июле?! Удивились даже такой наглости, работы непочатый край – Макдональдс, кофе, полы, переговоры…
Печенье я разделила на три части: мне, Альбине и Аркадию, Лидии Ивановне.
– Машенька, когда мы были в зоопарке, недалеко от Вильфранш-сюр-мэр, да, Аркаша?..
Аркадий кивнул, поставил чайник.
– Так вот, там была зебра, просто чудо, а не зебра! Мы решили, она похожа на вас, Машенька!
– Чем? – я готова принять любую похвалу.
– Она полнейший альбинос. Сначала Аркадий подумал, животное извалялось в грязи. Но нет! Господи, с какими же трудностями ей приходится сталкиваться в жизни.
– Зато живёт на Лазурном Берегу, – улыбнулась я.
– Так-то так! Но говорят, вы пожертвовали друзьям все деньги.
Я всегда удивляюсь, куда выведет Альбина Васильевна. Вот куда: я – зебра-альбинос, мне приходится сталкиваться с трудностями в природе. Как посмотреть. А дальше?
– Как всегда очень вкусно! – Альбина Васильевна убрала английские чайные пары, – А знаете, Машенька, возьмите себе одну чашечку и блюдечко тоже, хоть так я поучаствую в вашем благотворительном марафоне, – Альбина вздохнула.
Я не имею привычку отнекиваться, дают – бери! Три с половиной тысячи рублей, подчеркивает Альбина. Дорого, значит, и подарок дорог вдвойне. Спасибо, дорогие соседи. Вы продолжаете учить меня жить.
– Ой, Вам же, Mary, письмо, как я забыла! С каким-то совершенно неизвестным штемпелем.
Друзья мои, началось! И по Курту Воннегуту мне скоро придётся «без дела слоняться» по городку с названием Chipping Campden в Соединенном Королевстве. А у меня и визы-то английской давным-давно нет, не то, что денег на неё.
– Не может быть! – меняя одни очки на другие, удивляется Аркадий Петрович, – Лидия Ивановна, идите к нам! – он распахнул дверь в общий коридор, – Это неслыханно! Нашлась Марья Андреевна.
Не удивляйтесь, у нас полно Маш. Мою прабабушку по отцовской линии, Марью Андреевну, родственники давно похоронили. Накануне Великой Отечественной Войны она выехала в Брест, к родной тётке по каким-то делам, маленькую дочь оставила с мужем, собиралась ненадолго, туда и обратно. Больше семья о ней ничего не слышала. Я искала прабабушку на сайте Мемориал – без результата. И вот письмо из Чиппинг Кэмбден! 1982 – год её смерти, сказано в письме. Моя бабушка очень горевала и часто вспоминала Марью Андреевну. Меня назвали в её честь. Сейчас 2016. Это Москва. Мне пишут – вы являетесь единственной наследницей… Вы в это верите?
Глава 4. Английские деньги
Аркадий и Альбина заняли мне денег на визу Соединенного Королевства, на билет до города Лондона и на мелкие расходы. Я прилетела в Гатвик в середине июля. Добралась до вокзала Виктория. Сейчас это просто. И тьма-таракань, то есть интернет, уже не тьма-таракань, а полезная вещь. На вокзале я купила билет на автобус до Мортон-ин-Марш, что в графстве Глостершир, хорошо бы городок посмотреть, да деньги надо экономить. На станции я пересела на автобус до Чиппинг Кэмбден, и через полчаса вышла на остановке Городская Ратуша. Другой, не московский, мир. Я в Англии. Медовые домики, деревья, газоны, цветы. В трамвае номер 39 всё стало привычным, не то что приелось, нет, Москва не приедается. Но здесь очень красиво. Как бы в прелесть не впасть, не поменять Родину на воображаемый рай. Я взяла такси и назвала адрес. Городок существует с седьмого века. Почему моя русская бабушка оказалась в этой английской глуши? Если бы я знала раньше, может и замуж бы не выскочила сгоряча.
Вопросы....
Таксист молчит, как рыба. Сразу понял – русская. Так. Здесь колоритно, чисто, ухожено, проживает две тысячи человек. Чистота вытекает из цифры. Приехали. Две с половиной минуты? Неужели не мог объяснить – это рядом, здесь налево, там направо. Пять фунтов пятьдесят пенсов. Ну и цены за две минуты езды! Ну, и новая Маша – считает каждый цент… Я позвонила в дверь нотариальной конторы. Никого. Ни души. Навстречу – пожилой господин с двумя таксами. Он поздоровался. За пять дней в Чиппинг Кэмбден со мной все перездоровались. Не потому, что приехала наследница из Москвы, а потому что так принято. Москва такая огромная, с ней этот номер не пройдёт. Да, и в Лондоне давно никто ни с кем не здоровается. Англичане умеют хранить историю. Городок тому свидетель. Дома средневековые, а выстояли. Нет, ну, конечно, батюшка – отец Алексей меня отчитает за дрожь в коленках перед англосаксами, он их терпеть не может. А ещё проповедь хорошую про их жизнь-быт… а потом я ему – про Лондон, про русскую церковь, как стояла на службе по два часа, и отец Алексей оттает.
– Маша, это всё же не наш мир, – скажет он.