Страница 46 из 48
— И как это снять?
— Грезящие пробовали по-разному. Кфар допоздна сидит в этом зале, но, как видишь, без результата. Они думают, здесь важные нам ответы. Я согласна с ними.
— И что, счищать вручную?
— Есть риск повредить. Поэтому я хотела, чтобы посмотрел ты, Агат.
— Я?..
— Твоя магия резонирует с местной. Она уже сняла защиту со входа в город, может, сработает и здесь.
— Моя магия только разрушает! — резко заявил Агат.
Он даже отступил на шаг. Ашнара спокойно положила руку ему на плечо:
— Я знаю, Агат, ты не использовал силу с того дня. Но попробуй здесь. Я уверена, ничего твоя магия не разрушит. Она отзывается на желания.
— Да уж, — буркнул Агат. — Это я хотел разрушать.
— Ты хотел ответить. Защитить брата. В этих желаниях нет ничего плохого. Попробуй.
При одной мысли о том, чтобы вернуть ту магию, что-то внутри Агата замирало. Ашнара права, он боялся. Страх угнездился в нем, пустил корни и опоясал, как световые жилы местный камень.
Но Агат не желал всю жизнь бояться.
— Ты могла бы, — попросил он, — могла бы уйти?
— Не хочешь при мне?
— Я видел, что эта магия делает. Вдруг случайно заденет меня.
— О, поверь, у меня есть пара талисманов на этот случай! И Берилла же твоя сила не тронула. Ты этого не хотел.
Агат молчал. Ашнара кивнула:
— Ладно, если тебе так проще.
Оставшись в одиночестве в зале древних, Агат глубоко вздохнул. Он не очень понимал, что делать и уж точно не думал, что выйдет что-то путное. Но Ашнара попросила, и он должен хотя бы попытаться. Конечно, мелькнула мысль ничего не делать, но Агат быстро ее отбросил. Это трусливо и нечестно по отношению к Ашнаре. Она уже помогла ему. Он может хотя бы попытаться.
Прикрыв глаза, Агат позволил себе ощутить магию точно так же, как до этого чувствовал грёзы. Возможно, если б он никогда не имел с ним дела, это вызвало бы проблемы. Скорее всего, тогда он не смог бы так просто контролировать силу. Но принца с детства обучал грезящие, он знал, как сосредоточиться и ощутить магию.
Она плескалась внутри него. Податливая и отзывчивая, какими никогда не были обычные грёзы. Казалось, эта магия просила, чтобы ее зачерпнули и использовали. Агат же умел направлять.
Он позволил магии течь сквозь себя, касаться стен зала, вибрировать в унисон с древними мотивами грёз, которые оказались вплетены в это место. Не открывая глаз, Агат знал, что странные наросты исчезают, уходят обратно в камень. И всё равно, открыв глаза, ахнул от неожиданности.
Мозаики сияли ровным белым светом, изображения казались яркими, а письмена рядом с ними четкими.
Некоторые грезящие, как и Ашнара, знали этот язык, но Агат его не изучал. Как-то попытался, но у него не оказалось ни малейших способностей. Да и желания особо не было, выучить язык Хор-Меневата представлялось куда полезнее.
Услышав голос Агата, или почувствовав магию, вернулась Ашнара. Ее глаза распахнулись, когда она увидела стены.
— Потрясающе! — выдохнула она.
— Что здесь написано?
Ашнара подошла к первой картине на левой стене. Она представляла собой огромную мозаику со множеством людей, ярких красок, странных инструментов. Агат предположил, что это и есть древние. Почти у каждого в руках горел огонек — считалось, едва ли не все древние обладали магическими силами.
Надпись тут была совсем короткой, и Ашнара быстро перевела ее:
— Бесстрашные дети, сломленные отроки, расскажите, что значит гореть.
Агат нахмурился. Красиво, конечно, но совершенно непонятно. Прежде чем перейти к следующей мозаике, Ашнара повернулась к нему, чтобы пояснить:
— Это о магии. На древнем языке «гореть» означает примерно то же, что «использовать магию». Почти все они горели.
Следующая мозаика показывала тех же людей, но яркие краски поблекли, а огней в руках почти не осталось. Тут надпись казалась подлиннее, но Ашнара справилась с ней быстро:
— Как вода уходит в песок, так и магия уходит в землю, когда исчезает.
Похоже, здесь Ашнара поняла не больше Агата, потому что перешла сразу к следующей мозаике. Никаких людей, только изображение морских волн и спирали, которая из них поднималась. Древние письмена занимали половину места, и Ашнара надолго замерла, пока читала их.
Скучающий Агат посмотрел несколько следующих мозаик, там не оказалось слов, зато красовались изображения деревьев и садов. На одном из последних фрагментов только слова, без картинки.
— Агат, — позвала Ашнара.
Она повернулась к нему с сияющими глазами, потом указала на письмена.
— Здесь говорится, что магия подобна волнам. Очень поэтично посреди пустошей, конечно. Так вот, магия уходит в землю и исчезает, чтобы спустя время возродиться с новой силой. Древние верили, что это постоянный и неминуемый процесс. Они открыли его, когда их собственная магия начала меркнуть. Они оказались не готовы, многие погибли при этом…
— Подожди, — перебил Агат. — Те самые древние? Хочешь сказать, они исчезли именно из-за того, что их магия угасала?
— Да. Их культура была построена на магии. Они верили, что ей на смену придет другая волна, но владеть ею смогут следующие поколения.
— Грёзы, — осенило Агата. — Их магия ушла и появилась наша.
— Да. Хотя мы свою называем грёзами только из-за того, что так звалась древняя. Но она была иной. Я думаю… думаю, именно поэтому сейчас слабеют грёзы и орихалк. Это следующий виток. Настал черед и нашей магии уменьшиться.
— И ей на смену придет иная?
— Не совсем. Тут говорится, что древние нашли способ выхода из этого цикла.
Ашнара прошла мимо изображений деревьев, скользнув по ним взглядом, остановилась перед последними письменами. Но и без них Агат уже начал понимать. Он это ощущал. Поднял руку и призвал грёзы — теперь они явились быстро, замерцали искрами у пальцев.
— Это не тюрьма, — прошептал Агат. — Это оранжерея! Древние запечатали город, но оставили здесь ростки магии.
— Да! — отозвалась Ашнара, не отрываясь от мозаики. — Они ушли, но в центре своих знаний, Ша’хараре, запечатали зерна магии. Сотни лет она росла и крепла, чтобы однажды быть выпущенной и напитать магию мира.
— А древние? Они все погибли?
— Нет. Те, кто выжил, ушли на восток. Я так понимаю на земли, которые мы зовем Дашнаданом. Там не поклонялись привычным богам и не было той магии, которая угасла. Поколения за поколениями древние жили там, но однажды должны были вернуться, чтобы освободить магию Ша’харара.
Ашнара обернулась к Агату:
— Неужели ты не понимаешь?
Он покачал головой. Пока не очень.
— Алхимики изучали дашнаданцев, — сказала Ашнара. — Ну, как могли. У них было несколько очень чувствительных к магии родов. Если верить этим письменам… двенадцать магических родов древних. Они продолжили существовать в Дашнадане. Я уверена, если изучить тебя и твою кровь, окажется, что ты один из их потомков. Возможно, именно поэтому твоя мать пришла в Шеленарскую империю. Если бы она осталась жива, то наверняка стала бы уговаривать императора отыскать Ша’харар. Или знала точно, где город! Она знала, что однажды кто-то из ее рода или других одиннадцати доберется до Ша’харара и откроет его.
— Чтобы выпустить ростки магии?
— Чтобы старая магия напитала новую! Процесс уже начался, когда мы открыли двери. Я уверена, очень скоро грёзы станут мощнее, чем раньше, а сила орихалка вернется. Наверняка начнут появляться и маги с новой силой. Вроде тебя.
— А раньше почему их не было?
— Не сомневаюсь, что последние несколько поколений были. Откуда мы знаем, сколько подобных тебе сгорело в своей магии? Потому что Ша’харар был закрыт. Потому что никто не добрался до него. Я уверена, местная магия созрела десятки лет назад!
Ашнара провела кончиками пальцев по письменам:
— Принц, который вернет древнюю магию.
Агат смотрел на Ашнару с удивлением, а она рассмеялась, едва ли не хлопая в ладоши.
— Ты не монстр, Агат! Ты чудо.