Страница 3 из 26
С доводами родителей я соглашался и тащил потом брата на Пугачёвскую гору стараясь не отстать от пацанов и потом удивлялся, что он не плакал и не хныкал, а громко сопел в нос тихо семеня за мной. Мне даже казалось временами, что он меня воспринимает как вторую маму. Он полюбил меня, а я его. Особенно помнится случай, когда, разжигая печь на кухне уже ранее колотые отцом дрова я дополнительно расщеплял их на мелкие щепки и порезался ножом. Решив для шутки придать дополнительный драматизм ситуации, я помазал себе живот ещё и малиновым вареньем, так как крови было недостаточно (кетчупа тогда ещё не было), а потом положил сверху нож, наблюдая сквозь прищуренные глаза за братом. Это надо было видеть – малыш сначала недоумённо наблюдал за мной и ждал, когда я встану, потом увидев кровь на животе и попробовав её на вкус признал в ней варенье, попробовал растормошить меня, а потом видимо не желая продолжения драмы или комедии решил просто заплакать. Это было мило и трогательно!
Когда он начал ходить в садик, однажды забирая его вечером оттуда, то увидел у него синяк под глазом. Я готов был разнести весь этот садик на куски и побить любого обидчика, правда позже выяснилось, что он просто упал так неудачно. Но я-то почувствовал, ту священную обязанность и любовь, о которой говорила мама, что я теперь должен присматривать за ним всю оставшуюся жизнь.
Позже в школе его одноклассники говорили, что они с ужасом ждали тот день, когда вернётся старший брат-боксёр из армии и всем покажет…
День Строителя – это отдельная тема! В первые выходные дни августа в берёзовой роще за кварталом Дома Культуры устраивались народные гуляния по этому поводу. Райком партии выделял денежные средства на этот праздник не скупясь. Городок был молодой в связи со строительством Троицкой ГРЭС и народ весь приезжий был тоже молодой. Отец был монтажник-высотник и занимался вроде не строительством прямым, а монтажом технологического оборудования, высотных сооружений, труб и башен. Тогда отдельного праздника для монтажников не было, это потом появился День Энергетика в декабре, а позже День атомщика в сентябре, а тогда они гуляли вместе со строителями, потому что как бы делали вроде одно общее дела – строили энергетические блоки Троицкой ГРЭС. Но размещались в этой берёзовой рощи монтажники, конечно, отдельной поляной. На траве просто расстилались скатерти и простыни, народ выкладывал на них разные продукты, кто что принёс, закупался алкоголь из официальной машины – автолавки и выставлялся в центре скатерти.
После официальной части на центральной поляне берёзовой рощи с речами, плакатами, Интернационалом и награждениями порой непричастных, люди быстро разбегались по своим полянам отмечать праздник. На нашей поляне-скатерти собирались только монтажники, до этого ранее строившие Кармановскую и Берёзовские ГРЭС, потом они вместе поедут на Южноуральскую ГРЭС.
Там тогда зарождались трудовые династии, позже и я, закончив Харьковский политехнический институт им. В. И. Ленина я уеду по распределению в союзный трест «Центроэнергомонтаж» и буду монтировать насосы, турбины и реакторы почти всех советских и российских АЭС и даже зарубежных. Подросший брат и закончивший тот же институт будет работать тоже на украинских АЭС. Потом моя дочь будет работать в юридическом департаменте Концерна Росэнергоатом продолжая трудовую династию атомщиков. Лишь по вине руководства этого направления в концерне прервётся трудовая династия нашей семьи. Пусть это останется на совести этого руководства. Хотя вот сейчас внучка подрастает…
Да, стульев там, конечно, на этих полянах никаких не было, за этими импровизированными столами, все садились на корточки, колени или на всю попу. Чаще просто ложились вокруг этой скатерти-самобранки, говорили тосты и ели-пили, но первым делом кормили и угощали детей, затем отправляли их гулять по этой берёзовой роще. Набрав полную охапку конфет и пряников мы – дети уходили гулять, при этом мне всегда было интересно, как родители достанут сладости с середины стола-скатерти, до которой рукой невозможно было дотянуться.
Уходили мы гулять по берёзовой роще, где на каждой поляне были свои скатерти и компании за ними, правда везде, надо сказать детей угощали. Так потихоньку доходили до стадиона, где всегда в этот день играла местная футбольная команда Троицкой ГРЭС против всего остального мира во главе которой всегда был форвард Эдик Ткач, наш местный Стрельцов. Зимой на этом стадионе заливали каток, и мы учились кататься на коньках, щеголять резким торможением, осваивать азы хоккея, позже поставив брата на ворота я заеду ему шайбой прямо в лоб. Рядом со стадионом и в берёзовой роще располагались всякие развлекательные аттракционы: от концертных площадок и весов для взвешивания организма до спортивных всяких там мероприятий начиная с перетягивания канатов.
В тот день Строителя мы с братом прибрели к боксёрскому рингу, канаты которого были натянуты на лужайке между берёз. Поначалу мы смотрели как бились нормальные спортсмены, а потом организаторы предложили подраться на настоящих боксёрских перчатках всем желающим, и пацаны разные полезли в ринг. Через некоторое время и мне предложили, мол хочешь подраться? Мне было жутко интересно попробовать надеть настоящие, пусть и старые, но ещё пахнущие кожей боксёрские перчатки. Натянув перчатки и завязав шнуровку меня просунули под канаты ринга и натравили на какого-то пацана, который сразу же «вырубил» меня на пятой секунде боя.
Очнулся я уже без перчаток, спокойно лежавшим на травке в стороне от ринга и первым кого я увидел – это было плачущее лицо младшего брата, который тыкал мне в нос ваткой с нашатырным спиртом, выданным видимо медработником и умолявшим меня быстрее встать и уйти отсюда куда-нибудь подальше, пока и его тоже не побили.
С тех пор я полюбил бокс, ещё больше младшего брата и выражение «Накрыть поляну» вошедшее в чиновничий обиход.
Надо было заняться боксом серьёзнее и те навыки мне потом пригодились при «прописке» – суровых мальчишеских войнах. Когда родители переезжали на новую стройку, то в местной среде всем приехавшим надо было «прописаться» на новом месте перед старожилами, то есть подраться защищая себя, свой статус нормального пацана или сдаться на милость победителя, чтобы потом тобой помыкали местные при любом удобном случае. Защищая себя, ты, конечно, отвечаешь при этом и за своих ближайших родственников того же возраста, то есть младших братьев и сестёр. Вот я тогда и дрался потом при прописках на Рефтинской ГРЭС и Белоярской и Курской АЭС. А в нокауте я ещё пару раз побывал, когда уже серьёзно занимался боксом на спортивной кафедре Харьковского политеха у легендарного тренера Зиборовского.
А у брата потом появился друг во дворе, такой же шпингалет его возраста Сашка Попов. Мне стало легче, я мог отпускать их общаться по своим «мелким» делам, но должен был всё равно присматривать за их невинными шалостями. Однажды я их отловил писающими на пятом этаже Сашкиного дома, потому что до кнопки седьмого этажа в лифте они оба не могли достать и до туалета не добежали. Судя по мутным разводам на стенах делали они это неоднократно.
Ну, да ладно, что-то я отвлёкся, а в детстве моём потом в космос полетел Гагарин. И все дети вдруг дружно были записаны в космонавты. Их родители и все ближайшие и даже дальние родственники только мечтали об этом. Я в принципе не возражал особо, чтобы не травмировать родителей. У наших соседей был ламповый телевизор с цветной плёнкой на экране, смотреть который собирались чуть ли не все жители коммуналок на этаже. Спрятавшись под чьим-то стулом, я смотрел на чествования в СССР Гагарина после полёта. Мне понравилось, что ему везде дарят разные подарки и награды, а вот зачем цветы никак не мог понять. Представив себя на его месте, я решил, что буду брать только все подарки, а вот цветы не буду.