Страница 11 из 15
– А я сказала бы тебе нет.
– Значит, так, да?! – голос блондинчика дал петуха. – Даниэлла, последний шанс! Если я сейчас уйду, то больше не вернусь, учти!
Какой пафос! Да вали ты уже побыстрее!
– Клайв, ты знаешь, где выход, – ехидно донеслось в ответ.
– Ты пожалеешь! – взвизгнули каблуки, и я едва успел отойти от колонны, как из гостиной вылетел красный, будто рак – если уж пользоваться штампованными метафорами, хлыщ.
Феня кинула на пол шкурку от банана и захлопала глазками. Блондин наступил на кожуру, взмахнул руками и упал на задницу с точно таким же шлепком, как тесто, которое Тарантул с силой шмякает об стол. Весьма вкусные пирожки потом получаются, кстати.
И хотя «булкам» блондина пришлось несладко, главной его проблемой было не это, ведь над горе-женихом нависла угроза посерьезнее синяка на полупопиях.
Стоявшая рядом пузатая ваза с цветами зашаталась, когда ухажер начал подниматься и уперся рукой в высокий шкаф, на полке которого она стояла.
– Ой-ей, – прокомментировал попугай, явно с интересом ожидая развития событий.
– И не говори, – пробормотал я, сам замерев в ожидании.
А ваза, перестав шататься, как девица, которая никак не может выбрать между двумя кавалерами, уверенно рухнула вниз. Угодив как раз на голову хлыща, она уселась над ней, как достаточно забавная каска – с двумя ручками и золотыми птицами по бокам.
Так и представил себе воина-модника, который идет на бой в таком великолепии. А следом несется пехота в простых железных кастрюлях. Веселый вышел бы бой. И короткий – надо было бы лишь перебить противника, который, не в силах устоять на ногах от хохота, сдался бы на милость напавших клоунов.
– Ай, – обозначил свое негодование и удивление Клайв, снова шлепнувшись на задницу.
Не ожидал от него такой деликатности в подборе выражений. Даже Император, думаю, в такой ситуации использовал бы слова из лексикона пьяного вусмерть конюха!
Потянув за ручки, блондин попытался снять вазу, но та твердо была намерена не расставаться с ним ни под каким предлогом и слезать с головы не пожелала.
– Да чтоб вас всех! – голос Клайва снова наполнился визгливыми нотками.
Он встал и, слегка пошатываясь, поплелся к выходу из дома.
– Молодчинка, Феня, – я подмигнул обезьянке и подставил ей ладонь. – Дай пять!
Маленькая лапка коснулась моей пятерни. По мордашке хулиганки расплылась довольная улыбка.
– И не стыдно вам? – Дэна подошла к нам и с укором покачала головой.
– А чего это нам должно быть стыдно? – возмутился я. – Это он, твой жених, слямзил напоследок вазу и смылся! Видимо, за моральный ущерб с тебя взыскал. Или на память утащил, даже не знаю. Чтобы горючими слезами наполнить до краев, вероятно.
– Плохо то, что теперь наш бюджет лишился еще и денег от уроков, которые Клайв у меня брал, – она вздохнула. – Впрочем, этого следовало ожидать.
– Ты только его учила, или стоит ожидать новой волны нашествия женихов, обманутых в лучших ожиданиях моей коварной супругой?
– Очень смешно! – фыркнула она, но все улыбнулась.
А потом, сделав шаг, тоже поскользнулась на кожуре. И угодила прямиком в мои объятия. Прижалась к груди, обволакивая цветочным ароматом волос, утопила в своих океанах, потянула к себе с такой силой, что не сумел устоять. Ибо кто же отказывается от счастья, которое само идет в твои руки? Вернее, в них падает!
Ее нежные губы попали в плен моих, раскрывшись, как бутон, и подарив свой нектар. Дракон внутри встрепенулся, мигом распознав, какое чудо угодило в его лапы. Когти вспороли душу, заставив сдавленно зарычать, наслаждаясь фейерверком оттенков самых разных чувств, взорвавших нутро. По жилам понеслась лава, заставив позабыть обо всем на свете, сосредоточившись на удовольствии, которое щедро лилось внутрь.
А потом меня оттолкнули, окатили яростью, бушующей в океанах глаз, и влепили такую оплеуху, что вместе с искрами, сыпанувшими во все стороны, туда же едва не полетели и мои зубы!
– Кто тебе удар ставил? – пробурчал я, почувствовав, как рот наполняется кровью.
Но большую часть сожалений, если честно, испытывал не по поводу разбитой губы, а из-за того, что вкус ротика моей Дэны неуклонно таял, превращаясь в щемящее душу воспоминание.
– Улица ставила! – бросила эта тигрица, все еще полыхая гневом. – И тяжелая работа!
– Женился на боксере, – попытался улыбнуться. – Кто же бьет молодожена? Имей совесть, дождись хотя бы окончания медового месяца!
– Тебя взяла в мужья порядочная девушка! – процедила моя мегера. – Вспомни, о чем договаривались и лапы не распускай, понял?
– Ты доходчиво объяснила в первую брачную ночь. – Хмыкнул, проверяя, шевелится ли челюсть. – И сейчас напомнила так, что сложно не понять.
– Отлично! А теперь садись, – указала на диван перед столиком.
– Зачем? – осведомился, с опаской потирая горящую щеку.
– Тебе нужно подписать документ.
– Какой? Завещание? Я тебя уже боюсь, жена!
– Приземли свою попу, говорливый геккон!
Она дождалась, когда я сел, положила передо мной бумаги и ткнула пальчиком на строчку внизу листа, исписанного каллиграфическим убористым почерком:
– Вот тут нужно подписать.
– Кровью?
– Ты бываешь серьезным? Хоть когда-нибудь?
– Не дождешься, – пробурчал и, пробежав глазами бумаги о ссуде, нарисовал нужную закорючку. – Теперь буду дверь спальни запирать, тут в случае моей смерти половина долга списывается.
– Даже так? – она выхватила документ и, разглядывая подпись, пробормотала, – а если жена явится взыскать супружеский долг?
– Точно явится? – судорожно сглотнул, почувствовав, что сердце угодило в пятки и трепыхается там, счастливое. – Тогда буду держать дверь нараспашку, пусть приходит! А потом… – мотнул головой. – Хоть на сапожки и сумочки меня пускай пустит, согласен!
– Тебе все шуточки, – она вздохнула и убрала бумагу в папку.
– Дэна, – я встал и сделал шаг к ней. – А если я не шучу?
– Как же сразу не поняла! – сделав большие глаза, всплеснула руками. – Ты же влюбился в меня без памяти, едва увидел, да? Встретил свою истинную пару и теперь дышать не можешь, если она не рядом, верно?
Я промолчал, перестав улыбаться. Да, наверное, со стороны глупо выгляжу. И пОшло. Как кретин, который всеми правдами и неправдами пытается затащить девушку в постель.
– Прости, – через силу широко улыбнулся. – Вопрос о супружеском долге снимается с повестки дня. Более докучать тебе не намерен, моя добродетельная супруга. Позволь откланяться.
Отвесил церемонный поклон и вышел из дома на улицу. Надо найти, чем себя занять. Физическая работа – лучшее средство от непростых дум и тревожащих сердце желаний. Выложиться по максимуму и завалиться спать. Лишь бы только кошмары не вернулись.
Дэна
Всего несколько дней, как это чешуйчатое наказание стало моим мужем, а уже куча проблем! Язвит, шутит, спелся с Феней и Чипом – возглавил эту банду хулиганчиков, можно сказать. И я постоянно чувствую на себе его взгляд! Он не сказать, чтобы неприятный был, просто… Даже не понимаю, что происходит, когда его глазищи касаются меня. И думать об этом не желаю!
А еще он лезет целоваться! Мало мне было шуток про супружеский долг, так теперь еще в собственном доме ходи и оглядывайся! Никогда не поверю, что у него вдруг чувства какие-то особые проснулись. Ага, вот прямо как «да» произнес, так молнией сразу и шарахнуло! Наверное, просто мужские инстинкты взыграли.
Но зато у меня на руках ссуда! В город уже приехал проводник, надо с ним встретиться и договориться, когда можно будет отправить малышей в Цитадель – оплот Сопротивления в горах.
Я подошла к окну, распахнула деревянные створки, мешающие яркому солнцу наполнять комнату жарой днем, и привычно улыбнулась, любуясь красотой из окна.
Дом стоял на возвышении и открывал вид на морскую гладь, которая убегала вдаль, сливаясь с горизонтом, тающим в темно-бирюзовый дымке, размытой, будто акварель. Никогда не перестану любоваться тем, как вода меняет оттенки, ближе к закату наливаясь тяжелой сапфировой глубиной, которую розовеющее небо накрывает багровой пелеринкой, причудливо переплетая цвета.