Страница 10 из 18
Сердито вытерев лицо, Мунно наскоро оделся и, не глядя на пленницу, взбежал по ступеням. Противоречия разрывали его на части. Он хотел спасти врага и ненавидел себя за это.
В большой шатер, где собирались главы кланов для решения важных вопросов, он прибыл последним. Сидящий во главе стола отец бросил на сына суровый взгляд, едва только тот откинул тяжелый полог. Вожди недовольно закряхтели, и он низко поклонился, извиняясь за опоздание и уважительно приложил сжатую в кулак ладонь к левой груди.
– Считаю, что пленных нужно казнить, – зычный голос отца разнесся в холодном шатре.
– Я тоже. Так мы покажем наглым когурёссцам, что держим свое слово и не боимся их, – поддержал его вождь Суйшея.
– Это очень расточительно, – Мунно подал голос, стараясь говорить спокойно и выглядеть рассудительным. – У нас полтора десятка хорошо обученных, сильных воинов и красивая девчонка. Любой работорговец готов будет отдать за каждого не меньше двух слитков серебра.
– Кому нужны такие непокорные рабы? – фыркнул отец, отвернувшись от сына. – Когурёсцев боятся даже в Цзинь, всем известно, что приручить их невозможно. Проще убить.
– Я считаю, их нужно вернуть в Когурё, – медленно проговорил хан Кимун
Все вожди недоуменно посмотрели на него, ожидая пояснений такого неожиданного предложения.
– Мунно отправится с ними, встанет на колени перед Владыкой и уладит проблему, причиной которой он стал. В письме прозвучала четкая угроза, и дело времени, когда Когурё решит на нас напасть, – сказал хан, поглаживая длинную бороду, заплетенную в две тонкие косицы. – Мы должны предотвратить заведомо проигранную войну.
«Ну вот, началось! – мелькнуло в голове у Мунно. – Хитрый лис использует эту возможность, чтобы избавиться от меня и сделать наследником Сумо своего племянника!»
Мунно предвидел такой поворот событий, поэтому сдержал гнев и спокойно возразил, уверенно обведя глазами старейшин:
– Сейчас у Когурё нет ресурсов для войны с нами. Они только что закончили военную кампанию против Пэкче, к тому же у них уходит много сил на поддержание линии обороны в Ляодуне. Чтобы восстановить силы, им нужно не менее трех лет. Именно поэтому они приехали к нам.
– А что будет по прошествии трех лет? – с ехидцей спросил Кимун, бросив на Мунно оценивающий взгляд.
– Мы должны напасть первыми, пока Когурё еще не пришло в себя, – уперев руки в колени, решительно сказал Мунно, и среди вождей раздался потрясенный ропот. Он сделал свой ход, теперь осталось только довести дело до конца.
– Да ты не в своем уме, сын! – голос отца перекрыл все разговоры. – Мы ищем способ предотвратить войну, а ты говоришь о нападении на такого сильного противника!
– Давайте отбросим наши страхи и посмотрим на все с холодным разумом. Сейчас самое подходящее время, – Мунно уверенно поднялся с места и разложил на столе карту мохэ и примыкавших к ним земель. – Когурёсцы не видели всю нашу мощь, по-прежнему думая, что мохэ – нищие племена, которые они обирают до нитки. Но вы сами знаете, как давно мы готовимся, и сейчас важно нанести удар первыми, пока враг не успел опомниться и собрать силы. Мы вернем себе крепость Яньзцы, – он поставил деревянные якоря на точку, западнее земель Сумо, – Там все еще живут наши люди. Мы отправим лазутчиков, и, я уверен, нам откроют ворота. Это исконно мохэсские земли, которые мы должны вернуть себе.
– Хорошо, допустим мы выступим против Когурё, – терпеливо и спокойно продолжил хан Кимун. – Если даже нам удастся захватить несколько крепостей, то Когурё бросят все силы на ответный удар. Всем прекрасно известно, чем это закончится.
– Если мы объединим все пять племен, то отстоим завоеванные территории, – Мунно нависал над склонившимися к карте ханами, уверенно ведя свою игру. – К тому же у когурёсцев много хороших мастеров и ремесленников, которых можно будет забрать с собой в случае проигрыша. Это позволит нам в будущем увеличить арсенал оружия и повысить его качество благодаря сплавам металлов, которые они используют для изготовления мечей, копий и стрел. Даже если проиграем, все равно будем в выигрыше.
Вожди затихли, переваривая его слова. Мунно видел, как хочется каждому из них вернуть когда-то захваченные когурёсцами территории, и своей речью он задел за живое каждого. Поэтому вернулся на свое место и ждал вердикта.
– Начинаем готовиться к войне сразу после казни пленных. И пусть это станет символом нашей победы над Когурё! – отец поднялся с места, воинственно воздев кулак.
Мунно внутренне торжествовал: его план удался, он разбудил подавленную гордость мохэ и теперь у них появилась возможность вернуть себе все, что у них отняли.
Его с детства воспитывали как будущего хана. Отец всегда говорил, что жизнь вождя принадлежит не ему, а людям, и каждое свое действие нужно тщательно продумывать, ведь от одного решения зависит судьба целого народа. А цена ошибки слишком велика.
С юных лет Мунно лелеял мечту о величии своего народа и ненавидел захватчиков, которые отняли у них все. Растоптали гордый дух племен, заставив жить в вечном страхе и поклонении. Сейчас мохэ как никогда близки к освобождению и, воодушевленный своей маленькой победой, Мунно не стал просить совет племен оставить Кымлан в живых. Да, недавно он расчувствовался и дал слабину, но теперь четко расставил приоритеты и отмел ненужные эмоции. Она враг, и ее участь его уже не волнует. Она сама выбрала свою судьбу.
В таком настроении он вернулся домой и неожиданно наткнулся на отчаянный взгляд черных глаз. Что-то неприятно царапнуло грудь, и Мунно поморщился, чувствуя, как на его решимости и безразличии появляются трещины.
– Нас казнят? – тихий голос Кымлан прозвучал слишком спокойно, будто даже равнодушно, но лихорадочный блеск в глазах выдавал тревогу.
– Да, – он с вызовом вскинул голову. – Ты же сама сказала, что это привилегия сильнейшего, и я могу сделать с тобой все, что захочу.
– Говорила и от своих слов не отказываюсь. Только… Можете ли вы отпустить Чаболя? Он безобидный ребенок и не хотел быть воином. Это… это я виновата, из-за меня он стал солдатом, – Кымлан опустила голову и сжала дрожащие пальцы. Вся ее гордость и дерзость испарились, и сейчас она выглядела как слабая девчонка, которая боится за себя и близкого человека. Мунно стиснул зубы, пытаясь сдержать прорывающееся сквозь броню равнодушия сожаление.
– Это решать не мне.
– Ты кажешься хорошим человеком, можешь ли помочь еще раз? Неважно, что будет со мной, но Чаболь… – Кымлан вскинула на него блестящие глаза.
– Ты просишь меня о невозможном. То, что я позволил тебе остаться здесь, не делает нас друзьями. Мы все еще враги.
Мунно поспешно направился на свою половину, чтобы поскорее отгородиться ширмой от этих горящих глаз. Нет, он все сделал правильно. Уже то, что вожди согласились на его безумное предложение, было большой удачей, на которую он смел только надеяться. Два раза испытывать судьбу было нельзя.
Он растянулся на жесткой кровати и устало закрыл глаза. Завтра все закончится. Утром ее уведут из дома Мунно, и его душа успокоится. Сквозь дрему он слышал тихие вздохи и всхлипы, но так и не понял, было ли это наяву или во сне.
Глава 5
Кымлан не сомкнула глаз всю ночь. Она слышала, что Мунно тоже не спал, до утра ворочаясь в постели. Глядя на бревенчатый потолок над головой, Кымлан пыталась осознать, что завтра они умрут. И солдаты, имена которых она за время похода даже не успела запомнить, и бедняга Чаболь, и она. Пророчество действительно было бессмысленным, и почему она так легко в него поверила? Для чего всю жизнь училась драться? Стирала в кровь ладони, до исступления тренируясь владеть мечом? Сдирала кожу с пальцев, пытаясь выпустить стрелу точно в цель? Носила тяжелые, пригибающие к земле доспехи…
Кымлан и не думала никогда о том, что у нее может быть другая судьба. О любви и замужестве она никогда не мечтала, потому что с малых лет любила принца Науна. И хоть знала, что не ровня ему, но мысли о других мужчинах никогда ее не посещали. Их чувства росли и крепли, постепенно меняясь по мере того, как они оба взрослели. Из смешного, задиристого мальчишки он стал превращаться в красивого, высокого мужчину, обладающего прекрасными манерами и редким внутренним, будто бы кошачьим, магнетизмом. Насмешки и колкости, которые еще совсем недавно с такой легкостью слетали с ее губ, вдруг стали казаться неуместными. В один прекрасный момент Кымлан вдруг осознала, что Наун – не ее друг детства, не маленький мальчик, которого она толкнула в воду, а принц Когурё. Высокий, статный, сильный и… красивый.