Страница 29 из 37
Прижимаю Уинри к самому сердцу крепко-крепко.
— Я всегда буду тебя любить. Ты лучшая на свете!
— Безусловно, — пытается улыбнуться сквозь слёзы, и у неё это почти получается. — Передавай Мустангу-сан привет от меня.
Наконец, Уинри называет тебя по имени, хоть я и представляю, каких усилий ей это стоит.
Мы вместе возвращаемся домой и на ходу сочиняем детям историю о том, что «папе надо срочно уехать по делам».
Вечером собираю чемодан, а на следующее утро, поцеловав спящих Вана и Климентину, сажусь на поезд с билетом до Бриггса в кармане.
========== Глава 13. Намерения, средства и цели ==========
Военные Бриггса встречают меня без энтузиазма, но открытой недоброжелательности никто не выказывает. Постепенно вхожу в рабочий режим, привыкаю к местным порядкам. Следуя просьбе Оливии, не внедряю нововведений, стараясь сохранить существующее в неизменном виде.
Мне выделяют отличный просторный дом на окраине города. Там есть камин и даже мансарда. Чего ещё желать? За первый месяц отчитываюсь в Централ, что, мол, всё в порядке, никаких чрезвычайных происшествий не было. Но благословенный покой, как обычно, долго не длится.
Ещё через месяц во вверенном мне коллективе случается нечто настолько омерзительное, что после этой истории мне приходится срочно оставить пост коменданта, записаться в местный патруль и отправиться в уединённую хижину к северной границе Аместриса.
Прапорщик Мастерс, один из моих новых подчинённых, явившись как-то на личный приём, с поразительной наглостью заявляет, что мечтает завязать со мной интимные отношения. Грубо отрезаю, что меня подобное не интересует, после чего выставляю его вон с пожеланием увидеть завтра на столе заявление об уходе со службы по собственному желанию.
Однако юный наглец не только не оставляет должность, но и не прекращает своих извращённых преследований. Ломится посреди ночи в дверь моего дома, пытается сесть поближе во время утренних совещаний, немыслимым образом забирается в мою спальню. Много раз отправляю его на гауптвахту, деру с него три шкуры, угрожаю тюрьмой и лишением звания, но Мастерс отвратительно настойчив. Такое впечатление, что мои контрмеры только ещё больше его распаляют. Недели через три, окончательно потеряв терпение, предупреждаю, что он окажется в одиночной камере, но прапорщик лишь самоуверенно усмехается:
— У вас нет никаких оснований для длительного задержания. Я подожду, а вы меня вскоре выпустите.
— Уверен?
— Ну да.
— Вон!
Идёт к дверям, но на полпути вдруг останавливается, словно вспоминает нечто важное. Возвращается и с нахальной ухмылкой тянется ко мне, нависая над столом.
— Не понимаю только, чем я хуже вашего Элрика? Я тоже молод и красив. Думаю, я даже намного лучше его.
Глаза застилает красная пелена, но я всё ещё стараюсь держать себя в руках.
— Мастерс, зайди к военному врачу. Пусть он тебя осмотрит. Ты серьёзно болен.
— Я-то совершенно здоров, — гнусно усмехается. — Да ладно вам притворяться, господин комендант! Все знают, что у вас и Элрика старшего были близкие отношения, потому Пикок и гниёт в тюрьме, лишившись своего генеральского звания. Вы пытались заткнуть ему рот, но он успел кое-кому рассказать. Не понимаю только, зачем вам было необходимо скрывать ваши предпочтения? Щёлкни вы пальцами, и самые красивые мужчины Аместриса сами прибежали бы.
— Ещё слово, и я тебе шею сверну.
Но сопляк продолжает сам рыть себе могилу.
— Теперь ваш выбор ограничен Бриггсом, и это прискорбно. Однако вам всё равно нужен крепкий, здоровый мужчина, чтобы снимать ежедневное напряжение. Почему вы злитесь, если я добровольно готов на всё ради вас? Мне даже повышение по службе не требуется. Неужели я вам безразличен? Этого же просто не может быть! Я, кстати, не женат и не собираюсь жениться. И у меня нет детей, как у Элрика. Со всех сторон одни плюсы.
Выхожу из-за стола, хватаю Мастерса за горло и крепко сжимаю ладонь, но этот идиот не унимается.
— Я буду делать всё, что прикажете, — хрипит из-под моей руки. — Выполню любые ваши прихоти. И вы скоро забудете бесполезного коротышку, у которого даже нет дара алхимии. Он по сравнению с вами — ноль, ничтожество. Зачем он вам нужен?
Самоконтроль уходит в небытие.
Чудом не убиваю Мастерса, но он всё равно попадает в госпиталь на неделю. После этого, разумеется, я больше не могу оставаться на своём посту. Благодаря Оливии, дело заминают, а я отправляюсь в долгое уединение. Очень долгое. Длиной до конца жизни.
И там ежедневно вспоминаю тебя. Точнее, ежеминутно. Вижу сны о тебе и просыпаюсь с мыслью о том, как ты живёшь в Ризенбуле. В конце концов однажды не выдерживаю и задаю этот вопрос Оливии. Спустя несколько дней она сообщает, что у вас с Уинри родилась дочь. Искренне радуюсь: ты молодец, нашёл в себе силы покончить с тем безумием. А я вот никак не способен.
Оливия неоднократно пытается уговорить меня вернуться в столицу, но я постоянно отказываюсь. Не хочу, чтобы такие подонки, как Мастерс, стали отравлять тебе жизнь из-за меня. Я достаточно сделал для страны, можно уже побыть и в тени.
И я становлюсь такой тенью, охраняющей покой Аместриса. Несколько раз мне удаётся поймать шпионов, пересекших границу, и меня награждают медалями. Награды мне совершенно безразличны. Кому их показывать?
В остальное время я любуюсь свинцовым пасмурным небом или ярким огнём камина и живу прошлым.
Сначала ко мне приезжают старые друзья из Централа, но с каждым месяцем таких посещений становится всё меньше, пока моё одиночество не вступает в свою финальную фазу, сделавшись абсолютным.
От Лизы периодически приходят письма с рассказом о событиях в Ист-Сити. Так я узнаю, что она вернулась к работе в своём прежнем звании, а через год после нашего расставания усыновила двух мальчиков-близнецов, оставшихся сиротами после трагической гибели родителей. Моника выздоровела и снова начала разговаривать. Теперь учится чтению, письму и счёту, как все дети её возраста. И она безумно счастлива, что у неё появились двое младших братьев.
Потом приходят новости о женитьбе Шрама. Не то чтоб мне его жизнь была интересна, но мимоходом задевает мысль о том, что бывший серийный убийца счастливее меня.
Снег и тишина встречают меня каждое утро и провожают каждый вечер, когда ложусь спать. Всё вокруг чёрно-белое, лишь сны о тебе цветные. И они согревают лучше, чем огонь и спиртное.
Не волнуйся, я не спиваюсь. Но раньше я пил всё-таки реже.
В своём постоянном уединении я настолько привыкаю видеть вокруг жилища лишь следы диких животных, что, обнаружив как-то возле порога отпечатки двух пар человеческих ног, сразу настораживаюсь. Первое, что приходит на ум: снова шпионы. Тем более, обувь явно не аместрийская. Не успеваю подумать больше ни о чём. Кто-то набрасывается сзади с радостным гиканьем. Не разделяя позитивного настроя незнакомца, нокаутирую его ударом в челюсть.
Одновременно со звуком падения тела раздаётся испуганный женский вскрик. Оборачиваюсь и вижу неподалёку красивую даму в модном тёплом пальто и в отороченных мехом сапожках. Женщина стоит, в страхе прижав обе руки к лицу.
— За что?! — спрашивает с характерным южным акцентом, в голосе — испуг и обида. — Мой муж ничего плохого вам не сделал!
Перевожу взгляд на нападавшего и не удерживаюсь от удивлённого восклицания: на снегу без сознания лежит Жан Хавок.
***
Вот уж кого не ожидал увидеть. Тем более, женатым. Тем более — здесь. Привожу его в чувство, и Жан, прихрамывая, идёт к моей хижине.
Разжигаю камин и предлагаю гостям бренди и горячий чай. Прикладываю лёд к распухающей прямо на глазах щеке. Жан охает, но не жалуется на рукоприкладство.
— Сам виноват. Хотел сюрприз сделать, а надо было прежде подумать. Ты ведь каждый день шпионов ждёшь, а я со спины набросился. Ладно, заживёт.
Его жена улыбается. Обиды остались позади.
— Жан очень хотел вас удивить, — поясняет она.