Страница 9 из 17
Вариант, что перебежка стала прикрытием и попыткой вытащить проваленную операцию внедрения, тянул шансов на пятьдесят, был страшен и заставлял тоскливо сжиматься сердце. Если это так, то лапах наемников Черного корпуса погиб Райнар Льянс, наш Райн. Убивали его долго и жестоко, я знала, как умеют пытать чернокорпы, видела, что остается от человека после их «расколки». Мы все знали, на что шли, знали, что в случае провала легко уйти за Грань не дадут никому, но… Страшно и больно. Страшно уходить так. Больно узнавать, что так ушел друг.
Третий вариант — операция внедрения идет сейчас. И тогда всего один вопрос: какой идиот ее разрабатывал. Начинать внедрение с ссоры со Скользкой Кли, зарисоваться перед Сурдивом и подавать мне знаки напоминанием излюбленных выражений из школьных времен, никоим образом не вписывающихся в образ киллитенского вояки… И все это в Старом Доле с его цепями-привязками и отрицательным фоном, урезающим силу айш чуть ли не втрое. Полный хлит! Или я чего-то не знаю, не понимаю? Совершенно точно я понимала пока одно, что не понимаю, как обошли языковой барьер во втором и третьем варианте.
И вариант четвертый. Опять-таки связанный с провалом Льянса или предательством кого-то, кто знал обо мне и нашей дружбе, или еще какой утечкой информации из разведки Тугдоланта. Очередная проверка для меня. В нее укладывалось почти все, от Скользкой Кли, привлеченной для привлечения внимания и не ушедшей вопреки своему обыкновению, до приказа генерала составить ей компанию и крайне своевременного появления. И также крайне подходящее время и обстоятельства. Многочасовые переговоры, касающиеся Лефлана, вымотанность после них, магическая, физическая и моральная, и все тот же Старый Дол, ограничивающий силы и свободу. Предложи мне выбор, я бы остановилась на этом варианте, он оставлял надежду, что Райн жив и, может, даже спокойно работает где-то, если нашу работу можно назвать спокойной, а с проверкой я разберусь, и откуда слив прошел, выяснить попытаюсь. Было бы отлично, но в эту стройную схему не укладывалась одна деталь: многоцветная нить ментальной связи. Абсолютно не укладывалась.
От имеющихся в распоряжении скудных данных глупо ждать существенного результата, только такого, поверхностного и расплывчатого, не занявшего и половины короткой дороги до гарнизонной базы. Вторую половину я искала в памяти возможные упущенные детали, крошечные зацепки, все, что могло помочь. Лучше всего помог бы честный разговор с усачом из «Воя». Я бы у него спросила, кто он и что тут делает, и он немедленно выложил всю правду, без обиняков и экивоков. А генерал скромно постоял в сторонке, не мешая задушевной беседе. Прелесть же! Все взаимно довольны. Увы, как минимум одного, с таким раскладом несогласного, я точно знала. Сидел напротив и щеку мне глазами мозолил. Наверное, тоже ждал, что я без экивоков и обиняков поведаю ему… Много чего поведаю. Ждал он этого давно, с первого дня нашего знакомства, и при желании получить свои ответы мог в любой момент, умельцы задавать вопросы имелись не только в Черном корпусе. Мог, но не мог. Пока я ему была нужна. Пока не появится полноценно действующий переводящий артефакт или другая айша-переводчица, готовая сотрудничать с Киллитенсом. Вот тогда он спросит все, что уже спрашивал, но по-другому. А до той поры вынужден терзаться подозрениями и проявлять заботу о ценном кадре.
— Иси Эргон, у Вас двадцать часов на восстановление. Отправляйтесь спать, это приказ.
Раз «иси», с приказом можно немного поспорить, статус обязательного к немедленному исполнению он не имеет.
— Позволю себе отложить выполнение приказа, ис Сурдив. Одного сна для восстановления мне недостаточно.
Генерал бровями изобразил разом недовольство и удивление моим неподчинением. Изобразил. Прекрасно все понял. Это он за время переговоров успел десять раз неплохо так перекусить, в моем меню за прошедшие сутки пребывал лишь недопитый чай. Ждет, что выпрошу посещение гарнизонной столовой? Офицерское отделение в ней отделялось от солдатского тонкой перегородкой с односторонней заглушкой, слушать, о чем болтают рядовые, входило в обязанности командирского состава. Сегодня я бы тоже послушала. Не могла остаться без обсуждения стычка чернокорпа и Скользкой Кли, хотя бы узнала кто он, в их понимании и, возможно, реальности. Но нет. Нельзя. Нельзя не разочаровать ожидания недоверчивого начальства.
— Прошу разрешения в порядке исключения доставить обед в мои покои.
«Покои» применительно к помещениям отведенным под мое проживание звучали громко. Крохотная комнатушка, где едва умещались кровать, узкий шкаф и половина письменного стола, во второй своей половине стилизованного под камин гением неизвестного мастера, и прилегающие к комнате еще более крошечная ванная и довольно просторная прихожая. Но общение у нас великосветское, при дворе императора бываем как-никак, потому созерцаем и живем в покоях. Если не по Уставу.
Разочаровать генерала получилось. Как ни скрывал, а в глазах мелькнуло. Еще один плюс в пользу варианта с проверкой. И туда же его настоятельно-наставительное:
— Не стоит нарушать заведенные порядки и подавать дурной пример рядовому составу, майор Эргон. Принятие пищи в расположении гарнизона происходит строго в отведенных для этого местах. Выполняйте.
— Выполняю.
Продолжать его дразнить я не собиралась, отдан был приказ «спать», вот в том направлении и направилась, выбравшись из экипажа. Взбрести в генеральскую голову могло что угодно, кроме забывчивости. Догнавшее на середине пути:
— К месту принятия пищи, майор Эргон! — прозвучавшее с плохо подавленным раздражением было тому лишним подтверждением.
Собирался бы исправить собственный промах, окликнул раньше, не дожидаясь, что миную половину маршрута. Я развернулась на месте и пошла в противоположную сторону.
В офицерском отделении ошивалось человек десять, все из младшего состава, никого знакомого. В принципе, неплохо. На общение, даже самое примитивное, сил почти не было. А за перегородкой оказалось на удивление многолюдно. Интересно, это из-за меня завтрак сместили или обед подвинули? Ни то, ни другое в это время не попадало. Все-таки проверка? Хорошо, пусть.
Себе обед я собрала из готовых блюд, не до заказных изысков, хотя они давали мне законное право задержаться здесь подольше. И законное право генералу счесть это признаком моего желания задержаться здесь подольше. Незачем. Быстро поесть, услышать, что успею, и уходить.
Услышать я успела красочный пересказ событий в «Вое» в трех версиях, достаточно близких между собой, несколько анекдотов, пару баек, ходивших по всем фронтам, но случившихся именно с рассказчиками, и:
— Представить не мог, что в этой бэсовой глуши можно встретить такую красавицу. Разрешите представиться, капрал второго круга Синтин Стевнив. Могу ли узнать Ваше имя, прекрасная дама?
Вот только этого мне сегодня и не хватало. Для полного комплекта.
— Майор Эргон, личный переводчик главнокомандующего сводных армий Киллитенса генерала Сурдива.
— О! Майор! Не верю своим ушам! Вы слишком молоды и прекрасны для такого звания. И Вы не назвали имя.
Хлит! Он тупой, наглый или сегодня день массового помешательства? Все, что следовало после «майора», не понял? Ах, да, ушам не поверил. Ну… его проблемы. Разбираться со своими ушами капрала я оставила, не удостоив ответом.
Сколько гарнизонов мы объездили, но коменданта, более любезного, чем был в пятом, мне не встречалось. Галантный до безобразия. Ни за что не позволит даме утруждать себя лишними действиями, равно как и мучиться непониманием. Вот, опять позаботился. Разграфленный листок с перечнем стоимости «следилок» и суммой штрафа за порчу казенного имущества не просто на камино-стол пристроил, а еще и подсветил, чтобы гарантированно заметила. Прочие коменданты до такой любезности не снисходили, молча вычитали из жалованья все причитающееся.
Следящие артефакты в комнатах, где случалось проживать, я обычно не трогала, а вот в ванной… И знали ведь, но упорно ставили, регулярно заменяли сожженные и возмущались лишь первые года два. В общем, нашли источник пополнения казны. В соответствии с ценником пополнила я ее еще на пятьсот двадцать пять ксетов: триста пятнадцать за три «следилки» и двести десять — штраф.