Побудь со мной

Засохнут и осыплются,

И станут не нужны,

И грустно проваляются

В помойке до весны.

Ну, а во второй песне детишки были и вовсе глупые: они считали, что ель в лесу мерзнет, и притаскивали её в дом погреться. Аля в свои шесть прекрасно уже понимала, что тащить дары природы без разбору ни в рот, ни в дом нельзя. С желудем-то всё обошлось благополучно, но как-то прошлой весной она поймала бабочку – такую красивую, с цветными тоненькими крылышками – и посадила её в банку. А чтобы бабочка не улетела, закрыла банку крышкой. Бабочка долго трепыхалась за стеклом, и была такая красивая в солнечных лучах, а потом села и перестала двигаться.

– Что же ты наделала! – спохватилась бабушка. – Она же там у тебя задохнулась уже без воздуха. Попробовала бы ты сама без кислорода!

Аля вытряхнула бабочку в ящик с цветами на балконе, но та так и не ожила, только ветер легонько шевелил тоненькие крылышки. Аля долго проплакала, вспоминая, как её пленница билась за стеклом, представляя себе её ужасные муки, даже пробовала наказать сама себя и, как предложила только что бабушка, лишала себя кислорода, заткнув ладошкой нос и рот. Долго продержаться так, действительно, не получалось. Она отдергивала ладонь от лица и судорожно втягивала воздух пополам со слезами.

– Ладно, ладно, – сжалилась бабушка, видя её слёзы. – Ты же это не нарочно. Теперь будешь знать.

Но Аля ещё долго ужасно стыдилась своего бездумного поступка перед собой, перед родителями с бабушкой, перед всеми бабочками и другими насекомыми. В истории про ёлочку ей слышалось что-то похожее, особенно когда она вспоминала сухие ёлочные скелетики с остатками новогодней мишуры, которые прошлой зимой лежали после праздников в каждом дворе возле мусорных баков.

И всё-таки ей, конечно, очень хотелось, чтобы праздник пришёл поскорее, и не терпелось наряжать ёлку и получать подарки.

В группе их научили делать фонарик – не настоящий, а картонный и ещё гирлянду из колечек цветной бумаги, похожую на цепь. Аля клеила колечко за колечком и представляла себе, что потом этой бумажной цветной цепью обмотают ёлку, чтобы она не посбрасывала с себя игрушки и не сбежала обратно в свой сказочный лес. А дома мама умела вырезать из тонкой белой бумаги волшебные ажурные снежинки, которые потом клеила на окна при помощи куска мыла. Для праздника в детском саду надо было сшить платье и выучить стихотворение. Платье должна была подготовить мама, а стихотворение – Аля. Бабушка прочитала ей несколько стихов на выбор из толстой детской книги, которая назвалась длинным непонятным словом «Хрестоматия». Аля одно время думала, что эту книгу написала мать Христа. Этих людей: Христа и его мать бабушка показывала Але тоже в книге, где было написано про их непростую жизнь, а ещё у бабушки возле кровати лежала такая картинка. Но когда Аля спросила, не эта ли грустная красивая женщина с бабушкиной картинки написала книгу, бабушка сначала рассмеялась, а потом немного рассердилась. Теперь Аля знала, что в хрестоматии были стихи и сказки, написанные разными авторами. Она выбрала стихотворение, в котором поэт мечтает о том, чтобы у ёлочки были ножки, и она могла бы сама ходить и плясать в хороводе. Стихотворение было сложным, потому что длинным, и учить надо было много, но эта придумка, что ёлочка ходила бы на своих-двоих, а значит, после праздника сумела бы вернуться в лес и зажить там прежней безмятежной жизнью, очень понравилась Але.

Новогодний утренник в детском саду отмечали намного раньше, чем дома, и Аля волновалась, успеет ли Дед Мороз приехать к ним со своего Северного полюса, да и вообще, узнает ли про их праздник. Нина Пианиновна сказала, что не нужно об этом переживать, потому что она уже отправила ему телеграмму с приглашением. Все девочки оделись на утренник снежинками, а мальчики должны были быть зайцами. Только Денису разрешили надеть костюм мушкетера, потому что он был уже у них куплен – красивый, с большой шляпой и голубой пелериной, отороченной бахромой. И ещё Серёжа оделся Петрушкой и носил на голове высокий яркий колпак, свернутый из листа ватмана. Серёжу назначили быть Петрушкой, чтобы он прочитал такое специальное стихотворение. Он его давно выучил и только ждал повода всем рассказать. Аля знала, что Серёже позволили не быть зайцем, не потому, что он был Сережей, а одна из воспиталок – Сергеевной. Нет, он действительно это заслужил, потому что только один он из группы умел так громко и выразительно читать стихи и даже не стеснялся иногда взмахнуть рукой на каком-нибудь торжественном моменте или топнуть ногой, произнося особенно суровые строчки.

Вот у Али хорошо читать стихи наизусть не получалось. Нина Пианиновна всегда говорила, что рассказывать надо «с чувством, с толком, с расстановкой». Но когда Аля долдонила одни и те же строчки по сто раз, чтобы их запомнить, никакого чувства у неё уже не оставалось, хотя часто бывало, что, только услышав какое-нибудь стихотворение, она могла ощутить очень много радости или огорчения в зависимости от содержания стиха. Ещё надо было рассказывать с толком, но толку от того, чтобы стоять перед всеми и читать наизусть выученный стих, Аля не видела, потому что знала: многие дети отвлекались и вовсе не слушали. Она специально даже после восьмого марта в прошлом году подходила к разным детям в группе и спрашивала, какое стихотворение она читала только что наизусть. И никто ей так и не сказал, про что оно было. Так и зачем тогда им рассказывать? Правда, в Новый год толк вроде бы появлялся: стишок-то надо было рассказать не только группе, но и Дедушке Морозу. Считалось, что в обмен на стишок он даст подарок. Но только вот в прошлом году стихи читали не все дети, а подарки потом раздали всем. Да, а ещё надо было читать стихотворение с расстановкой. Это у Али, как ей казалось, получалось лучше всего, но только Нина Пианиновна была с ней не согласна и говорила, что паузы надо делать не где попало, а осмысленно. Пока Аля повторяла стишок дома, осмысленные паузы у неё получались хорошо, но когда выходила перед всеми, то они уже почему-то не получались.

Мама закрепила у Али на голове заколками-невидимками картонную корону, оклеенную нитями новогоднего блестящего дождика, подтянула до груди белые парадные колготки и оправила подол снежинкового платья. Аля была красавица! Эх, видел бы её сейчас дядя Женя-капитан! В своем белом платье она была совсем как невеста.

Девочки на детский утренник пришли красивые, а мальчики – так себе, ведь в заячьих костюмах не было никакого блеска и уши им на голове толком закрепить не получалось, потому что к таким коротким волосам их никак не приколоть, а приклеивать к голове ничего не разрешают. В группу пока никого не пускали – там был сюрприз, но все и так знали, что это – ёлка. Чтобы её увидеть, надо было сначала выстроиться парами мальчик-девочка. Але выпало встать с Сережей, наряженным Петрушкой. Они взялись за руки, и Аля постаралась заразиться от него через ладошку умением красиво читать стихи. Она раньше никогда ещё не учила такого длинного стихотворения, как в этот раз, и волновалась из-за этого.

Наконец двери открыли и под марш, который играла Нина Пианиновна, все парами вошли в зал и выстроились вдоль стульчиков. Посреди комнаты стояла высокая под потолок ёлка, пышная, красивая: тут были и блестящие красивые-раскрасивые стеклянные игрушки и поделки из бумаги и картона, которые они сами сделали. Теперь надо было спеть хором песню про зиму, и только потом им разрешили сесть. Нина Пианинована стала загадывать разные загадки про Новый год, а Аля гадала, почему не видно Елены Сергеевны.

Потом, наконец, пришёл Дедушка Мороз с белой бородой и посохом, в красной длинной шубе и валенках. Все были ему рады, и не только потому, что он принес целый мешок подарков. Вовсе не поэтому. Просто приятно было видеть настоящего бородатого доброго дедушку. У Али своего дедушки не было. Она не то чтобы сильно расстраивалась по этому поводу, но иногда всё-таки немного жалела, что его нет. А Дедушка Мороз был общий и хотел поиграть с ними. Потом он, как и в прошлом году, всё никак не мог зажечь гирлянды на ёлке, и они долго кричали, чтобы ёлка загорелась, пока наконец Нина Пианиновна не догадалась воткнуть вилку в розетку. Старенькие дедушки и бабушки часто бывают очень рассеянными. Аля знала это, потому что её бабушка тоже часто забывала разное. Когда гирлянда наконец зажглась, дедушка немного успокоился, но потом вспомнил, что у него есть ещё и своя собственная внучка, и им опять надо было громко кричать и звать, чтобы она пришла. Снегурочка была уже довольно взрослая тетенька, чем-то напоминавшая их Елену Сергеевну. Аля ни за что бы не поверила в то, что внучка Дедушки Мороза работает у них в группе воспиталкой, и поэтому просто тихонько подивилась сходству. Все вместе они водили хоровод и пели песни про ёлочку, а когда Дедушка устал и присел отдохнуть, Нина Пианиновна сказала, что теперь дети будут читать ему стихи.