Обагрённые

Теперь «винителям» уже не приходилось отлавливать непокорных «оскорбителей» на улицах или при поддержке карателей отцеплять целые кварталы и вламываться в дома «оскорбителей», чтобы насильно вколоть им дозу спасительного генномодификатора. Само по себе это было неудобно, долго, да к тому же сопряжено с большим риском для самих «винителей», потому что не всякий «оскорбитель» давал себя уколоть без ожесточённого сопротивления. Многие из «винителей» уже погибли в подобных столкновениях, ведь карателей-озаровцев на всех не хватало. Поэтому работа любого «винителя» становилась ещё и опасной для них самих, а платили за неё совсем немного. Но настоящий «винитель» посвящал себя борьбе с «оскорбителями» не ради денег или наград, он делал это по идейным соображениям, во имя процветания и безопасности народа Стигии.

С появлением у «винителей» пузырькового пистолета, их лозунгом стала знаменитая фраза, брошенная как-то правителем Чой Шо: «Заставлять нельзя, но можно принуждать». Так и выходило на деле. Многие «оскорбители» даже не подозревали, что их колют насильно. От тех же, кто о чём-то догадывался и мог наброситься на «винителей» с кулаками или даже с оружием, спасали специальные бронированные машины, которые правительство Стигии с недавних пор стало выделять на каждый санитарный спецотряд.

С одним из таких санитарных спецотрядов, орудовавших в отдалённом предместье северной столицы, и столкнулись отправившиеся в своё дальнее путешествие Вир и его товарищи. Добрались они сюда по подземной дороге, о которой рассказал им Лао Ши. Этим путём давно уже никто не пользовался из представителей воинства «Серых Ангелов», поэтому, когда провожавший отряд доктор Мун взялся за толстую рукоятку, вмонтированную в квадратную колонну, и с силой потянул на себя, тяжёлые, как ворота, двери распахнулись не сразу, издав при этом противный металлический визг. За дверями открылся путь в мрачное, пахнущее сыростью подземелье, по которому когда-то курсировали специальные составы, перевозившие боеприпасы и военное снаряжение.

— Вот отсюда прямо и поедете, — сообщил Мун, наставляя своих товарищей. — Как раз до синего семафора. Запомни Вир. Там в боковом проходе есть подъёмник на поверхность. Ехать вам километров восемьдесят отсюда придётся. Как подниметесь, прямо на побережье и окажитесь. Где-то там должны быть посадочные площадки для винтолётов… Ну, или же морем доберётесь на каком-нибудь рыбацком судне. Места там безлюдные в основном. Небольшие рыбацкие посёлки только вокруг, но всё равно будьте осторожными и предусмотрительными. Люди повсюду разные бывают.

— Спасибо, доктор! — Вир пожал Муну руку. — Для того у нас и есть ДПР.

Он показал на свой прибор, висевший на шее, как медальон.

— Удачи вам, ребята! — на прощанье Мун обнял Чада, Рубину и ещё двоих бойцов: Юла и Ната.

— Жаль, что не могу с вами поехать, — вздохнул доктор.

— Вам важнее здесь оставаться. Вы наш единственный врач, — ободряюще улыбнулся Чад.

— Знаю. Потому и остаюсь, — вздохнул Мун. Когда все пятеро вышли в коридор, по одной стороне которого шли железные опоры и рельсы, он включил большой рубильник на стене, пуская ток по контактной сети.

Первым в проржавевший тёмный вагон вошёл Вир, огляделся по сторонам и уселся за рычаги управления, пощёлкал тумблерами на косой панели перед собой. Зажёгся путевой прожектор, освещая мрак впереди. Вир запустил двигатель, и дребезжащий вагон нехотя с протяжным грохотом покатился в непроглядную темь под округлые своды подземного туннеля.

Они ехали долго. Серый овал туннеля, выхваченный, словно из небытия прожектором, светился вертикальными полосами разноцветных указателей. Поддавшись гипнотизирующему мельканию бегущих навстречу сигнальных люминофор, Рубина прислонилась лбом к холодной металлической стенке вагона и тихонько запела:

«Взгляни на звёзды! Ни одна звезда с другой звездою равенства не знает. Одна сияет, как осколок льда, другая углем огненным пылает…».

Сидевший напротив неё Нат, облокотился на тяжёлый рюкзак, подпёр кулаком подбородоки тоскливо подхватил:

«Но человек в безумии рождён. Он редко взоры к небу поднимает, о равенстве людей хлопочет он, и равенство убийством утверждает…».

Вир и подошедший к нему Чад поглядывали через плечо на своих товарищей. Старинная песня очаровала обоих, да так, что Вир едва не проехал нужного места. Он резко затормозил перед квадратом синего люминофора. Вагон дёрнулся, как в предсмертных конвульсиях, противно заскрипел тормозами и остановился в полнейшей темноте. Только чёрточки указателей слабо светились в полу подземелья. Двигаясь вдоль них, люди прошли несколько метров и свернули в длинный проход, едва освещённый тусклым светом вечных газовых ламп. В конце него все остановились у кабины подъёмника.

Раздался скрежет редко работающего механизма, и шаткая платформа медленно поползла вверх вдоль стены квадратного бетонного колодца. Уже наверху проржавевшую крышку люка, прикипевшую к обечайке, удалось открыть с большим трудом. Первым из шахты колодца вылез Вир, огляделся по сторонам и понял, что они оказались на окраине посёлка. Метрах в пятидесяти от выхода из туннеля уныло толпились на узкой песчаной косе приземистые домики с белыми стенами, узкими оконцами и черепичными крышами. Рыбацкие сети сушились на деревянных треногах, вытягиваясь вдоль океанического берега шатким сетчатым забором. Сердитые волны там лизали песок своими солёными языками.

Вир с наслаждением вдохнул полной грудью холодного солёного ветра и помог вылезти из люка Рубине, за которой один за другим появились Чад и Нат. Последним выбрался Юл. Он заботливо стал укладывать тяжёлую крышку люка на место, но Нат остановил его:

— Брось! Кому это нужно?

— А если каратели найдут вход? — вразумительно заметил Юл. — Давай-ка, помоги мне.

— Э! — махнул рукой Нат.

Вдвоём они уложили тяжёлую крышку на прежнее место, закидали её песком и сухой травой, и поспешили вслед за ушедшими вперёд товарищами. Неожиданно Вир, размашисто шагавший первым, согнулся пополам, упал на песок и отполз под прикрытие полуразвалившейся низкой каменной ограды, одиноко торчавшей на краю посёлка. Его товарищи, шедшие позади, тут же пригнулись и короткими перебежками добрались ненадёжного укрытия.

— Что? Что там? — настороженно поинтересовался Нат, косясь на Рубину, тяжело дышащую от волнения.

— Вон там… Эти, как их… Добровольные распространители ветеринарных процедур, — Вир указал в сторону узкой улицы, где остановился выкрашенный в жёлтый цвет броневик.

— «Винители»! — с презрением сплюнул Юл.

Возле броневика стояли трое в синей униформе с красными шевронами на рукавах. Ещё двое «винителей», высунувшись из люков бронемашины, наблюдали за тем, как их подельники связывают пожилого мужчину и молодую женщину, повалив их в придорожную пыль. Мужчина, видимо, уже выбился из сил и больше не сопротивлялся, а вот женщина отчаянно извивалась, громко кричала, прося помощи и ругая насильников последними словами.

При виде этой картины у Ната от негодования и злости запершило в горле, и зачесались руки. Он полез за пазуху за пистолетом с обоймой электрошоковых пуль. Заметив это, Вир поспешно остановил его предостерегающим жестом.

— Стой! Не спеши. Надо сначала как-то вон тех двоих выманить из броневика. А то уедут и приведут сюда подмогу. Нам это совсем не нужно.

— А броневичок-то нам не помешает, — радостно сообщила Рубина. — Бедных людей жалко. Очень жалко! — Она призывно посмотрела на Вира. — Нужно их спасти. Обязательно нужно!

— Давай я обойду «винителей» с тыла, — предложил смекалистый Юл. — А вы прямо в лоб на них пойдёте, отвлечёте на себя внимание.

— Пожалуй, в этом есть смысл, — поразмыслив, кивнул Вир, доставая из-за пояса своё оружие. — Рубина оставайся здесь.

— Как это «оставайся»? — возмутилась девушка, передёргивая затвор своего парализатора.

— Давай я с ней пойду, — предложил Нат. — Ну, вроде как мы парочка, гуляем там и всё такое. Так они, скорее всего, не заподозрят ничего, а, может, и обрадуются новым жертвам. Поверь, приём испытанный! — Он хитро подмигнул Рубине. — А вы нас подстрахуете, в случае чего. Идёт?