Страница 35 из 54
Глава 18
Я вцепилась в сына, как клещ, и не могла заставить себя разжать руки.
До нашего отъезда в посольство, сын, как и все мальчишки старше десяти лет, стал отстраняться от меня, избегая объятий и остальных «телячьих нежностей». Жизнь в Нижнем городе наложила свой оттенок на маленького принца. Нет-нет, да проскальзывали в его речи уличные словечки и просторечивые выражения.
Но сейчас Лушка тоже прижимался ко мне и нисколько не возражал против этих самых «телячьих нежностей».
— Лушка, — выдохнула я и, сделав над собой усилие, разжала объятия, и взглянула на сына.
Вроде бы прошло совсем мало времени, но он так сильно изменился. Вырос. Повзрослел.
— Мам, а Анни где? Она придет?
Но вместо меня ответил граф Шеррес, который с улыбкой смотрел на нашу встречу:
— Да, я уже отправил за ней Тайку. Сейчас они придут. А я, пожалуй, пойду и потороплю их. Вам, наверное, хочется побыть вдвоем.
Граф поклонился и вышел из сторожки.
— Они? — Лушка вопросительно взглянул на меня. И я кивнула:
— Они. Анни теперь везде сопровождает девочка, которую твоя сестра взяла под свою защиту. А еще у нее есть няня...
Потянула сына к себе, усаживая на широкую скамью рядом с собой.
— Няня, — презрительно фыркнул Лушка. — а что за девчонка? И зачем Анни взяла ее под свою защиту? Ей что-то угрожало? — я кивнула. Сын нахмурил брови и о чем-то задумался. А потом спросил, — мам, а я могу взять Сиргу и Миху под свою защиту?
— Разве им что-то угрожает?
— Ага, — кивнул Лушка. — Им Дошка угрожает. Она, мам, такая стерва стала. Ее дядька Жерен осенью хочет отправить в пансион для девочек, чтоб она на учителку выучилась. Так она теперь совсем Сиргу и Миху замордовала. Заставляет их учиться и жить по распорядку дня! Представляешь?!
Я рассмеялась, провела ладонью по взъерошенным вихрам.
— Да разве ж это плохо? Ты ведь сам живешь по распорядку. И учишься куда больше своих приятелей.
— Ну, так то я, — протянул Лушка, — мне надо учиться, чтобы стать хорошим, — он запнулся, не договорив. — А Сирга и Миха хотят стать наемными убийцами, как дядька Жерен. Им-то грамота зачем? Главное знать куда ударить, чтобы убить быстро и без крови. Дядька Жерен, правда, отказался их учить. Но они по ночам к Ворчуну бегают, — выдал он мне все тайны Селесиных мальчишек и тут же добавил, — ты только не говори никому, мам. Они мне по-секрету сказали. Меня тоже звали, — Лушка вздохнул, — но я с ними не пошел. Я же не могу быть наемным убийцей... да?
— Да, — кивнула я, — не можешь...
Сама я отказалась от учебы у Жерена, но только потому, что у меня не было времени. И, возможно, сделала это совершенно зря. Так у меня хотя бы был шанс убить Адрея раньше, чем он убьет меня. А вот Лушке эта наука совсем не помешает. Я, конечно, надеюсь, что она никогда ему не пригодиться, но все напишу Жерену и попрошу позаниматься с моим сыном. И со своими. Если уж пацаны так решительно настроены, что бегают к какому-то наемнику ночами, то уж лучше пусть будут под присмотром отчима постигать секреты мастерства. Меньше будет шансов вляпаться в какую-либо неприятность. А Лушке, когда он станет королем, совсем не помешают два верных друга с такими умениями.
— Но зато, мам, — Лушка радостно рассмеялся, — дядька Род учит меня бою на мечах. Представляешь? Это так здорово!
— Это очень здорово, — снова согласилась я.
Под именем Рода Форта, брата моего отца из Республики Талот, в особняке Алиса жил герцог Форент. Это идеально вписывалось в мою легенду Ургородской Матери и косвенно подтверждало его.
И я сама просила герцога проследить за обучением и воспитанием будущего короля. Я мать и я легко могу испортить принца Фиодора своей безусловной любовью. Поэтому ему нужна была мужская рука. И я без зазрения совести повесила эту заботу на герцога Форента, предупредив, однако, чтобы не вздумал внушать ребенку ничего лишнего. За этим бдительно следил Хранитель, то есть господин Элдий.
Так уж вышло, что именно герцог стал главой нашей семейной сборной солянки, хотя я, конечно же, предпочла бы увидеть в этой роли своего соотечественника. Но больше просто было некому. Алис был слишком молод, господин Элдий — слишком стар, а Нюнь... А Нюнь был просто Нюнь. Я любила бывшего нищего, как близкого родственника, но прекрасно осознавала на что он способен.
— Лушка! Братик, — дверь в сторожку распахнулась и в комнату влетела счастливая Анни и повисла на брате, который вскочил ей навстречу.
— Анни! — сын захохотал, обнял сестру и попытался приподнять, — ну, ты и выросла! Тяжеленная стала!
— А сам-то! — Анни сияя улыбкой, ткнула брата в плечо, — вон как вымахал. Скоро маму догонишь!
— А это кто? — Лушка заметил Катрилу, которая, прижавшись к стеночке, осторожно просочилась в избушку.
— Это Катрила, — пояснила Анни и нахмурилась, — и не смей ее обижать! Хоть пальцем тронешь и тебе не поздоровиться! Ты понял?
Голосок дочки звенел от негодования. И я насторожилась. Опять «камешек»?
— Да, больно надо, — обиделся Лушка, — я с девчонками не дерусь.
— Это сейчас тебе не надо, — Анни смотрела на него строго и осуждающе. И добавила, подтверждая мои догадки, — а потом, когда вырастешь, очень даже надо будет.
Хм, я с интересом взглянула на девчонку, жмущуюся к стене... Первая любовь? Похоже на то. А ведь она прехорошенькая. Если выпрямится, уберет с лица это перепуганное выражение, а из глаз страх загнанного зверька, то будет красавица. А то, что на пару лет старше Лушки... Ну, когда это мешало любви?
Дети, как раньше сидели вместе на скамеечке и болтали, держась за руки. Анни заливисто хохотала над незадачливыми Сиргой и Михой, которые с самого детства постоянно влипали в разные курьезные ситуации.
Анни через несколько дней исполнится восемь, Лушке сейчас одиннадцать, Сирге и Михе — двенадцать и тринадцать, а Дошке уже пятнадцать... И когда дети успели вырасти? Я смотрела на моих малышей со радостной улыбкой. Пожалуй, впервые за много дней я была по настоящему счастлива.
Ближе к обеду Тайка приволокла в сторожку огромный поднос с едой. Как дотащила — не знаю. Накрыла на стол и хотела уйти, но я ее остановила. Я знала, это неправильно. Это против этикета и даже приличий. Но мне вдруг стало все равно. Я поняла, что страшно соскучилась по той простой жизни в Нижнем городе, где людям надо очень мало, чтобы быть счастливыми. Где не было этикета и субординации, и можно было запросто пригласить всех к столу.