Страница 30 из 37
Делаю глоток бренди.
— Ему удалось. Я удивился.
Переливчато смеётся.
— Мы вас с трудом нашли, долго плутали. Зачем вас руководство отправило в такую глушь?
— Это не глушь, а стратегически важное место. Шпионы Драхмы обычно думают, что за горным перевалом никого нет, поэтому суются в Аместрис именно отсюда. И напарываются на меня.
Некоторое время делюсь историями о своей жизни, а Жан, отвечая в свою очередь на мои вопросы, коротко рассказывает последние новости о тебе, Лизе и о себе.
Говорит о том, как после своего ухода из Централа решил разыскать Синтию и сделать ей предложение. Вскоре они уехали в Аэруго и там поженились, а затем переехали жить в Крету.
— Я занимаюсь ремонтом машин. Синтия — рисует и делает художественное фото на заказ. На жизнь хватает.
— Больше не хочешь быть военным?
— Желание и навыки пропали. Да и честно сказать, в Крете не нанимают на военную службу иностранцев.
— Почему ты уехал из Аместриса?
— А куда мне было деваться после того, как ты меня выпер? Кто бы взял на службу военного, чья слава шпиона и преступника бежала впереди него?
Что ж, справедливый упрёк.
— Мне за многое предстоит просить у тебя прощения, Жан. За историю с тем заговором, в основном. Я знал с самого начала, что ты невиновен, но мне нужно было вычислить настоящих предателей. Я надеялся, ты выведешь меня на них. Для вида я пожертвовал нашей дружбой и твоей работой. Я хотел восстановить тебя на прежнем месте, когда всё закончится, и, конечно же, принести официальные извинения, но ты исчез. Мои лучшие информаторы следов твоих не нашли, да и мадам Синтию мы всё это время считали погибшей. И ещё у меня тогда два человека из Штаба бесследно пропали: мадам Гернштейн и прапорщик Лэйн. Их до сих пор ищут. Конечно, вполне возможно, они, как и ты, куда-то уехали. Впрочем, теперь это всё не важно.
— Ты нашёл предателей, которые украли твои бумаги? — смотрит внимательно и непривычно серьёзно.
— Да. Вскоре я получил анонимное письмо с уликами против одного из генералов Штаба. В конверте были чеки, списки имён и фотографии. Этого хватило, чтобы засадить за решётку многих. До сих пор, не знаю, кого благодарить за то письмо.
Опускает глаза, разжигает сигарету. Так привычно, словно не было всех этих лет… Синтия успокаивающе гладит его по руке. Хавок долго курит, молча обдумывая что-то, а я действительно не понимаю, почему пауза затянулась. Наконец, мой друг произносит:
— Нам с Синтией тоже есть в чём перед тобой повиниться. Может, ты нас простишь, а может и нет… Но мы решили, что ты должен знать.
С искренним удивлением ожидаю продолжения.
— У тебя никогда не возникало мыслей о том, что те четверо, которых ты сейчас перечислил, в своё время исчезли не просто так?
— Пятеро, — уточняю. — Ещё пропала Лючия Гернштейн. Ваша родная сестра, верно? — обращаюсь к Синтии.
— Да, — кивает она.
— Значит, всё это было не случайно?
— Ага, — Хавок выпускает дым в потолок. – Ты, стало быть, думал об этом?
— Много раз.
— И какие идеи возникали?
— Разные, — признаюсь честно. — Вплоть до откровенно безумных. До того, например, что вы пятеро тоже были среди «правдоискателей» и исчезли, чтобы избежать ареста или мести со стороны подельников. Но это чушь, конечно. Вас же не было в тех полученных мною списках. Никого из вас.
Умолкаю на секунду, а Хавок делает мне знак продолжать.
— Ещё думал совсем недавно, кстати… Возможно, то анонимное письмо — ваших рук дело? Тогда было бы объяснимо ваше отсутствие в списках, однако в таком случае совершенно неясно, с какой целью вы подставили своих же сообщников. Вы же знали заранее, что, прислав анонимку, не получите от меня решительно ничего. Никакой награды. Зато наживёте вечных врагов со стороны других «правдоискателей» и их родственников. Вас бы наверняка стали преследовать, чтобы отомстить, даже спустя годы. Я долго размышлял на эту тему, но в итоге так ничего и не придумал. Извини уж, что в глубине души всё-таки тебя подозревал. И не только тебя. Мадам Гернштейн, Синтию-сан и Лючию-сан тоже. Даже прапорщика Лэйна. Всё это глупо, конечно.
Синтия и Жан переглядываются, коротко кивают один другому. Наконец, Хавок тихо изрекает:
— Нет, Огненный. Совсем не глупо. Ты попал из ста в сто. Кроме Лючии. Насчёт неё ошибся.
Шумно глотаю бренди и минут пять громко, надсадно кашляю. Глоток оказался чересчур большим.
— А теперь объясни, как вы все попали к «правдоискателям» и что вас побудило прислать мне компромат на Пикока?!
Неужели можно поверить в такой бред? Шутят они что ли?
— На самом деле среди «правдоискателей» были Синтия, прапорщик Лэйн и мадам Гернштейн, но не я.
— Уже легче. Дальше.
— Меня затянуло в эту трясину в восемнадцать лет, — перенимает эстафету Синтия. — Наивная была. Нет, скорее, глупая. Работала вольной художницей. Ездила по городам и рисовала портреты всех желающих, способных заплатить. Один военный из Централа заказал портрет семьи. Я выполнила заказ, а потом случилось так, что наши с ним отношения зашли дальше, чем было бы позволительно для женатого мужчины и незамужней девушки. Тот военный соблазнил меня, а я поддалась, потому что влюбилась. И я стала работать на него. С тех пор путешествовала не только ради заработка, а создавала в разных городах и посёлках группы людей, настраивая их против вас. Я стала одним из главных информаторов высокопоставленных военных в вашем Штабе. Втиралась в доверие к людям и узнавала всё, что от меня требовал мой любовник. Кроме того, моей миссией было склонить нужных людей на сторону «правдоискателей», не гнушаясь никакими методами. Он также приказал мне соблазнить Хавока-сан и с его помощью внедрить в Централ в качестве вашего личного секретаря мою тётю. Её главной целью было собирать на вас компромат, просматривая вашу почту и наблюдая за теми, кто к вам приходит. Особенно на личные приёмы. Нашей семье тогда срочно требовались деньги на лечение Лючии, и тётя быстро согласилась.
— Любопытно, почему вы сами не попытались стать моим секретарём? Это выглядело бы разумнее и проще.
— Вы искали немолодую и непривлекательную женщину. Помните? Впрочем, я попыталась, но мне было отказано. В числе прочих претенденток я приходила к вам на собеседование, просто вы уже об этом забыли. А моей тёте удалось то, что не получилось у меня.
Делаю ещё глоток. Спиртное, конечно, не выход, но от него становится легче. Особенно после таких признаний.
— Надо же, за моей спиной плелись грандиозные заговоры, а я узнаю об этом лишь теперь!
— Вы злитесь? — поднимает на меня свои бархатные глаза, бездонные, как Врата Истины.
Понятно, почему ей удавалось с юных лет мастерски вертеть людьми. С таким-то взглядом! Лет двадцать назад Синтия-сан могла бы меня сместить с поста фюрера в одиночку, даже не прибегая к чьей-то посторонней помощи. К счастью, мне тогда было до кресла фюрера, как до Ксинга пешком.
— А есть смысл? Тем более, вы признались, что сами и помогли мне избавиться от «правдоискателей». Только не понимаю, почему вы вдруг переметнулись на мою сторону?
— Это заслуга тёти и Жана. И ваша, конечно, тоже.
— Интересно послушать.
— Постепенно я начала понимать, что мой возлюбленный меня использует. Я для него была не любимой женщиной, а средством на пути к креслу фюрера.
— Генерал Пикок втянул вас в свою авантюру? — уточняю, стараясь казаться спокойным.
Удаётся скверно.
— Нет, второй номер в списке. Следующий после Пикока.
— А, Ньюмен. Дамский угодник, лжец и карьерист. Внешностью его судьба не обделила, зато совестью обнесла. В общем, мне следовало догадаться.
— Он собирался сместить Пикока вскоре после того, как тот займёт ваше место.
— Какие прекрасные люди собрались среди так называемых «правдоискателей», вам не кажется, мадам Хавок?
Синтия краснеет и отворачивается.
— Мне очень стыдно перед вами сейчас. Я поняла всё это слишком поздно. Жан по-настоящему влюбился в меня, а я далеко не сразу оценила его чувства. Но когда это случилось, начала прислушиваться к нему. Жан много рассказывал о вас. О том, как нелегко вам пришлось в Ишваре, как вы победили Отца, помогли Жану выздороветь … И моя тётя, поработав с вами в Штабе, стала всё чаще повторять, что вы не заслуживаете подлости! Вы лучший фюрер для Аместриса, говорила она, а Пикок и Ньюмен уничтожат страну ради своих амбиций, если допустить их к власти. И я начала сомневаться в правильности своего выбора, сделанного несколько лет назад. Я обсудила свои мысли с тётей, и мы обе пришли к выводу, что исправить уже причинённое нами зло можно лишь одним способом: надо доказать Пикоку каким-нибудь значительным поступком нашу полную преданность, чтобы нам предоставили доступ ко всей информации о «правдоискателях», а затем успеть быстро слить эту информацию вам. Мы с тётей пообещали Ньюмену и Пикоку, что найдём такой компромат на вас, который поможет уничтожить вас в пух и прах… Пикок потребовал компромат личного свойства. Чем грязнее, тем лучше. Например, такой, где вы изменяете жене с кем-нибудь из ваших же подчинённых. За это он обещал нам статус своей «правой руки». Для того, чтобы у нас появилась редкая возможность скопировать его чеки, списки заговорщиков и выкрасть фотографии встреч с послами других государств, которые, вероятно, были сделаны с целью впоследствии шантажировать послов, мы пошли на это. Мы причинили вам непереносимую боль. Я понимаю, что такое простить, конечно, вы не сможете.