Страница 42 из 108
73
Высадили нас чуть ли не с первыми лучами Солнца.
В деревне такой ранний подъём называют «встать с петухами», но большая часть обитателей гауптвахты такую присказку может и не оценить. Так что выражусь более корректно — поднялись мы ни свет, ни заря. Нынче световой день короткий до безобразия — всё-таки зима на носу, а дел предстояло очень много.
Город сам себя не освободит, как метко подметил представитель командования. Накануне он весьма наглядно ввёл «штрафников» в курс дела и заодно наглядно продемонстрировал возможности БДСМ-аксессуара, что привезли с собой люди в чёрном. Их безымянная организация никогда особой гуманностью не отличалась, но в этот раз она себя явно превзошла.
Даже меня впечатлило, хотя я примерно знал, чего ожидать.
Не зря мне казалось, что бедная Аннушка ведёт себя несколько… Странно. Разгадка была проста — с этой удавкой на шее человек становился практически одержимым. Не так масштабно, как порабощённый демоном или другой какой сверхъестественной сущностью, но ты уже не принадлежишь себе на все сто процентов. Малейшее действие против заданной программы, и чёртов ошейник начинает тебя душить. Даже одной мысли о непослушании достаточно, чтобы он стал немного потуже. Продолжишь сопротивляться, и удавка продолжит сжиматься. При этом совершенно не важно, находится ли твой хозяин за твоей спиной или в нескольких километрах.
По сути, ты сам себя контролируешь, чтобы выполнить приказ как можно лучше и быстрей. Лишь бы не начать задыхаться.
Как я понял, артефакт чутко считывает человеческие эмоции, подобно полиграфу. Когда объект начинает идти наперекор воли хозяина или хотя бы планировать это, тут же включаются карательные меры. И если асфиксию ещё можно как-то пережить на короткой дистанции, то следующий этап летален уже для всех без исключения.
Во время презентации старший офицер нарочно предложил любому добровольцу ослушаться его приказа и перейти за символическую черту на полу. Разумеется, в обмен на полную амнистию, если получится. Желающих нашлось немало, вот только у всех не хватало сил пройти заветные несколько шагов.
Лишь один из бывалых заключенцев, который в прошлом промышлял дайвингом, почти смог это сделать, но его ошейник продолжал сжиматься до тех пор, пока не превратился в небольшой браслет, утыканный шипами. Надо ли уточнять, что стало с несчастной шеей, сквозь которую он продрался? Это не аккуратный отрез, как на гильотине, а самый настоящий фарш. До заветной черты не хватило одного последнего шага.
Отныне фраза «не сносить вам головы» заиграла для меня новыми красками. Такое надругательство над организмом ни одна регенерация не залечит. Даже демоны не способны отрастить откромсанную башку заново. Другое дело, что отрубить её хаотичным тварям очень сложно.
Отныне никто перечить руководству плавучего города не хотел. Все стали послушнее овечек, лишь бы не провоцировать ошейники. Особенно после того, как офицер предупредил, что колдовать на борту не стоит, как и пытаться повредить артефакт. Думаю, многие желали попробовать его на прочность, но риск был слишком велик. Я же не сомневался, что эту чёртову удавку просто так не перепилить.
В итоге власти плавучего городка получили две с лишним сотни послушных марионеток, готовых нырнуть хоть в самое пекло, только прикажи. Потому что альтернатива выглядела ещё хуже.
Командование хотело отправить нас на ратные подвиги уже на следующий день, но тут уже природа внесла свои коррективы проливным дождём и ураганным ветром. Вполне типичная погода для этого времени года. Трюм от лишней влаги спасал магический зонтик, поддерживаемый кем-то из надзирателей, а вот о наступлении в таких условиях не могло быть и речи.
Лишь через пару дней погода сменила гнев на милость — шторм закончился, а сквозь прорехи в тучах стало проглядывать ласковое и тёплое солнышко, к которому так и хотелось потянуться после всей этой промозглой стужи. Воздух сразу потеплел, но время уже близилось к вечеру, так что генеральное наступление отложили до следующего утра. Я особо не расстроился, ибо знал, что за один день мы никак не управимся. А так хоть грязь немного успеет просохнуть.
Фронт работ был необычайно широк, потому что амбициозные вояки хотели освободить весь город, включая окрестности. Новороссийск маленьким никак не назовёшь — ещё недавно там числилось почти четыреста тысяч жителей, не считая отдыхающих в курортный сезон. Тогда это количество смело переваливало за полмиллиона. Но при этом местный рельеф не позволял строиться централизованно, так что этот прибрежный город мало напоминал типичные «материковые» поселения.
С одной стороны неудобство доставляла неровная береговая линия и особенно Цемесская бухта, глубоко вдающаяся внутрь суши, а с другой стороны подпирали горные массивы. Так что в целом силуэт Новороссийска напоминал ухват с толстой ручкой. Подковообразная часть простиралась вокруг той самой бухты, а к ней вплотную примыкала вытянутая вдоль хребтов долина. Раньше там располагались хутора и деревеньки-спутники, но со временем они все оказались поглощены разросшимся городом, оставив после себя лишь названия некоторых микрорайонов. Сейчас там располагались сплошные спальные районы.
Из-за такой в целом хаотичной застройки контролировать весь Новороссийск оказалось очень проблематично. Военные смогли уверенно обороняться лишь в одном Южном районе, который представлял из себя довольно изолированный мыс с говорящим названием «Малая земля». Во время войны здесь намертво закрепились советские моряки и десантники, несмотря на все попытки фашистов их оттуда выбить. Позже этот клочок земли послужил плацдармом для освобождения города и последующего наступления на всём Южном фронте.
Сейчас складывалась похожая картина, так что Новороссийск снова предстояло отвоёвывать, дом за домом, квартал за кварталом. Радовало лишь то, что против нас выступали неорганизованные орды, которые не отличаются особым стратегическим гением. Лучшей тактикой против них было отщипывание по кусочку с разных сторон, пока враги не закончатся.
За Южным шёл густонаселённый Центральный район, с его многочисленными высотками и застроенными холмами, не подходящими на звание полноценных гор. Большая часть населения проживала именно там, и освобождение этой территории у военных было в приоритете.