Страница 131 из 142
Келлерман намертво вцепился в Вейсенбургские линии обороны[22] и не отошёл ни на шаг, Журдан удержал Седан[23] и даже смог нанести небольшое поражение австрийцам, Жубер не отдал врагу юг. Массена же и Моро ринулись на север, где осенью начали творить историю. Первый от Арраса ударил на Лилль, отвлекая силы противника, а второй принялся громить наступающие на Руан[24], последний оплот революции на пути к восставшему Западу, силы принца Кобурга и герцога Йоркского[25].
Моро показал себя подлинным гением войны, он носился как ветер, громя колонны и отряды противника, успевая бить большими силами меньшие. Даже когда на переправе через Сомму[26] у деревушки Кокерель его заманили в ловушку и ударили с трёх сторон, оказалось, что это всего лишь мираж – Моро сам затеял западню для врага. Массена пришёл вовремя и разгром армии, которая должна была решить судьбу войны, состоялся.
Пусть Моро и Массене пришлось вести своих солдат за собой, преодолевая сопротивление численно большего противника. Моро был дважды ранен, а Массена навсегда остался на поле битвы. Как же здесь не хватило армий, которые ушли воевать против России! Такая мысль проникла в очень многие умы военачальников и политиков стран коалиции. Но увы! Австрийцы, баварцы и англичане не имели резервов и времени.
Моро был признан великим военачальником Франции, пусть он и твердил, что все заслуги в победе у Кокереля принадлежат Массене, но тот погиб, а Моро был жив… План разгрома Франции рухнул, более того, реформы Карно – его законы о свободе религии, амнистии для бунтовщиков, отмене регулирования цен на продовольствие, сняли напряжение в Бретани, и Моро смог навести там порядок. К концу года французы полностью восстановили положение.
Вот только страна была опустошена войной, голодом, эпидемиями, террором. Всё хозяйство лежало в разрухе, даже хлеба не хватало. Только поставки из России позволяли выжить революционной державе.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Осенью, изгнав пруссаков и короля Станислава из Познани и от Данцига, Вейсман принялся преследовать противника и осадил Кюстрин[27], отправив Мекноба в Померанию[28], а Карпухина в Восточную Пруссию. Карпухин был отлично знаком с этим регионом и справился быстро. Особенно его поразил эпизод, когда, прибыв к стенам Мемеля, генерал увидел, как через ворота выходит делегация во главе с сияющим русским артиллерийским майором в парадной форме.
- Господин генерал! Я майор Костромского артиллерийского полка Максимилиан фон Кетриц! Нахожусь в отпуске по семейным делам! – радостно доложился артиллерист.
- Генерал-полковник Карпухин! – представился командующий армией, — Что Вы здесь делаете, майор и что всё это значит?
- Я в городе уже более полугода – наследство жены, знаете ли… Мне удалось убедить магистрат и гарнизон, что сопротивление русской армии бесполезно! Вам желают вручить ключи от города!
Оказалось, что майор был выпускником артиллерийского корпуса, отличным офицером, очень весёлым человеком и больши́м любителем говорить о России и своей службе. Рассказчиком фон Кетриц был превосходным, и почти каждый вечер его с удовольствием слушало всё высшее общество города-крепости — полгода слушало и прониклось. Сыграло свою роль и то, что во главе армии, шедшей к Мемелю, стоял Карпухин, который уже брал эту крепость.
Вообще, Россия была очень популярна в Пруссии – почти вся молодёжь восторженно воспринимала всё, что касалось страны безграничных возможностей, где даже бедный человек всегда может найти счастье и достаток, а образованные люди вполне способны без особых проблем обеспечить себе безоблачное будущее. Более взрослые люди же помнили, что русский кайзер был любимцем старого славного Фрица и всегда оберегал их страну от жёсткого обращения.
Очень многие города, пусть и не такие важные крепости как Мемель, сдавались без боя. Мекноб и Вейсман тоже это заметили. К зиме восточнее Одером под контролем пруссаков оставались только Кольберг[29] и Кёнигсберг, но завершение их осады было просто вопросом времени. Ну а король не собирался сдаваться – Фридрих-Вильгельм снова бредил чудом Бранденбургского дома, а помогали ему в этой вере щедрые английские субсидии.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Ещё один наш противник, Швеция, памятуя ход прошлой войны, не собиралась атаковать русскую границу в Финляндии, просто выставив заслоны против наших крепостей, намереваясь решить все вопросы на воде. Именно на море состоялось первое сражение новой русско-шведской войны. Огромные усилия регента королевства, который убедил высшее общество и риксдаг согласиться на эту войну, для своего закрепления требовали немедленного успеха. Шведская эскадра под командованием герцога Зюдерманландского ударила на Балтийский порт, где были большие верфи и многочисленные пристани, и стояло множество торговых и несколько русских боевых судов.
Учебное судно Петербургского Морского корпуса «Ростислав» было единственным линейным кораблём с нашей стороны. Пусть в порту были ещё пять фрегатов и несколько прочих небольших военных судёнышек, но преимущество шведской эскадры было просто всеобъемлющим. Однако отец и сын Спиридовы – Григорий Андреевич, старый попечитель Морского корпуса, отправившийся с новиками, и Алексей Григорьевич[30], командир Балтийского порта, приняли бой.
Спиридовы показали миру, что русский флот умеет не только открывать новые земли – старший вывел врага под огонь неизвестных шведам береговых батарей, а младший устроил показательную порку герцогу Карлу. Противник вынужден был отступить, опасаясь прихода основных сил русских из Кронштадта. Самой важное, что среди новиков не было убитых, лишь двое легкораненых.
После неудачи у Балтийска вражеская эскадра вынуждена были вернуться в Карлскрону[31] для ремонта. Здесь прояснились планы шведского регента – хитрый герцог Зюдерманландский лишь продемонстрировал нападение на русского побережье, запутав противника, расслабив датчан, а сам тотчас атаковал Копенгаген. Флот моего зятя Фредерика ещё раз познал, что удача переменчива, и, не ожидая появления шведов, безвольно проиграл сражение у острова Сальтхольм[32], оставив Эресунн[33] без защиты.