Преломление. Обречённые выжить

– Честно?! Чего же тут честного? Продавать секретные разработки, стратегическое сырьё. Да за это таких кренделей надают, век помнить будешь.

– А Моисей Соломонович одобрил бы…

– Кто такой Моисей Соломонович?

– Урицкий. Наш дом на его же улице стоит.

– Тогда Карл Либкнехт точно не одобрил бы, – съязвил я.

– Либкнехт ничего не понимает в этих делах. Здесь надо брать пример с евреев, они народ хитромудрый. А мы всё щи лаптем хлебаем. Я предлагаю вам честную сделку без каких-либо нарушений уголовного права.

– Интересно…

– Красную ртуть я делаю из обычной ртути, по два доллара за килограмм, и толчёного кирпича, который вообще ничего не стоит. В конце улицы Герцена есть старый кирпичный завод, беру там бой, растираю в порошок и добавляю в ртуть. Откройте термосок, посмотрите, какой благородный, насыщенный цвет. Только не вдыхайте, пары ртути очень токсичны.

– Верю, – согласился я.

– И правильно делаете. Представьте – приходит настырный американец или моссадовец какой-нибудь с честными голубыми глазами сиониста: «Ртуть есть?» – «Есть». – «Красная?» – «Красная. Без обмана, сам смотри». Смотрит… «Беру оптом». – «Мульён за кило». – «А дешевле?» – «Дешевле только взбитые сливки». – «А сертификат?» – «С сертификатом вдесятеро дороже». Хотя сейчас тебе любой сертификат на принтере сварганят так, что от натурального хрен отличишь. Вот такая картина мне видится. А ему мульён отдать – как мне чихнуть. Завтра он два напечатает, а если надо, то и гораздо больше.

Только где этого лапотного американца взять? Они все по большим городам растеклись, интегрируют нас в свою экономику, советуют, как дальше нам жить, что есть и что пить. До Невеля пока что ни один амер не доехал. У нас же здесь никелевых месторождений нет, секретных производств не водится, атомные лодки не строим, ракеты не запускаем. А то, что было: обувная фабрика, молочный комбинат, швейное производство, плодово-ягодный комбинат – какое вино делали! – позакрывали. Я сам на этом комбинате работал в ОТК. Яблочное вино не переводилось. Американцам такое и не снилось. А сейчас кукуем – без работы, без денег. Ртутью я от нужды занялся. Кто-то запустил слух, возможно даже в конспиративно-тактических целях, что, мол, есть такой секрет секретов – красная ртуть. И применяют её якобы в новейших гаусс-пушках и сверхмощных боевых лазерах. И звучит ёмко и весомо. Особенно ею интересуются люди из ЦРУ и «Моссада». Деньги чемоданами возят.

– Ну, и?..

– Пока ещё ни грамма не продал. Но слышал, что идёт она шибко хорошо. Люди состояние себе на этом делают. Хотя, по сути, ни в природе, ни в искусственном виде такого вещества, скорее всего, нет. И учтите, за куплю-продажу ртути с толчёным кирпичом вышку точно не дадут. Всего лишь наложат административный штраф в размере месячной зарплаты за ненадлежащее хранение ртути. На этом всё и закончится. А где ты возьмёшь эту месячную зарплату, когда уже годами деньги не платят? Вам хорошо – пристроились у какого-нибудь грека грузы по морю возить. Одно плохо – на дом не хватает. А нам что делать? Грека рядом нет, моря нет. Одно только озеро. И то тиной зарастает. Так что подумайте над моим предложением. А может, у вас и готовый клиент есть?

– Даже если такой клиент и найдётся, то этим делом заниматься не стану. Не моё!

– Так и не моё тоже! А как выжить в такой ситуации? В нашем деле главное – красную ртуть не расплескать.

В Невеле я объявился лет через пять. Купить подходящий дом мне так и не удалось. На заборе базарной площади всё так же висели написанные от руки объявления, призывающие купить «старый, но в вполнесебе справный ИЖЮпитер скаляскай можна бес», «дом повулице Матросава ссадом и сагородом», «пародисту сабаку (смесь пудинга с ершистым терьером)», «шкап краснава дерева» и многое другое. Не было только красной ртути.

От нечего делать решил я побродить по рядам невельского рынка, присмотреться, чем народ дышит, что покупает и что продаёт. Продавали живность: гусей, куриц, а также яйца, молоко, свежий творог, домашнее сливочное масло, кроличьи шапки-ушанки, сушёные грибы, нанизанные, как бусы, на длинные нити, мёд в разнокалиберных банках, помидоры «бычье сердце», укроп-петрушку, огурцы корнишоны и… И пожалуй, всё.

«Интересно, – подумал я, – как сложилась судьба хозяина дома по улице Урицкого, угол Карла Либкнехта? Продал он свою ртуть вездесущим людям из ЦРУ или нет? Что с его красивым и опрятным домом? Может, уже приобрёл себе необитаемый остров в Карибском бассейне или в Полинезии? Где ты сейчас, мужик из Невеля? Я даже не знаю ни имени твоего, ни отчества».

И только я подумал об этом, как передо мной, словно из-под земли, предстал тот мужичок, внешне совсем не изменившийся. Стоял он за крытым прилавком, продавал сливы и яблоки. Я подошёл, поздоровался.

– Почём сливы? – спросил. – Из своего сада, небось?

– А откуда им ещё быть? – ответствовал он с неохотой. – Из сада и есть, из собственного.

– На улице Урицкого с Либкнехтом?

Продавец промолчал.

– Не узнаёте?

– Не узнаю! – пробурчал он, пряча голову куда-то под прилавок, будто что потерял.

– Ну, дом у вас ещё покупал за пятьдесят тысяч, – напомнил я. – А вы мне предлагали красную ртуть реализовать через «платных агентов империализма». Получилось что-нибудь?

После этих слов продавец мой и вовсе стушевался, начал скороговоркой бубнить «ничего не знаю, ничего не помню», а потом совершенно членораздельно произнёс:

– Я вообще в первый раз вас вижу. Вот так!

Обознаться я не мог. Ну, не хочет человек вспоминать старое, это его дело. Мало ли какие события произошли в жизни. Можно только гадать.

Уже на выходе с рынка кто-то сзади коснулся моего плеча. Обернувшись, я увидел хозяина не купленного мною дома.

– Да помню я вас, – признался он. – Уши повсюду. Всего сразу не расскажешь. Соседка по прилавку учует что, завтра весь Невель знать будет. Фээсбэшники отучили меня лишнее болтать. Как только возникли в 95-м, так сразу ко мне и заявились. «Показывай, – говорят, – свою красную ртуть. Всё про тебя известно, перед нами лучше не юлить». Эти ребята покруче цэрэушников и «Моссада» будут. Выложил им свой заветный термос на тринадцать миллионов от греха подальше. «Это всё?» – спрашивают. «Всё». – «Верим, – смеются, – потому что знаем». Откуда они обо всём знают?

– Ну, у них работа такая.

– Потом, по всей вероятности, начальник говорит: «Каждое дело должно соответствовать статусу хозяина, а статус хозяина – делу». Так и сказал. И понял я, что мой статус – продавать яблоки на базаре, большего мне не дано. Термос они у меня забрали и очень наставительно рекомендовали ничего никому не рассказывать. Вам рассказываю, потому что вы отчасти в курсе моих дел. А так и поделиться не с кем. Кстати, дом купили?

– Нет, так и не купил. И даже славно, что не купил. Хорошо, что вы тогда такую цену заломили. Обстоятельства поменялись, да и жизнь стала как-то выравниваться. Сюда приезжаю только погостить. На родину предков.

– А то подумайте, отдам в десять раз дешевле: всего за пять тысяч. Сумма для вас должна быть подъёмная.

– За пять я взял бы тогда не рассуждая. Сейчас уже не нужно.

– Жаль. Всё меняется. Хотел стать миллионером, в шаге был… А теперь вот яблоками со сливами приторговываю. На пенсию не прожить. Ну, бывайте!.. Вспоминайте иногда неудавшегося коммерсанта из Невеля. Но знаю наверняка, что на красной ртути многие нажились и даже состояния немалые сделали. У каждого свой бизнес.

– «Бизнес» в переводе означает «дело», – добавил я напоследок. – Но один делает дело, чтобы реализовать себя, а другой – чтобы только заработать, да при случае ещё и ближнего своего облапошить.

Расставался я с хозяином дома по улице Урицкого с чувством удивления и досады от того, что кругом одни потребители, что сметка русского мужика приобретает какой-то нерусский характер с замахом на большой и лёгкий куш. Скоро и пахарей настоящих не останется.