Страница 4 из 26
Потом я пошёл в школу и там мне как-то сразу «запал» в душу стих про «…белеет парус одинокий в тумане неба голубом!», рассказанный учительницей на уроке. В школе, как назло, висела на стене картина на эту тему, и я на переменах стоя перед ней сильно переживал за этот парус в бушующем море. Даже иногда на очередной урок опаздывал, засмотревшись на его страдания. Позже приобрету себе похожую картину.
Летние поездки в Сибирь продолжались уже с младшим братом. Но я как-то вдруг научился читать ещё до школы. И начал читать толстые книги. Тётя Галя, сестра мамы, водила меня за руку почти через весь Заводоуковск по высокому пешеходному мосту над железнодорожной станцией и путями с поездами в городскую библиотеку. Там она по своей карточке читателя брала для меня книги. Конечно, эти толстые книги были про увлекательные путешествия в дальние края.
Я их потом называл «Книги Детства»! Читать их надо было бережно, чтобы при возврате в библиотеку к тёте Гале не было претензий. Для этого свежий очередной том упаковывался во временную газетную обложку. Тётя Галя их особенно ловко делала, также ловко, как и летнюю шляпу из газеты. Помню, что я долго не мог научиться завязывать шнурки на ботинках и сворачивать из газеты шляпу. Заворачивать углы страниц в книге для памяти тоже нельзя было. Для этого мне выдавались какие-нибудь закладки в виде страничек от отрывного календаря, висящего на стене. Читать я пытался везде даже за обеденным столом, стараясь опереть книгу о графин с водкой, под которую дед по выходным ел пельмени. Очень удобно было. До поры до времени.
Пока, однажды переворачивая очередную страницу я надавил на книгу, книга надавила на графин, а графин, не выдержав натиска знаний упал на стол и из него потекла эта жидкость, дурно пахнущая. Дед молча одной рукой вернул графин в вертикальное положение, а другой крепко ухватил меня за ухо, вывернул его до степени взбрызгивания слёз из глаз и вывел из-за стола. С тех пор я больше не читал книги за столом. А то вдруг вернёшь в библиотеку книгу, пахнущую водкой, там тогда все библиотекарши завянут, не духи же «Красная Москва». А дед приспособил мне в саду потом удобные для чтения качели и гамак, и даже прибил при этом граблями проползающую мимо по своим делам гадюку. И я там пропадал с этими книгами целыми днями, даже в ущерб футболу, когда соседские пацаны звали меня на улицу. Обнаглев, я даже просил бабушку подавать мне кушать в сад, когда звали на обед или ужин.
Да, хорошие времена были, тогда, в детстве, если не заставляли гулять с младшим братом. Однажды играя с пацанами «в войнушку», я затащил его на крыши гаражей, стоящих рядами вдоль забора школы. Преследуя врага в пылу атаки, я совершенно забыл о нём, а в это время матушка наша возвращалась с работы и увидела одинокого малыша, стоящего на краю крыши… Скандал был страшный, конечно, даже вспоминать не хочется.
А вот эти замечательные «Книги Детства» в годы перестройки или чуть позже я случайно найду на книжном развале пешеходного Арбата столицы. В полном комплекте и хорошем состоянии. Тут же особо не торгуясь, несмотря на возражения подруги жизни я их купил и поставил дома в книжный шкаф. Периодически подхожу к ним и трогаю корешки книг, вспоминаю и протираю их от пыли.
Книги эти были 6-томники Майн Рида и Джеймса Фенимора Купера. Да, те самые знаменитые зелёные и оранжевые тома. Издания Государственного Издательства Детской литературы Министерства Просвещения РСФСР 1956 и 1961 годов. Я читал их запоем, от «Зверобоя» и «Последний из могикан» до «Мерседес из Кастилии» и «Красный Корсар» Купера, и «Белый вождь» и «Квартеронка» до «Мароны» и «Всадник без головы» Майн Рида.
Передо мной открывались чудесные и занимательные миры тропиков и джунглей, где живёт много диких обезьян и прочей всякой гадости. Представляя себя то вождём индейцев с луком и стрелами мчащимся на диком скакуне по прериям Дикого Запада, то следопытом, бродящим с длинным мушкетом по лесам, расположенных на берегах Гудзона.
Есть две стихии на которые можно смотреть вечно – это огонь и вода! За огонь я уже всё получил и это был для меня пройденный этап, а вот вода? Или всё, что связано с водой, морем, океаном и стихией.
Читая книги и задавая вопросы учителям в школе, я постепенно выяснял, как это люди приобретали необходимые знания в астрономии, чтобы ориентироваться в морях и океанах. Эти сведения первыми открыли древние финикияне и тогда море и наука кораблестроения восприняла своё начало. Они первые на слабых ладьях плавали только днём и в виду берегов, к которым приставали на ночь. Но когда случайно были относимы от берегов бурей, то днём они правили по солнцу, а ночью по звёздам, средство весьма конечно недостаточное. Потому что при облачном небе и пасмурной погоде они часто и надолго исчезают. Преемники их карфагеняне хотя и большие приобрели познания в науке мореплавания, однако они также ходили не далее, как в виду берегов.
В таком состоянии находилось искусство кораблевождения до изобретения компаса, который ввёл в употребление неаполитанец Флавио Жона около 1300 года. Мореплаватели, получив орудие, посредством которого могли они во всякое время узнавать страну, куда направляют путь свой. Позже они отважились на долгое время оставлять берега и переплывать моря. Дух открытий, возбуждаемый надеждой обрести большие богатства, внушал их на великие плавания. В начале XV столетия португальский принц Генрих изобрёл первые морские карты, он же с помощью математиков посредством астрономических приборов: астролябий и ноктурлябей, научил наблюдать своих мореплавателей солнце и звёзды. Руководимые этими ещё не совершенными приборами, португальцы открыли великое пространство западного берега Африки, обошли Мыс Бурь (Доброй Надежды), нашли сообщение в Восточной Индией и тем лишили венецианцев и генуэзцев выгодной торговли с Индией через Чёрное море.
Я узнал о том, что великий генуэзец Христофор Колумб, мореплаватель искусный в астрономии, размышляя о образе земного шара, решил, что к западу от Европы должен быть новый неизвестный путь в Индию. Долгое время он тщетно обращался ко многим государям Европы предпринять такое путешествие. В то время никто не хотел верить, что земля была круглая, но в конце концов Фердинанд и Изабелла – государи Кастилии и Арагонии, снарядили ему три корабля. На этих кораблях он достиг острова в новой части света назвав его Эспаньолой (Новая Испания) и сделал первый шаг к освоению нового континента Америка. Вскоре после этого мореплавание обуяло весь земной шар, и наука мореплавания постепенно усовершенствовалась.
Для исчисления пути и определения места на карте применялись тогда следующие устройства: компас, самое простой прибор для управления кораблём в любое время. Он разделён на 32 равные части, называемые румбами, каждому из которых присвоено название, для обозначения с которой стороны дует ветер, те же румбы показывают в которой части горизонта лежит ваш видимый путь, а по карте определяется даже за тысячи миль определяемое место. Ход судна определялся лагом. Это деревянная дощечка в виде четверти круга, прикреплённого к длинной нити, размеренной на 48 английских футов, означаемых узлами. Бросали лаг на воду с кормы. По мере хода судна выпускается нить, и сколько узлов выйдет за полминуты, столько же при этой силе ветра и тех парусах корабль пройдёт итальянских миль в час.
Октаны, секстаны и хронометры, эти астрономические инструменты служат для наблюдения высоты солнца и звёзд, по коим с математической точностью определяется широта места, в то время как солнце находится на вашем меридиане, хронометр служит для определения долготы.
Ну и совершенно удивляло меня как строились старинные корабли. Это было важнейшее изобретение ума человеческого. По правилам высшей математики определялось какой должна быть подводная часть корабля, какую при известной длине он должен иметь ширину, на сколько он должен сидеть в воде, а сколько над водой, сколько поднимать грузу, сколько иметь мачт, парусов и других принадлежностей.