Страница 12 из 16
— Что это было? — потрясённо прошептал Селевк, чьи глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
Ракшас молчал, но его лицо было точной копией лица Селевка.
Воины из армии Чанакьи, ойкая и постанывая, продолжали осторожно вынимать друг у друга застрявшие в ягодицах дротики, благоухающие розами.
Комментарий к Глава 6. Очищение ***** Циркония (одна из ипостасей королевы Тёмной Луны – Нехилении, известной в некоторых вариантах перевода как Нехериния) – https://ibb.co/BP01ZBN
Эта конкретная Усаги возникла не из японского канона, а из русского фэндома, но власть Мангаки-дэви по закону об авторском праве распространяется и на неё, что вполне понятно.
Машина времени (“вимана” Химера Рокового) – https://ibb.co/gwY1tCV
Цукино Усаги (Сейлормун, “принцесса Луны с жезлом”) – https://ibb.co/3S0Qz9r
Такседо Камен (Чиба Мамору) – https://ibb.co/5smy3xT
Лорды Тёмного королевства: Кунсайт (слева), Зойсайт (справа) – https://ibb.co/3kxnhD9
====== Глава 7. Незажившие раны ======
Расположившись на балконе, Дхана Нанд счастливо улыбался своему народу, в то время, как аматья Ракшас торжественно зачитывал содержание пергамента для собравшихся на площади.
— Поурав-раштра и территория Пиппаливана отныне считаются землями, принадлежащими махараджу Чандрагупте Маурье. Таксила возвращается махараджу Селевку Никатору. Главы союзных государств снова могут пользоваться своими денежными единицами и устанавливать на своей территории собственные флаги. До тех пор, пока союзные государства не будут оказывать сопротивления Магадхе или иным образом причинять неудобства правлению самраджа Дхана Нанда, чьи права с этого дня полностью восстановлены, на их земли не вторгнутся войска, и народу этих государств не будет причинено ни малейшего ущерба. Под документом стоят печати трёх сторон: самраджа Дхана Нанда, махараджа Чандрагупты Маурьи и махараджа Селевка Никатора.
Одарив подданных убийственным взглядом, Ракшас удалился. Покричав, как положено: «Да здравствует император Дхана Нанд! Долгой жизни самраджу!», жители Паталипутры тоже начали расходиться по домам.
В последний раз оглядев опустевшую дворцовую площадь, Дхана Нанд повернулся к стоявшему рядом Чандрагупте, и лицо его приняло суровое выражение:
— А с тобой я поговорю позже, предатель.
— Позже? — струхнул Чандра, предвидя проблемы. — И почему опять «предатель»?
— Скоро узнаешь, — нежным тоном, в котором прорезался металл, промолвил царь. — Когда празднование закончится.
Впрочем, Чандра догадывался, о чём пойдёт речь. Когда шатающийся Селевк, встал из-за стола и, довольно-таки развязно потрепав Дхана Нанда по плечу, отправился спать в подготовленные для него покои, самрадж Магадхи, чьи права Чандрагупта добровольно восстановил после очищения от Чанакьи, повернулся к юному царю Поурава и Пиппаливана.
— А теперь поговорим о насущном. Сколько налогов ты собрал, чтобы увеличить мою армию втрое? Сколько золота из казны ухлопал, чтобы воздвигнуть себе трон в форме павлина, инкрустированный драгоценными камнями сверху донизу?!
— Ну я…
— Куда вынес мои постельные принадлежности и мою любимую кровать?! — возвысил голос Дхана Нанд, поднимаясь во весь рост. — Где мои персидские ковры? Где шёлковые занавески?!
— Всё верну! — торопливо пообещал Чандра. — Немедленно прикажу слугам перенести все твои вещи обратно.
— Ну нет, Сокровище! Это я прикажу слугам вернуть всё обратно. Не забывай: Паталипутра отныне снова моя. А ты давай, отправляйся в Поурав или в Пиппаливан! Это уж куда тебя сильнее тянет… Распоряжайся там, воспитывай сына, — Дхана Нанд отпил из бокала вино, перекатывая под языком бархатистый напиток. — Всё-таки греки знают толк в удовольствиях, — промурлыкал царь, откидываясь на подушки и закрывая глаза. Потом вдруг резко вскочил и уставился на Чандрагупту. — Ты ещё здесь? Я вроде сказал: отправляйся в своё царство. Праздник закончился, я устал.
— Ты всё ещё зол, — заключил Чандрагупта.
— А как мне не быть злым? Ты на год отправил меня в лес. Я жил в пещере, пока ты тут перестраивал мой дворец по своему усмотрению! В то время как Чанакья отравил твою жену и мою сестру, а свалил всё на меня…
— Что? — задохнулся Чандра. — Но… ты сам прислал яд, чтобы им отравили меня?!
— Опять поверил лжи? — Дхана Нанд смотрел на юного махараджа Пиппаливана, словно на несмышлёного ребёнка. — Сам подумай, каким образом я мог это сделать, если твою еду проверяли в тысячу раз тщательнее, чем мою, когда я был царём? Твой ачарья просто перепутал тарелки… Он каждый раз подкладывал тебе в пищу небольшие порции яда, чтобы повысить твои шансы выжить, если я вздумаю отравить тебя? В тот день он ошибся, и твою еду отнесли в покои Дурдхары…
— Нет, — Чандра вскочил с места и начал ходить кругами, чтобы успокоиться. — Это невозможно!
— Но это горькая правда. Из-за его ошибки пострадала Дурдхара! Твой ачарья перехитрил себя, желая перехитрить меня. Я уж молчу, что он оказался то ли данавом, то ли бхут знает кем… Он портил тебя изнутри. Только этим я могу оправдать твои поступки.
— Ты тоже не святой! Заколол Тарини! — вырвалось у Чандрагупты.
— Моё терпение закончилось после того, как я узнал о смерти Пандугати и о похищении аматьи Ракшаса. Я припёр её к стенке, и она покончила с собой. Конечно, твоему ачарье удобнее было бы думать, что я её зарезал.
— Но ты же сам сказал тогда, на поле боя…
— Я был зол на всех вас, я был в такой ярости! Вы всегда видели во мне чудовище, и я решил: да пусть. Больше станут бояться! Теперь я жалею… Но тогда я просто обезумел от гнева и тоже совершил ошибку. Не стоило мне говорить всего того, что я сказал тебе и Дурдхаре в тот день.
— Зачем ты женился на Тарини? Ты её любил? — хрипло спросил Чандра.
После этого вопроса Дхана Нанд яростно опрокинул внутрь себя бокал вина.
— А если я у тебя спрошу всё то же: зачем ты женился на моей сестре? Ты её любил хоть немного, что ты ответишь?
— Я спросил первым.
— А я самрадж Магадхи, и это приказ. Отвечай!
— Ты остался всё тем же… — горько вымолвил Чандра. — Умеешь кричать и приказывать, но не просить.
— Я просил тебя слишком долго. Я ходил вокруг и около, я практически умолял тебя: не идти против меня, не строить заговоры, не примыкать к врагам! Если бы ты не продал Чанакье душу, ничего этого не случилось бы… Ладно, хорошо! Я расскажу про Тарини. Она была дочерью брамина, обучавшего меня и моих братьев военному искусству. Она хотела, чтобы отец тренировал её на равных с нами. Но она не желала поначалу, чтобы кто-то из нас узнал, кто она на самом деле. Тара перетягивала грудь, носила дхоти. Я никогда бы не… — Дхана Нанд захлебнулся словами. — Я думал, она — юноша, как мы! Пока однажды во время совместной тренировки наши губы случайно не соприкоснулись. Мы оба хотели этого, и оно случилось… Я был счастлив, но ровно до тех пор, пока она не открылась мне, чтобы успокоить меня. Тара сказала: «Не бойся, ты любишь девушку». И приподняла ткань, скрывавшую её грудь. Но она не знала моей тайны! Женское тело нравилось мне, как художнику — картина, как музыканту — песня, как танцору — его танец, не более. Я любил смотреть на женщин, мне нравилось видеть их игры, слушать их голоса, прикасаться к ним. Но обладать? Нет, никогда. Именно по этой причине с собой в купальню я всегда звал брата Панду или брата Раштрапалу. Я играл с наложницами. Они кормили с рук, обливали водой… Мне было приятно и весело, но и только. Панду и Раштрапала их ублажали потом.
— А ты? — напряжённо спросил Чандра. — Что делал ты? Ведь быть того не может, чтобы ласки наложниц не распаляли тебя?
— Я шёл в свои особые покои любоваться потолком.
— Потолком? — удивился Чандрагупта.
— Да. Когда ты влез ко мне, чтобы украсть моё золото, конечно, ты не обратил внимания на потолок.
— Мне не до того было, — пробормотал Чандрагупта.
— И ты не ночевал в тех моих покоях, став царём?