Страница 139 из 142
- Именно! – криво улыбнулся майор, — Теперь только в штабе могу служить.
- Хорошо, что Вы живы, майор! А не расскажите ли…
- Готов весь вечер быть Вашим верным слугой, полковник! – рассмеялся Прондзинский, — Однако прошу помочь моему молодому другу, прапорщику Антуфееву…
- Антуфеев, Антуфеев… Кавалерист?
- Именно! Только что выпустился, назначен в Омский драгунский, как второй в выпуске получил приглашение, мечтает быть представленным генералу…
- Как же, Пётр, я наслышан об этом мальчишке! Он вторым в выпуске стал из-за своего благородства, не мог помешать Илье Аббасову-Черкасскому первым быть. Тот гордый до безобразия… Идите-ка сюда, прапорщик!
Григорий робко подошёл к беседующим офицерам.
- Молодой человек, скажите-ка, будьте любезны, а как это Вы, второй в выпуске приглашение получили? Аббасов-Черкасский же должен был здесь стоять – только лучшие выпускники училищ, да кавалеры орденов приглашены на церемонию. – хитро усмехнулся Мелинкович-кавалерист.
- Илья мне своё приглашение передал. Сказал, что по чести я должен в Москву ехать, а возможности царя увидеть у него ещё будут. – зарделся юноша.
- Что же, честь ему известна, это хорошо… Он ко мне в полк зачислен. – усмехнулся офицер, — Ну, ладно. Желаете быть представлены генералу Бонапарту?
- Да! Мечтаю! Николай Карлович — герой. Победитель шведов. Он единственный генерал-майор, получивший высший орден империи…
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Никольский безнадёжно опоздал на бал по случаю бракосочетания государя. Учёный, в общем-то, и не собирался в Москву, занятый исследованиями, но получил личное приглашение от монарха, а в таком случае отказ был совершенно невозможен. Срочно бросив все дела, он верхо́м отправился в Петербург, откуда уже поездом отбыл в Первопрестольную. Однако, пропустив церемонии и пиры, воздухоплаватель опоздал даже на бал.
В зал Аникита вошёл уже без представления, тихо прошёл к колонне, надеясь простоять там неузнанным до конца развлечения. Светского общества учёный не любил, откровенно чурался, никак не мог он забыть трагических происшествий юности. Но на сей раз он был вынужден прийти туда, где собрались почти все известные люди всего царства, и покоя ему не пришлось получить.
- Вот, Настенька, познакомься, это тот самый знаменитый писатель Ветров, в миру славный наш учёный и воздухоплаватель Никольский. – государь подошёл совершенно незаметно и сейчас стоял прямо перед оробевшим исследователем, держа под руку супругу, — Да не кланяйтесь Вы так непрерывно, Аникита Васильевич! Анастасия — большая поклонница Вашего творчества и давно желала познакомиться с Вами лично.
В глазах царицы, при виде совершенно ошалевшего от такого внимания Никольского, прыгали весёлые чёртики, но она удержалась от шуток в его адрес, ограничившись знакомством и обещанием присылать ей все книжки, которые напишет всемирно известный Ветров, первой. После такого раскрытия своего инкогнито, Аникита получил почти два часа непрерывного общения с самыми разнообразными людьми – ценителями его творчества. Мужчины, женщины, юноши, девушки, генералы, чиновники, учёные – все желали поговорить с самим Ветровым, рассказать о своих впечатления, предложить новые темы для книг, пригласить на танец…
Никольский устал – не будучи любителем светских развлечений, он не испытывал удовольствия от признаний окружающих в его исключительной гениальности, считая, что пишет исключительно для развлечения и особенного таланта к этому делу не имеет. А уж «дрыгоножество» ещё совсем не старого учёного просто утомляло. Танцевать он, конечно, умел, хоть и стеснялся своей небольшой хромоты, однако, его слишком раздражали влюблённые взгляды девиц. Он вообще не считал сих особ сколь-нибудь серьёзными и разумными существами, отметая саму возможность ответить какой-нибудь из сановных дочек взаимностью.
- Господин Никольский! Разрешите отвлечь Вас от развлечений… — глубокий, немного грудной, женский голос оторвал Аникиту от мечтаний о том, как он покинет этот неприятный круг и вернётся к себе в лабораторию в Гатчину, может быть, сначала поднимется в небеса, посмотрит на мир сверху и вернёт себе снова нормальное состояние духа.
К нему тихо подошла молодая рыжеволосая девушка с чуть вздёрнутым носиком и хитрыми зелёными глазами. Она немного прислонилась к колонне и внимательно изучала его.
- Прошу прощения, не имею чести… — рассеянно произнёс учёный, — Вы, видимо, желаете рассказать мне, как Вам нравятся мои романы, и сообщить, что следующая книга непременно должна быть о романтичных индейцах Новофранцузского наместничества, кои сейчас однозначно в моде?
- Ну, если желаете, то я, конечно, читала все три «Приключения капитана императорского флота Ивана Шубина», а также «Записки криворожского обывателя» и «Сущую безделицу», но мне больше по душе Ваши «Замечания о течениях небесных» и «Размышления о природе подъёмной силы газов». Да, по-моему, Ваш следующий роман должен быть о полёте на воздушном шаре через Азию и Великий океан, а зовут меня Екатерина. – с едва скрываемой усмешкой произнесла девушка.
Никольский сперва оробел, а потом, наоборот, решил продолжить столь странно начавшуюся беседу, к тому же «хитрая Катя», как про себя он тотчас же стал называть столь учёную девицу, совсем не стремилась её прекращать и по-прежнему внимательно его рассматривала.
- Откуда Вы могли узнать, что мой следующий замысел именно рассказ о чудесах небесных стихий? Да и, всё же, с кем имею честь?
Та в ответ тихо загадочно рассмеялась и тем не менее проговорила:
- Кто я такая? Путь я для Вас останусь пока только Екатериной! А про никосферы… Кстати, Вас не раздражает, что они так называются?
- Раздражает, безо всякого сомнения! – начал увлекаться разговором учёный, «хитрая Катя» словно читала его мысли, уже второй раз подхватывая идею, которая успевала у него оформиться в голове, но на языке ещё не появилась, — Мне предпочтительней называть их воздушные шары, благо так стали говорить гораздо чаще.