Ассорти(р)

Пока, ближе к лету, не подхватила желтуху. И оказалась чуть ли не на целый месяц заперта в стенах больницы. Откуда с болью стенала через Власа:

– Почему же Лёша не заходит меня навещать? – пытался передать Влас её интонацию. – И не дарит апельсины и цветы?

Но Лёша отвечал лишь:

– Передай Маше, когда навестишь её снова, что мне некогда, не до неё пока. Да и не люблю я больничный запах, – улыбался он озабоченному за них Власу. – Позвоню потом. Наверное…

– Я просто не хочу, чтобы Маше из-за тебя было больно, – признавался Влас.

– Мол, «поматросил и бросил»? – усмехался Лёша.

– Она не такая, – возражал Влас. – С ней так нельзя.

– Знаю. Эх, если б не Васаби!

С желтухой Лёша шутить не любил, переболев ею ещё в юности. Причём – два раза: А и В. Сидели на трубе. Его печени. Возле С. Давно уже заставляя Лёшу думать, что миф о Прометее с клевавшим его печень вороном, залетавшим к тому «на огонёк», – совсем не миф. А грубейшая реальность. И для него – тоже. После того как понял, что «миф о Прометее», это не более, чем мистерия, говорившая устами игравших её на сцене нимф будущим богам о том, что им ни в коем случае нельзя будет есть жирное. Так как это очень вредно для их ставшей теперь божественной печени.

А потому-то и, взвесив все за и против, решил Маше больше не звонить. Никогда. А то мало ли?

Тем более, что Маша, после того как Лёша из глупой ревности к пожарному необдуманно расстался с Дианой, оставалась у Лёши не одна. На скамейке запасных.

Однажды поздним зимним вечером одна из весьма симпатичных, можно было бы даже сказать: красивых, если бы не сидевшая рядом с ней дочь лет пяти, клиенток стала признаваться ему в чувствах. Переставая обращать на дочь внимание по мере того, как они всё быстрее, как ей казалось, приближались к её дому, и поездка предательски заканчивалась. Говоря ему всё быстрее и сбивчевей: О том, что однажды увидела Лёшу в супермаркете. И решила для себя, глядя на его красивое и вдумчивое, как тогда ей показалось, пока он рассматривал ценники на продуктах, лицо, что с таким-то серьёзным парнем у неё уж точно в жизни всё получится. Как нельзя лучше! Но так и не решилась подойти. Наблюдая за тем, как он покупает продукты. Со стороны. Любуясь им, словно картиной. И восхищаясь им всё больше и больше. Всё ближе и ближе. Стоя за ним в очереди в кассу. За счастьем!

От удивления он ещё раз на неё оглянулся.

Да, можно было смело утверждать, что она красива. Но он постеснялся говорить об этом при её дочери и ничего утверждать не стал.

– Ты меня не помнишь? – растерялась она.

– Нет.

– И вот – мы снова встретились! Не прошло и недели. Может, это судьба? – робко улыбнулась Света. – Но, конечно же, я понимаю, что у тебя наверняка уже есть семья, дети…

– Почему это ты так решила?

– Ты выглядишь ухожено, – призналась та. – И у меня, скорее всего, нет ни единого шанса претендовать на твоё сердце!

И стала извиняться за то, что уже просто наболело быть одной. И она, только поэтому, призналась ему в чувствах.

– Прости.

– Ну, почему же? – возразил ей Лёша, пожалев её. Наблюдая с улыбкой её растерянность, когда они остановились возле её дома. – У каждого есть шанс изменить свою жизнь к лучшему. Если он будет для этого стараться, – улыбнулся он. В постели, подмигнул он, не решившись сказать об этом вслух. При её дочери.

Но она и так всё прекрасно поняла. И перед тем как выйти из машины, оставила ему номер телефона. Чтобы он позвонил ей в любое время, настаивала она. И они продолжили беседу. Намекала она: в постели.

– Желательно – предварительно, – добавила она, перед тем, как закрыть дверь, – чтобы я договорилась со свекровью присмотреть за дочерью. На всю ночь.

На следующий день он вспомнил о ней и позвонил. Оплатив такси.

Ему было и жалко её и любопытно узнать то, почему же она, такая красивая, мучается от одиночества. Хотя она и была постарше, чем он привык: лет двадцати восьми. Как выяснилось. Хотя он решил для себя вначале, что ей было около тридцати пяти. Ещё вчера. Но он, всё же, решил дать ей шанс. Ведь ему тоже было уже за тридцать.

– Да я гораздо младше тебя! – возмутилась она, сидя на кровати. – Мне всего двадцать восемь. А тебе? Тридцать три?

– Тридцать четыре.

– Ну, вот.

– Но выглядишь ты намного старше, – вздохнул он.

– А ты – младше, – улыбнулась Света.

Ведь у него тогда была одна Диана. Лет двадцати пяти. Тоже уже не первой свежести. Но ещё не второй, как Света.

Диана и сама ещё не знала, как к Лёше относиться. Понимая уже, за пару месяцев, что она у него одна. «Единственная и неповторимая!» – восхищённо признавался ей Лёша. А у самой Дианы, кроме пожарного, было столько парней, сколько пожелает. В любое время дня и ночи. Так Лёше на этой недели и не позвонив. Пока не начала ревновать, заметив, что у Лёши кто-то появился. Кроме неё. И решила «устранить конкурентку», появляясь у него всё чаще. О, ревность, ты творишь чудеса! В постели.

Так в его жизни и появилась Света. Можно сказать, вынужденно: отношением Дианы. Желая хоть с кем-то ей за это отомстить. И отвести душу! В спальню.

Но оказалось, что «Свелячок» был испорченным. И мигал слабо.

Они выпили пару бутылок вина под музыку, чтобы Света окончательно расслабилась, и когда она стала всё активнее приглашать его танцевать, станцевали пару па и занялись любовью. Танцуя уже в постели. Под музыку.

Тут-то Лёша и выяснил то, почему её оставил муж. И ушёл к другой, более молодой, у которой не было ещё детей. Как выяснилось из предшествовавшего постельной сцене разговора, пока они распивали купленное ею вино. Она жутко порвалась во время родов. Там. И Лёша болтался в ней, извиняюсь, как карандаш в стакане. Точнее не скажешь. И даже смены поз не могли компенсировать их несоответствие друг другу.

Даже минет она делала столь безграмотно, что даже появившаяся чуть позже Маша была по сравнению с ней «кандидатом в мастера спорта». Каковым давно уже была Диана, отвечавшая на его солянку тем, чем уже давно привыкла отвечать. В постели. Демонстрируя Лёше своё не меньшее ораторское искусство, чем у него. Буквально заставляя его вручать и вручать ей «почетные грамоты» комплиментов. Пока Диана ему это делала. Каждый раз. А когда он пытался отнекиваться от солянки, начинала делать ему минет сбоку, а затем ложилась на него сверху, принимая позу «шестьдесят девять», и вынуждая этого хотеть. Обливаясь её «слезами» по щекам. Нет, не кровавыми. Слава богу, во время месячных Диана оставляла его в покое.

И решил обучить Свету не только сильно сжимать влагалищные мышцы во время секса, но и минету, дотошно объясняя «Светлячку» как именно надо это делать, вспоминая то, как делала это ему Диана. Пару дней назад. Закрепляя с ней «пройденный материал». И когда появлялось «окно» в графике посещений, звонил ей и приглашал «на тренировку». Чтобы у той появилось хоть что-то, чем обольщать мужчин. Хотя бы одного – Избранника. И Лёша чувствовал бы, что его миссия по «спасению» Светы завершилась. И он мог со спокойной душой оставить её в покое. Чтобы Господь направил к ней парня. Её мечты. И она перед ним не опозорилась. Снова. Так как Тот уже просто устал ей их посылать. Посылавших на утро её подальше.

А она всё никак не обучалась и не обучалась, привыкнув уже лишь раздвигать ноги. И ничего кроме этого не делать. Для того чтобы это было приятным дополнением к «произвольной программе», а не основным «номером». Не понимая, что «секс и спорт очень и очень туго взаимосвязаны», – как терпеливо объяснял ей Лёша. Занимаясь с ней сексом и заставляя, при этом, «не расслабляться и балдеть, но сжимать мышцы». Работать. На износ!

– Ведь секс это, прежде всего, активный труд, а уже потом – лавры победителя! – объяснял он.

Но она привыкла лишь получать лавры. До родов. Не желая признавать, что этот цветоносный период для неё уже давно окончен. И понимать то, на чём до сих пор держится эта её с Лёшей, якобы любовная, связь. Что выражалось в том, что он звонил ей всё реже. И реже.