Страница 11 из 13
Марат достает сигареты, а я уже не удивляюсь. Возможно, чего-то подобного я и ждал. Эти два года выпотрошили все, что у нас всех было. Ничего не осталось прежним, ложь, кровь и больше ничего. Пустота.
Моя сестра обслуживает вора в законе, и ее устраивает такая жизнь. Но меня нет, она же мясо, он выкинет ее в любой момент, когда этого захочет. Ее нужно вытаскивать, нужно, чтобы она уехала далеко, надолго. Она моя сестра, и я не могу смотреть на то, как она рушит свою жизнь.
– Я дальше сам, – поднимаюсь и иду на выход.
– Саня…
– Маратик, вали домой.
– Ты ее все равно не вытащишь, как ты этого не поймешь?
– Свали отсюда!
Лукьянов вылетает следом, и на доли секунды мы сталкиваемся с ним взглядами. Он не готов смириться и уйти, я же не готов спасовать.
– Она моя сестра.
– Я понимаю, но у тебя будут проблемы. К тем, что есть, подключатся еще…
– Уезжай. Не подставляй себя перед своим «начальником».
Ухмыльнувшись, хлопаю его по плечу и иду в сторону ресторана. На улице тихо, пешком дотуда метров пятьсот, но чем ближе я подхожу к забегаловке, тем громче становятся голоса. Иду, сжимая в кулаке часы, которые снял с запястья.
Людка стоит у ресторана, разговаривает с парочкой телок. На ней кожаный плащ и высоченные шпильки, темные волосы завиты в тугие пружинистые кудри и развеваются на ветру. Иду туда, хватая ее за локоть. Первые секунды она сопротивляется, привлекая к нам внимание, но сообразив, что это я, перестает орать и вырываться. Хотя к нам уже бежит пара бритоголовых лбов.
– Как ты меня нашел? – шипит, оглядываясь по сторонам.
– Весь город знает, где тебя найти. Мать, надеюсь, не в курсе?
– Руку убери.
– Слышь ты, – удар в плечо, – свалил отсюда.
– Ребята, все нормально, – лопочет сестра, улыбается, – это мой знакомый.
– Люда, зайди внутрь.
– Тебе же сказали, – подаюсь вперед, и Люда выставляет ладонь, упираясь ей в мою грудь.
– Тебя никто не спрашивал, – подключается второй.
– Все хорошо, парни, все хорошо, – разводит ладонями. – Саша, пошли поговорим, – тянет меня в сторону.
– Это как называется?
– Работа.
– Ты сейчас серьезно?
– Более чем, – поправляет короткую кожаную юбку, – матери зарплату полгода не выплачивали, нам жрать нечего было. А отец, – замолкает, – ты сам знаешь…
– Поэтому ты решила вынести кассу в гостинице?
– Откуда ты…
– Так это правда?
– Не совсем. Петр Викторович мне помог, теперь я помогаю ему.
– Что это значит?
– Он выкупил мой долг у Лёвы.
– Ты по-прежнему должна, но только теперь Аккорду.
– Если ты, – тычет пальцем в мою грудь, – веришь тому, что болтают в городе, то мне противно от мысли, что такой человек может быть моим братом. Я помогаю Петру Викторовичу, а мальчики, – кивает на тех двух, – мне в этом содействуют.
– Ты сутенерша?
Понимание этого всплывает само, давит атмосфера и окружающая обстановка.
– Грубое слово. Саш, иди домой, а?!
– Значит… это же не ты… тебе девятнадцать лет, что ты творишь?!
– Люди меняются, Сань.
Людка начинает уходить, и я на автомате хватаю ее за рукав кожаного плаща. Ее «охрана» в момент реагирует на мой всплеск агрессии, завязывается потасовка. Один из них вытаскивает нож, я чувствую, как холодное лезвие рассекает кожу на руке, и успеваю выбить бабочку, прежде чем она войдет в мое горло. Слышу крики и скрип тормозов. Ныряю вниз, подбирая нож, и за секунду до того, как меня начинают оттаскивать, вонзаю его в живот одного из этих мужиков. Это происходит случайно, меня толкают в его сторону и резко тянут назад, но уже поздно. Гул толпы, выбежавшей на крики, выстрел, захват, вынуждающий сесть в машину, на секунду прикрываю глаза, а когда распахиваю, улавливаю боковым зрением черную балаклаву, натянутую на голову Маратика.
– Мне кажется, я кого-то прирезал, – разжимаю пальцы, и нож падает на коврик.
Лукьянов матерится, но ничего не отвечает. Мы едем куда-то очень долго, время переваливает за час ночи, но машина продолжает ехать.
– Где мы? – откидываюсь на спинку.
– Нужно сжечь тачку, нож, шмотки. Людка выкрутится.
– Ты был прав, ей…
– Она спит с Аккордом. Поэтому она выкрутится, и поэтому она неприкосновенна. Она уже давно не та, кем ты ее себе рисуешь.
Сжимаю переносицу, отворачиваясь к окну.
– Но она по-прежнему расходный материал, как и все мы. Только твоя сестра этого не понимает!
Марат дергаными движениями вытаскивает сигареты, прикуривает, открыв форточку, и заворачивает в лес.
– Здесь все сделаем. Сука, если Аккорд узнает, мы с тобой оба трупы.
– Они меня видели, все.
– Я постараюсь что-то придумать. Не знаю… выход должен быть.
Эти слова, сказанные Маратом в ту ночь, отпечатались в моей памяти на всю жизнь. Я знал, что выхода не было, я его не видел. Все закрутилось слишком быстро, настолько, что ничего уже не могло что-либо изменить. Я подставил Марата, Люду… заварил всю эту кашу и не в силах ее разгрести.
В город мы возвращались поодиночке, и меня уже ждали. Я не успел дойти до подъезда. Несколько машин, стоящих по периметру, и пристальные взгляды говорили об одном – меня больше нет. Я знал, что будет дальше, и надеялся, что мама ничего не увидит. Я умру сегодня, возможно, в муках, и мне было страшно. Страх – это нормально, если ты не чувствуешь страха, ты перестаешь быть человеком. А я им был, пока был.
Глава 9
Какое-то пугающее чувство, оно окутало внутренности, и я проснулась, вскочила с постели, отчетливо понимая – что-то произошло. Холодный пот и дикий страх.
Откинув одеяло, всунула ноги в тапки и аккуратно подошла к окну. Отодвинула штору, смотря на пустой утренний двор. На часах шесть утра, солнце уже встало.
Переминаясь с ноги на ногу, я все же задернула занавеску, пошаркав в ванную. Окатив лицо ледяной водой и почистив зубы, села на край ванны, смотря на свое отражение в зеркале. Меня продолжало крутить, и я не знала, с чем это связано, ровно до тех пор, пока в дверь не начали настойчиво стучать.
Взглянув в глазок, я удивилась, но что-то внутри напряглось еще больше. Люда, стоявшая за порогом, обнимала себя руками, иногда растирая по лицу слезы.
Щелкнув замком, я впустила ее в квартиру, пребывая в шоке.
– Марина, мне нужно связаться с Яковлевым.
– Зачем?
– Это важно.
– Шесть утра, Люд.
– Сашу могут убить, – она опустила взгляд, а меня повело, я еле успела ухватиться рукой за комод позади.
– Это из-за тебя, из-за того, чем ты занимаешься? Это ты во всем виновата! – я обвиняла, смотря ей в глаза, и видела, что ничего в ней не дрогнуло, ничего.
Она сосредоточенно стерла слезы, которые, кажется, были напускными, и склонила голову вбок.
– Я знаю, – ответила спокойно, – ему не стоило туда приходить. Так ты поможешь?
– Куда? – свожу брови. – Что с ним произошло? Нападение было из-за тебя?
– Какое нападение? – прищурилась.
– Во дворе, ночью вчера, на нас напали, грозились вернуться.
– Значит, Аккорд – не единственная проблема, – шепнула себе под нос.
– Кто? – я нахмурилась.
– Не важно. Все сложнее, чем ты думаешь. Дай новый Борин адрес.
– Зачем?
– У меня есть идея, и я готова воплотить ее в жизнь, чтобы спасти Саню.
– Ладно, но я поеду с тобой.
Схватив с вешалки плащ, обулась и, захлопнув дверь, пошла за ней следом. Во дворе у нашего подъезда стояла машина. За рулем был широкоплечий тип пугающей наружности. На его лице был шрам, он начинался от уха, проходя по скуле, и заканчивался возле подбородка. Сглотнув, я села на заднее сиденье и продиктовала адрес. Люда кивнула, и бугай завел машину. Мы ехали слишком быстро, ветер, попадающий в салон через приоткрытую щелку окна, раздувал мои и без того растрепанные волосы. Я смотрела на улицу, стискивая зубы и теребя пальцами пуговицу на плаще, которая вот-вот оторвется.