Златокрылая птица

— Не надо!

Путешественница сумела уклониться, а беседка оказалась полностью разрушена. Полетели в воздух веночки из цветов, разорваны оказались подушки и плед, конструкция свалилась на траву, осталась лишь основа и щепки от досок. Слёзы хлынули с новой силой.

— Сяо, приди в себя, прошу, это не ты! Ты бы никогда не разрушил эту беседку, которую так долго восстанавливал!

Парень рычал что-то невнятное, дёргался, отступал назад, а потом с новой силой рвался вперёд, словно внутри одного тела боролось сразу две личности, и пока выигрывало худшее из проявлений Сяо.

— Люмин… — за маской послышался злобный плачущий голос. — Прошу тебя, уходи сейчас же, пока я ещё могу…

Девушка не могла смотреть на мучения адепта, вопреки своему страху она подбежала к нему, сильно-сильно обняла за шею, будто хотела проникнуть внутрь, достать до самых чувствительных ниточек души Сяо. Парень встал, как вкопанный, руки его всё ещё подрагивали, метались между: обнять или убить, и это нечестное противостояние делало защитнику Ли Юэ очень больно. Что-то под маской начало кровоточить и стекать по шее адепта. Люмин подумала, что это сработало и, всё ещё обнимая напряжённый торс, с надеждой взглянула в червоточины этой маски. Что-то блеснуло в глазах, и девушка довольно улыбнулась.

Острые когти вдруг впились в плечи мечницы и толкнули. Люмин ожидала почувствовать под собой траву и твёрдость земли, но силуэт адепта начал отдаляться всё дальше и дальше. Сильный удар по затылку, и рука, тянувшаяся к планеру, обмякла. Приоткрытыми глазами мечница видела фигуру Сяо, его устрашающую маску и крошечный фонарик над его головой. Он всё ещё летел, уже не стараясь догнать своих. В этом мрачном небе, оставшись одному, очень легко погаснуть.

Люмин ударилась спиной о водную гладь, и тело её погрузилось в тёмное отражение небосвода.

***

Сяо проснулся на футоне, дышать стало больно с первого осознанного вдоха, и парень откашлялся. Что-то вязкое осталось на его губах, и кто-то заботливо вытер капельки крови платком. Адепт повернул голову и увидел, что рядом с ним сидела Люмин, голова и руки её перевязаны бинтами, а одета она в больничное белое кимоно. На улице был день, сёдзи были приоткрыты и впускали в комнату с минимальным количеством мебели солнечный свет. Спина мечницы закрыла лицо адепта, оставляя его в тени, отчего ему удалось поспать немного подольше. Солнце сделало волосы Люмин ещё ярче, а за спиной у неё будто раскрылись золотые крылья. Сяо приоткрыл рот, любуясь златокрылой птицей, но сказать вслух ничего не смог. Тёплая ладонь коснулась мокрого лба парня и вытерла платком пот.

— Мы в лазарете Ватацуми, всё хорошо. Можешь засыпать дальше, — голос Люмин был подозрительно спокоен, и Сяо действительно вновь захотелось уснуть. — Мы справились с вишапами глубин, но Дракона так и не обнаружили. Видимо, это к лучшему.

По взгляду адепта было видно, что он ничего не помнил, воспоминания прошлого и настоящего резко смешались, и он надавил пальцем на висок.

— Не напрягайся, ладно? — девушка подвинула поднос с питьём и кашеобразным супом. — Если не хочешь спать, может, покушаешь? Ты голоден, наверное.

Мечница помогла парню приподняться, только тогда он увидел, что за плотным одеялом он был весь перевязан, а ниже торса на нём не было даже белья. Сколько он спал?

— Ты был без сознания два дня, отключился сразу после сражения, — ложкой Люмин зачерпнула суп. — Сяо? Давай, открой рот.

— Как мы выбрались? — сглотнул адепт, странно взглянув на девушку. — Я помню, что мы поставили ручной телепорт, а потом? — взгляд копейщика опустился на руки девушки. В области, где должны были быть ногти, были капельки крови. Люмин смущённо попыталась спрятать пальцы.

— Я тащила тебя до оазиса. Телепорт с того собора не срабатывал, расстояние слишком большое.

— Ты всё это время… — Сяо удивлённо распахнул глаза. — Тащила меня на спине? И карабкалась тоже со мной?..

— Не могла же я тебя бросить, — усмехнулась Люмин. — Всё уже позади, давай кушать.

Ложка упала в суп, когда Сяо перехватил женские забинтованные руки. Сминая и целуя каждый палец, адепт прижался к ладоням и застыл у колен Люмин. Мечница ахнула, услышав тихое и искреннее: “Прости. И спасибо”.

Сёдзи раскрылись сильнее, и в комнату влетела Паймон с красными глазами. Увидев, что Сяо живой, малютка раскраснелась сильнее, заплакала и подлетела к адепту, обнимая того за грудь. Неловко взглянув на путешественницу, парень позволил себе погладить Паймон за макушку, которая во время трогательного момента начала заваливать адепта, защитника Ли Юэ, бессмертного Якшу угрозами.

— Ещё раз так долго будешь без сознания, я убью тебя, понял?! Утоплю в этой Энканомии! Дурак! Придурок! Идиот! С-я-я-я-яо! — плач Паймон давил на виски, но заставляло сердце улыбаться от того факта, что за него волновались. Адепт сильнее потрепал малютку по голове и блаженно прикрыл глаза. Слабая улыбка засияла на лице парня, а сам он стал похож на яркого крошечного зяблика.

— Я отправила отчёт Нин Гуан. За нами завтра отбудет корабль.

— Так что эти три дня лежи и не рыпайся! Отдыхай! — Паймон взяла ложку и попыталась всунуть суп в рот Сяо. — А ну-ка ешь давай, так давно не ел, кожа да кости одни, даже Люмин скоро щекастее тебя станет!

— Ты своими выпадами убьёшь его, поспокойнее, — мечница оттянула спутницу за лодыжку, Паймон недовольно надулась и от злости сама съела ложку супа, поморщилась и пискнула:

— Какая гадость! Хорошо, что мы приготовили кое-что другое.

— Приготовили?

Сяо не заметил, что за путешественницей стоял другой поднос, он лёг ему на колени, и парень застыл. На тарелке лежало его любимое блюдо. Миндальное тофу. Воздушное. Белоснежное. Пахло мечтами.

— Еда в лазарете и правда не очень. И то правда, военный корпус всё-таки… — Люмин почему-то покраснела. — Поэтому я приготовила миндальный тофу, которое мы так и не сумели съесть на фестивале. Так ты быстрее поправишься, я уверена…

На тарелку упала капля, потом ещё одна, другая. Сяо разразился плачем, заревел в голос, шмыгая и бубня что-то, прямо как ребёнок. Паймон перепугалась и вылетела за салфетками, прикрыв сёдзи, чтобы ненужные глаза не увидели эту сцену. Люмин растерялась, хотела было убежать вместе с подругой за медсёстрами, вдруг у парня что-то заболело, но вместо этого положила ладонь на подрагивающее плечо, шепча:

— Ну-ну, всё хорошо, не плачь, — Люмин впервые видела, чтобы Сяо так открыто и громко плакал, почти кричал. Отставив поднос, мечница обняла голову адепта, погладила от макушки до шеи. Крик парня прекратился, но он всё ещё продолжал плакать. — Сяо, перед тем, как надеть маску, ты сказал, что может тебя успокоить. Я не сделала этого. Потому что ты не смел ранить меня. Но сейчас твои слёзы делают мне больно, и я бы хотела это прекратить.

Люмин подняла Сяо за подбородок, обхватила мокрые красные щёки ладонями, и поцеловала. Адепт готов был захлебнуться в своих слезах, но почувствовав, как мягки прикосновения путешественницы, обмяк, и в душе его образовался штиль. За дверью послышалось тихое “ой”, и Люмин смущённо отстранилась, захихикала в ладонь и вновь поцеловала Якшу. Ей было приятно чувствовать, как их объятия теплеют, мысли притупляются, а дыхание учащается, словно в их слиянии было что-то волшебное, как полёт фонарей на фестивале. Сяо был готов поклясться, что в тот момент, когда они сплетали пальцы, губами накрывали не только чужие уста, он был готов взлететь, обрести наконец крылья.

Люмин пахла, как миндальный тофу. Пахла, как мечта.

***

Последний гвоздь был прибит, Сяо медленно отошёл назад и взглянул на новую беседку, разрушенную до щепок его же руками. Теперь адепт знал, что он может не только разрушать, но и созидать, не что-то великое, но, безусловно, волшебное. Лозы с цветами Сяо обвязал вокруг креплений, накрыл деревянную основу плотным пледом, напоминающим ему об Инадзуме, и сложил подушки, которые сшил сам. Не совсем ровно, зато такого цвета, который ему нравился. Жёлтый на тёмном пледе выглядел, как россыпь звёзд, и было бы забавно сложить подушки в форме какого-нибудь созвездия. За этим делом его застало две пары любопытных глаз, и адепт слегка вздрогнул, услышав рядом с беседкой высокое: