Танец на цыпочках

Катасах нахмурился и зашептал Слова Установления Связи над шахтёром.

***

Когда они закончили, было глубоко заполночь. Из девятерых шахтёров в живых осталось восемь с четвертью: Катасах распорядился уничтожить ампутированные конечности. Айден обходил раненых и поил Молоком. Сейчас больше всего на свете он хотел оказаться подальше отсюда, хотя понятия не имел, почему. Тяжёлый целебный сон накрывал их импровизированный лагерь.

Лекари сложили небольшой костёр и устроились на ночлег у самой штольни. Данкас молча раскладывал похлёбку и искоса поглядывал на Айдена. Катасах задумчиво шевелил угли и осушал одну за одной плошки с водой.

— Тебе нужно поесть, — ласково проговорил Данкас; в мягком свете огня он стал похож на худощавого доброго кота. — Ну же, это мой Особый Рецепт. Ну хочешь, Данкас тебя поуговаривает?

Катасах словно не слышал его слов и только шевелил губами, вбирая угасающий жар. Пользуясь рассеянностью наставника, Айден ловко подцепил большой дымящийся кусок из его плошки и переложил в свою. И тут же качнулся вперёд под тяжеленной затрещиной от его руки.

— Не делай так, — Катасах смотрел на него сквозь низкое пламя. — Не смей делать так никогда, я сказал.

Юноша неловко отшутился и посмотрел на Данкаса, ища поддержки.

— Вот наш ульг и вспомнил о еде, — дружелюбно промурлыкал тот.

— Как проснёмся, уходим в штольню. Внизу ещё есть люди, — Катасах жевал губу. — Данкас, что у нас по остаткам Молока и всего остального?

Лекарь почесал подбородок, прикидывая потраченное и необходимое.

— Протянем. Хватит ещё человек на тридцать. Ладно, тридцать пять, это если не брать меня в расчёт. В крайнем случае, разбавлю.

— Вот и ладненько.

***

Среди ночи Катасах открыл глаза. Лежанка Данкаса пустовала. Айден спал, свернувшись калачиком. Целитель покрепче закутался в плед и задремал.

Ему снилось, как он выносил из-под завалов женщину с перебитой спиной. Он никак не мог разглядеть её лица и всё заглядывал за безвольно сникшую голову. Женщина была молодая и фигуристая. Целитель с сожалением смотрел на красивое тело, связь с которым была разбита чудовищной массой камней. Когда её статная фигура легла у штольни, он увидел, что лицо девушки мокрое от слёз. Когда он поднёс тряпицу, чтобы вытереть ей щёки, он увидел, что перед ним Дина. Катасах вскрикнул и проснулся. Данкас потягивался и зевал.

— Пора спускаться.

Катасах хотел растолкать Касара, представителя управляющего, чтобы потребовать у него карту и списки рабочих. Или хотя бы примерное количество людей. На что Данкас, поигрывая бровями, протянул срисовку с карты и сообщил, что внизу около двух дюжин человек.

— Касара сейчас не нужно беспокоить. Пусть проспится, он очень устал, — понизив голос, сказал он.

Катасах улыбнулся и приобнял его. Сонный Айден выпучил на них глаза:

— Данкас, только не говори, что вы… Что ты… Да когда ты успел, старый хитрец?

— Хочешь, мы поговорим об этом, и я даже научу тебя паре штук? — он облизнул средний и указательный пальцы и выразительно посмотрел на Айдена.

Тот отшатнулся и, подхватив вещи, побежал к штольне.

— Старый конь борозды не испортит! — крикнул Айдену Данкас.

Катасах засмеялся и пошёл следом.

Спустившись ниже уровня земли в полную темноту, целители рассекли ладони и тихонько шлёпнули ими о пол, чтобы не нарушать опасное равновесие старых шахтных стволов. Они вместе призвали en on míl frichtimen, и земля вздохнула, беззвучно расцветая мириадами светящихся грибниц, пронизывающих стены, пол и потолок. Целители неслышно ступали, вслушиваясь в гулкую тишину. В воздухе висела пыль после обвала, и им пришлось перевязать себе лица. Дышать было тяжело. Наконец мужчины дошли до завала и замерли, вслушиваясь.

— Они там, — Данкас уловил глухой стон. — Давайте, мужики, работаем!

Айден присвистнул: завал был не выше их роста, но камни были крупные и тяжёлые, и складывать их нужно было, не ударяя об землю. Целители быстро устали и испачкались.

Каждый думал о своём. Данкас прикидывал, сколько Молока можно будет оставить себе, если оно не пригодится. Скажем, пригодится, но не всем. Ещё думал, что о нём скажут люди, буде шахта не выдержит ещё и их троих. Будут ли им гордиться дети и жёны. Будет ли Глендан, тенлан его дери, оплакивать его, ну или хотя бы скучать. Данкас всхлипнул, умилённо представляя рыдания Глендана над своим посиневшим телом. Катасах гнал от себя видение Дины со сломанной спиной и просил en on míl frichtimen оставить шахтёрам побольше воздуха и сил. Ну, а Айден взвешивал, какой наставник был бы для него удобнее, благоразумнее и — безопаснее. Раньше Данкас казался ему превосходной альтернативой, но, оказавшись с обоими целителями на вызове, юноша уже даже и не знал, кто для него лучше — упрямый и строгий, несмотря на видимую тактичность, Катасах или разнузданный, но не отступающийся Данкас.

У целителей тряслись руки и ломило спины, когда они наконец убрали последний камень, и можно было добраться до раненых. Из двух дюжин не смогло жить только двое. Остальные были на удивление живы, почти здоровы — несколько вывихов и переломов на всех, — но сильно обезвожены. Поднявшись на поверхность, шахтёры и целители попадали на землю, жадно глотая свежий воздух и запивая его остатками Молока.

Когда Катасах и Айден переодевались и смывали седину каменной пыли, Данкас не без удовольствия наблюдал за обоими, прихлёбывая из плошки.

Он жмурил внимательные жёлтые глаза, рассматривая прекрасные лопатки худощавого и крепкого Айдена, такого неопытного и открытого к общению и новым знакомствам, и его наполняло блаженство и удовольствие от красоты, входящей в его глаза. И Катасах. С отяжелевшими, будто пьяными, от усталости веками. Сегодня эти широкие плечи с белёсыми шрамами снова шли напролом, пренебрегая инстинктом самосохранения и подвергая их опасности. Эти плечи и эта прекрасная грудь с густыми светлыми волосами. Данкас помнил каждый зашитый им шрам и каждую наложенную на Катасаха повязку. И глубокие вдохи лекаря от прикосновений его иглы…

Немного отдохнув, Катасах допил Молоко и, тяжело ступая, пошёл к управляющему. Данкас и Айден догнали его.

— Вы обязаны закрыть шахту, — с нажимом говорил он. — Люди работают в недопустимых для жизни условиях. Я уже второй раз на обвале с лекарями. И каждый раз у нас умершие. Так не должно быть!

— Послушай, туземец. Сделал свою работу — и иди на все стороны. Не тебе учить меня, как работать.

— Но страдают ваши же рабочие!

— А это не твоё, туземец, дело.

— Полагаю, со здоровыми и сильными рабочими и добыча будет быстрее и эффективнее? — вкрадчиво добавил Данкас.

Управляющий, казалось, только что заметил его присутствие, и теперь перевёл на него презрительный взгляд.