Страница 1 из 17

Преломление. Обречённые выжить

Воробьёв Сергей

Сергей Воробьев

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

Вступление

Наша жизнь – хрупкий сосуд, подвешенный на тонких ветвях судьбы. И в любую минуту он может сорваться в пропасть небытия. Каждый человек хотя бы раз в жизни оказывается на краю этой пропасти. Одни обречены пасть в неё, другие обречены выжить. Многое зависит от силы воли, мужества, разумения – всего того, что является сутью человеческой личности.

Именно о таких людях идёт речь во второй книге – «Обречённые выжить» из серии «Преломление»: в рассказах «Пираты Гвинейского залива», «Форс-мажорные обстоятельства» и других. Самые обыкновенные на первый взгляд люди, оказавшиеся в экстремальных ситуациях, проявляют неожиданно для себя лучшие качества своего «я», являясь для нас примером стойкости и самоотверженности, находчивости и оптимизма. Вера, надежда и терпение оказываются теми тропами, которые приводят к победе жизни над смертью.

Автору книги «Обречённые выжить» посчастливилось вдоволь «погулять» по свету: побывать на всех континентах, избороздить океаны и многочисленные моря, увидеть незнакомые города, зимовать в Антарктиде. На путях и перепутьях долгих скитаний приходилось встречаться и расставаться с людьми разных взглядов, привычек, вкусов, которые в результате явились прообразами героев документальных и художественных повествований.

Наряду с подлинными есть в книге и сюжеты вымышленные, созданные фантазией автора, где воображение играет главенствующую роль. В результате возникают картины ирреального мира с его парадоксальными героями, попавшими туда из земного привычного бытия: профессиональный бомж Ванька Максимов, коллега по коммерческому рейсу на Baltic Horizon Анапас Апанасович Апанасенко, всемирно известный банкир Арон Маммонович, внучатый племянник Элохима вечный спортсмен Гарри Ариманыч, сподвижник террориста Усамы бен Ладена шайтан-головорез Фелисьен Кабуга. Главный герой – Рыцарь бесконечности – вступает в псев-дофилософские диспуты, имитирует ценителя и знатока японских хокку и танка, побеждает посланников тёмных сил.

Финал фантасмагории явился неожиданным для автора. По-видимому, таким он станет и для читателя.

В книге можно найти всё, что душе угодно: хроники, приключения, фантастику, рассказы бывалых моряков. Давние события и герои книги «Обречённые выжить» органично вписываются в наше неспокойное время, когда весь мир находится на грани Преломления.

Автор сердечно благодарит редактора, составителя, поэта Лидию Соловей (Л. А. Соловьёву), внёсшую неоценимую лепту в создание как первой, так и второй книги. Без её участия книги никогда бы не увидели свет.

Автор также признателен корректору Ольге Саниной за терпеливую, профессиональную работу над авторскими ошибками.

Символы нашей эпохи

Герою прошедшего времени

Помнишь ли ты наш двор в хрущёвских новостройках Ленинграда? Он был для нас местом игрищ, площадкой для споров и отправной точкой всех наших скитаний – сначала по ближним окрестностям, потом по широким просторам Карельского перешейка, а далее и по миру. Наши квартиры были скупы на мебель, и чешский гарнитур из восьми предметов, за которым нужно было отстоять двух-трёхлетнюю очередь, считался роскошью. Но сколько уюта вносил он в наше жилище, служа долго-долго, перевалив из середины прошлого века в новый, не потеряв своей теплоты. Разве делают сейчас так мебель?

Твоя смежная с родителями комната в двухкомнатной квартире всегда казалась мне образцом идеального жилища. Там стоял старый фанерный платяной шкаф, узкая казённая кровать, всегда аккуратно заправленная зелёным суконным армейским одеялом, и двухтумбовый письменный стол – изделие мебельной фабрики им. Володарского. Какое отношение имел к мебели этот деятель революции, друг Троцкого, член Бунда, участник Октябрьского переворота, сказать трудно. Но мебель на фабрике делали добротную и надёжную. Настолько надёжную, что стол, к примеру, годился не только для работы – иногда он даже заменял супружескую кровать, поскольку был широк, стабилен и, главное, не скрипел. Спасибо за это, конечно, Володарскому, настоящая фамилия которого была Гольдштейн, что в переводе означает «золотой камень».

Комната твоя всегда была аккуратно прибрана, плетёная дорожка между кроватью и столом выстирана до стерильной чистоты. Я всегда заходил туда с чувством благоговения и преклонения перед чистоплотной бедностью, являющейся примером скромного русского быта. Главное, что восхищало, – ничего лишнего. Даже трёхкилограммовые гантели, всегда лежащие под левой тумбой стола, не говоря уже про пружинный эспандер, висящий на гвозде, вбитом в боковую стенку шкафа, не нарушали порядка. Эти нехитрые спортивные снаряды помогали тебе оставаться в хорошей физической форме.

От моего отца тебе перепала тонкая потрёпанная брошюра 1913 года издания «Система доктора Мюллера», где сам Мюллер доказывал полезность предлагаемых им физических упражнений и непременной закалки организма холодной водой, снегом и воздушными ваннами. В брошюре имелось большое количество фотографий автора – обладателя шикарных чёрных усов: на одной он представал с обнажённым торсом на фоне зимнего пейзажа, на другой делал зарядку по своей же методе, на третьей – что-то ещё.

Здоровый, молодцеватый вид доктора подтолкнул тебя взять на вооружение, как казалось, безупречную систему оздоровления. Но когда ты случайно узнал, что Мюллер не дожил до 56 лет и умер от банальной простуды, доверие к нему пошатнулось. Возможно, это был нераспознанный вирус, который каждый год забирал и до сих пор забирает по своему, не поддающемуся человеческой логике, принципу Мюллеров, Рокфеллеров и даже Ротшильдов. Увы, и не только их.

Тогда ты стал практиковать хатха-йогу, которая в Союзе находилась под негласным запретом. Доступ к этой литературе был перекрыт. Однако дотошные граждане всё-таки доставали где-то отдельные переписанные от руки брошюры – чуть ли не от самого Тирумалая Кришнамачарьи.

Вчитываясь в слепые буквы мятых, затасканных машинописных текстов, сделанных под шесть копирок, ты претворял в жизнь описанные там асаны. Часто я заставал тебя в позе лотоса на вязаном из старых капроновых чулок коврике. К финалу занятий ты мог запросто закинуть обе ноги за шею и надолго застыть на пятой точке, пошевеливая голыми пятками так, как это делает крыльями бабочка, сидящая на цветке. Ты почти дошёл до состояния самадхи. А учением Махамудры ещё тогда не овладел. И это хорошо, так как переход к тантрическим практикам без живого учителя очень опасен. И ты не решился встать на путь бесконечного самосовершенствования, остановившись исключительно на физическом уровне. Упанишады были большим дефицитом среди самиздатовской литературы и до тебя не дошли. Но вечный, никогда не стареющий йог Махаватар Бабаджи, для которого духовная составляющая являлась приоритетной, как и для любого истинного йога, служил примером для подражания.

Одним из таких примеров было саттвическое вегетарианское питание, и, отказавшись от «плодов насилия» – мяса, рыбы, яиц, чтобы не утяжелять свою карму и делать сознание более ясным, ты насел на каши, овощи, орехи, различные семечки и проросшую пшеницу. Когда я заходил в гости, ты выставлял на стол чашку тыквенных семечек для себя и блюдо с тонко нарезанным сервелатом для меня. Однажды посреди разговора ты стал с маниакальной жадностью пожирать эту колбасу, потому что организм непроизвольно требовал белка.