Златокрылая птица

Сяо решил сделать этот день особенным для Люмин: адепт знал, как для людей важны праздники и как они улыбаются, когда видят что-то красивое и милое. Параллельно следя за порядком в гавани Ли Юэ, парень чистил беседку, красил выцветшие деревяшки, украшал полевыми и горными цветами, которые удалось найти. Это занятие увлекло Сяо, и он отметил для себя, что ему очень нравится делать венки и букеты. За помощь в постоялом дворе Ваншу парень попросил не еду, как обычно, а мягкие подушки. Хозяйка так удивилась, растерялась, но всё же отдала адепту то, что он попросил. Копейщик расстелил мягкий плед, накидал на него подушки, несколько раз переставлял их, потому что ему не нравилось, как они стояли, а следующим этапом была охрана. Никто не должен был испортить это место, его маленький рай, который он сделал так быстро, потому что практически не отвлекался от своей цели. До фестиваля оставалось ещё три дня, и Сяо остался в беседке, боясь заснуть: вдруг кто-то захочет разрушить её.

Когда наступил знаменательный день, адепт не мог дождаться вечера, в это время должны были подойти Люмин и Паймон с едой. Живот парня предательски урчал, но он старался не обращать на это внимание. Не смыкая глаз, Сяо, как верный пёс, глядел не протоптанную никем чужим траву, по которой должна была пройти путешественница — единственная, ведь никого другого адепт больше не хотел допускать в его маленький рай.

С наступлением вечера Люмин пришла. Но одна. Она почти бежала к Сяо, и парню невольно захотелось раскинуть руки. Спрятав их от греха подальше, адепт поприветствовал мечницу сдержанным поклоном и акцентировал взгляд на пустующем месте рядом с головой Люмин. Не хватало одной маленькой леди.

— Прошу прошения, она всё съела! — вид у путешественницы был расстроенный. — Я её отругала, обиделась и ушла без неё.

— Ты про Паймон?

— Да, она съела еду для тебя! — Люмин невольно взглянула на беседку. — Ой, что это?!

Сяо не ожидал такого удивления и растерялся. Девушка подошла ближе, сняла обувь и вступила на твёрдую, но тёплую поверхность, усеянную мягкими подушками, на которые можно было сесть, лечь, да хоть обнять. Путешественница довольно закружилась и запрыгала. Она была в восторге, отчего у Сяо выступил румянец на бледном лице.

— Вау, тут так круто! Понимаю, почему ты не хотел, чтобы об этом месте кто-то знал.

— Я провожу тут фестиваль каждый год.

— Это же супер, — девушка уселась, и тело её заметно размякло. — Один, наедине с такой красотой, — из беседки можно было увидеть всю гавань сияющего Ли Юэ, с такой высоты город казался вовсе крошечным, кукольным.

— Не сказал бы, — выдохнул Сяо и присел на ступеньку. Парню почему-то было трудно расслабиться, наверное, потому что он не ожидал, что они останутся вдвоём. — Здесь холодно.

— Не знаю, я не чувствую ветра, — хмыкнула Люмин, заправив прядки за ухо.

— Возможно, — Сяо вздёрнул плечами. Не это он имел в виду.

Девушка подвинулась к крепкой спине на коленях и тыкнула. Удивлённый “ох” вырвался из уст Люмин.

— Ничего себе, какая напряжённая! Или ты качок под одеждой?

— Смеёшься?

— Мне Ху Тао показала несколько простых движений, можно на тебе испробовать?

— Надеюсь, она не показывала тебе, как трупы вскрываются, — руки Люмин вдруг задвигались на плечах адепта, стали их сжимать, проводить костяшками по позвоночнику и мять шею. Ощущение было не из приятных, пришлось даже выпрямить спину.

— Это массаж называется! Ху Тао сказала, что он расслабляет мышцы. Ну как? — Люмин остановилась, выжидая реакции адепта. Жалко, что она не видела его лица, будто бы после лимона.

— Думаю, мне этот способ расслабиться не подходит, — произнёс Сяо, боясь, что девушка вновь начнёт мять его спину.

Люмин засмеялась задорно, прислонила лоб к прогретой спине, вибрация от её смеха и жар дыхания расслаблял намного больше, чем какой-то там массаж. Сверху можно было увидеть, как много-много людей готовятся поджигать фонари, адепт уставился на это зрелище.

— Знаешь, — заговорила путешественница. — Ты, на самом деле, мне очень дорог, Сяо.

Неужели это оно? Девушка, которой адепт давно восхищался, старался везде угодить, чувствовала то же самое. Если да, Сяо признается ей тоже, когда люди пустят фонари. И пусть тело парня останется на земле, мысли улетят далеко-далеко, пусть на несколько часов он забудет, кто есть и кем должен быть. Лишь бы Люмин сказала эти слова!

— И я тебе немного соврала. Паймон не съедала еду, я её попросила не приходить, чтобы поговорить. Мне с тобой очень комфортно, как ни с кем в Ли Юэ.

Сяо осмелился взглянуть на девушку, показывая горящее лицо. И почему оно краснело? Почему так билось сердце? Пусть Люмин ответит на эти вопросы, она ведь всегда знала, что сказать.

— Из-за этих чувств я в последнее время такая рассеянная, — произнесла девушка, немного смеясь. — Должно быть, ты мне нравишься, Сяо.

Парень хотел было открыть рот, сказать: “Да! Я чувствую то же самое! Уже очень давно!”

— И мне это не нравится, — отрезала Люмин, и в воздух взлетели фонари.

Красивые, лёгкие, будто бы со словами “Voila!”, горящие, как сердца всех в Ли Юэ. В этот момент душа Сяо словно полностью потухла.

— Не нравится?

— Моя цель — найти брата, а эти чувства, я думаю, будут только мешать, мне будет трудно покинуть Ли Юэ, поэтому… — Люмин зажмурилась и отчеканила: — Поэтому я отправляюсь в Инадзуму! Не знаю, насколько! — девушка выдохнула, и на лице её взыграла лёгкость. — Фух, легче стало. Выговорилась. Понимаю, ты не примешь мои чувства, ты адепт, тебе такое чуждо, но говорить о симпатии мне ведь никто не запрещал, — Люмин попыталась выдавить улыбку. — Чувствую себя глупо.

— Путешественница, — девушка повернула голову, и её губы столкнулись с мягкими губами адепта Ли Юэ. Невесомый поцелуй, как прикосновение к цветку оставило после себя пламя на лице Люмин, её сожгли. — Люблю.

— Что?

— Поэтому не уезжай, — Сяо убрал выбившуюся прядку пшеничных волос и повторил поцелуй с такой же аккуратностью. — Не уезжай от меня.

Люмин попыталась поцеловать адепта сама, но вдруг вскочила голыми ногами на траву, прикрыв горящие щёки прохладными ладонями. Фонарики всё продолжали плыть, но на них было абсолютно всё равно.

— Нет, всё должно было быть не так… Паймон сказала, что ты точно не любишь меня, и… И я смогу со спокойной душой уехать.

— А я сказал, что люблю. Моё признание испортило твои планы?

— Да! — Люмин развернулась, её глаза плакали, а на лице девушки была злость. — В таком случае, придётся обрезать все корни, а я не хочу!

— Так и не делай этого! — доселе спокойный Сяо вдруг перешёл на крик, чтобы перекричать мысли и плач Люмин. — Никто не заставляет тебя уезжать, ты нужна здесь! Нужна мне! — девушка одёрнула руку, тянувшуюся к ней.

— Нет, это не то, что мне нужно. Я хочу найти брата, вот и всё, — путешественница утёрла слёзы и медленно пошла боком, собираясь с мыслями. — Это было ошибкой, спасибо, что был честен со мной, но мне нужно уходить.

Сила хватки так и говорила: “Ты никуда не пойдёшь, пока мы не договорим” или “Ты не уйдёшь, пока я не получу того, чего хочу”. Попытки вырваться были тщетны, и девушка всерьёз надумала достать меч, как что-то словно ударило Сяо в голову, он схватился за висок, упал на одно колено, задрожал, будто бы его мозги наживую вскрывали.

— Что с тобой? — теперь уже адепт пытался отпрянуть от Люмин, но ноги не слушались, недалеко он и ушёл, боль вновь вспыхнула, и Сяо вскрикнул.

— Уходи! — фонари улетели за горизонт, и лишь один единственный взлетел с гавани, опоздав к танцу большинства. — Уходи, живо!

— Я не могу тебя бросить в таком состоянии, что за… — Люмин царапнули острые когти, девушка крикнула и схватилась за кровоточащую рану.

Ногти адепта удлинились, тело неестественно побелело, будто из него высосали кровь, а на лице Сяо, миловидном, спокойном лице, теперь была маска. Взглянув на девушку резко, как хищник, завидевший жертву, парень замахнулся копьём, но в последний момент адепт вдруг порезал себе руку, заревел от боли, скорчился, а потом вновь встал и прыгнул на Люмин. Девушка уклонилась, неудачный перекат закончился ударом о деревянную беседку. Задрав голову, мечница увидела, как Якша летит на неё и закричала: