Страница 17 из 17
— Тебе нужно было найти всего одну, остальные уже не имели значения. Не понимаешь? А все просто, Вайра. Что ты делала в Остдоле?
— Выполняла задание. Я не знаю какое, просто знаю, что оно было. Это я поняла, и что ты из этого понял, какие планы у капитана…
— Стоп. То, что понял я, сюда не относится. Ты на задании, длительном, раз нормально ориентируешься в оккупированном городе и знаешь, как себя вести, значит это…
— Внедрение, — закончила я поданную мысль. — Или долгая операция. Я это поняла, Леф.
— А то, что ты эту операцию провалила, ты поняла?
— Я… — в «я» смысла не было, смысл был признавать его правоту, но… — Леф, там был ты. Я… Мне… Мне нужно было не вмешиваться? Совсем? Но это… Это как?
— Так и никак иначе. Операция должна быть выполнена любой ценой. Любой, Вайра. Понимаешь? Нет родных, друзей, знакомых. Тебя самой нет. Есть задание, которое нужно выполнить. Все. Ты готова к этому?
Я долго молчала, Лефлан не мешал, понимал, что мне надо с этим всем как-то… разобраться?.. примириться?.. Ни в ком из нас не было военной романтики, мы все дети воевавших, знавшие от родителей не все, конечно, но многое и без прикрас. А какие-то зачатки романтизации войны, если, вдруг, заводились, улетучивались к концу первого года обучения. Нет, о подвигах мы мечтали, и в своей уверенности, что новой войны не будет, даже немного жалели о невозможности стать героями. Только при этом отлично знали, что награды зарабатывают не красивым размахиванием магавтом, не показательным шествием в ореоле пламени сквозь ряды впечатлившихся и самоповергшихся солдат противника, а своей и чужой кровью, сутками без сна и отдыха, на стенах под палящим солнцем и в обледенелых окопах, в размокшей каше сожженных полей и сырых палатках. Да, магов берегли, насколько это возможно в условиях войны, но от комфорта мирной жизни маги были избавлены наравне со всеми, и работали, выкладываясь полностью, до выгорания, если было нужно, и с магавтом обращались не хуже, чем с заклинаниями, без скидок на пол и возраст. Это все мы знали, и хоть бурчали на выматывающие тренировки, понимали, что они необходимы. Но вот так… чтобы оставить своих в беде… ради задания… Разве так можно? А тот агент, про которого говорил Сартар… Он не знал, что близок к провалу? Или не предупредил? Или его не смогли вытащить? Или…
— Леф?..
— Да, малявка. На внедрение идут, когда оно может помочь предотвратить войну или выиграть ее, спасти жизни многих. Провалить его, значит, отнять у них шанс выжить. Агенты долгих операций порой способны сделать больше, чем целая армия, но ты никому не сможешь помочь, если сложится ситуация из модели. И если… — Лефлан не договорил, оборвал сам себя. — Я не хочу для тебя такой судьбы. Уходи из школы или просись в шифровку.
Своими словами Леф убрал всю тяжесть, поселившуюся в груди. От его: «Я не хочу для тебя такой судьбы», хотелось летать. И совсем не хотелось думать, что это просто по-дружески. Я не взлетела, даже не улыбнулась, только сказала:
— Я… я подумаю.
— Думай, — согласился Леф. — Хорошо думай, малявка.
Это был последний раз, когда он меня так назвал. И последний раз, когда мы говорили нормально. Я не ушла из школы, вопрос капитана Сартара, что я предпочту, знать, как действовать, или не знать, перевесил. И стены цитадели Лефлан обросли крепостным рвом.
— Леф, пожалуйста! Ты скоро уедешь, а я… мы… Давай помиримся, Леф.
— Мы не ссорились, Вайра.
Глава 4, настоящее — Пятый гарнизон — Старый тракт
Девятый год первого цикла третьей эпохи побед второй эры освободителей (3048 год по старому летоисчислению)
Ради такой мелочи, как появление в комнате хозяйки, орочья девчонка отвлекаться от своего занятия нужным не посчитала, стрельнула в мою сторону быстрым взглядом и к завыванию добавила раскачивание. Через пять минут ситуация не изменилась, через пятнадцать — тоже. Я сидела на кровати, зеленокожая — на полу, призывы помолчать и поговорить тонули в вое, негромком и нескончаемом. Впервые за все время мне захотелось побыть гостеприимной и самой пригласить генерала Сурдива, пусть бы послушал свою… компенсацию. За четверть часа терпение у меня закончилось, я укрыла непредвиденную соседку «тихим щитом», положила рядом с ней два одеяла, заботливо доставленные кем-то, и ушла в ванную. Хоть один приятный сюрприз за день: новых «следилок» не добавилось. Экономия жалования, однако.
Второй сюрприз не заставил себя ждать, постучался, едва успела выйти. Я еще и дверь ему сама открыла, подумав, что прибыл обещанный ужин. Вместо ужина прибыл капрал Стевнив, в парадной форме, выливший на себя не меньше ведра духмяной воды и решивший осаду заменить штурмом. Штурм легко можно было закончить, просто захлопнув дверь перед его носом, но мне сильно не нравилась эта его настойчивость и намеки генерала, подозрительно похожие на приказ.
— Чем обязана, капрал?
Этого вопроса он ждал и в ответ разродился пространной одой во славу женских глаз, губ, рук и прочей анатомии.
— Вы здоровы, капрал Стевнив?
А этого не ждал и ответ подыскивал долго. Нашел глубокомысленное:
— Э-э-э?
— Вы так торопитесь ознакомиться с климатическими условиями Грани, что возникают невольные мысли о страшном недуге, терзающем Ваше тело и толкающем на столь отчаянный шаг, — любезно расшифровала я непонятое. Вообще-то, если какой-то недуг и имелся у капрала, то явно не в теле, оно выглядело на редкость здоровым, а вот голова… — Вы пытаетесь флиртовать с офицером, чей ранг превышает Ваш более, чем в три раза, но это меркнет на фоне того, что Вы пытаетесь флиртовать с личным переводчиком главнокомандующего. Вы считаете, он простит такую потерю?
Капрал неожиданно расслабился, расплылся самодовольной ухмылкой.
— Приношу свои извинения, иси Эргон, не представился полностью. Капрал второго круга Синтин Стевнив Триксод Мианис Иксонийский. Поверьте, мне простят все.
Просто замечательно. В таком ракурсе проблемы с головой не у него. Нет, у него они тоже не исключаются, но… Поторопилась я со своими высказываниями, нужно быть аккуратней.
Меня почтила вниманием какая-то из ветвей императорского древа. Не самых крупных, они были известны, но и не из мелких, примерно третье-четвертое ответвление, судя по количеству имен. Такого комплекта единовременных неприятностей у меня давно не было. Осталось только процитировать его: «Э-э-э?». И поверить, что ему точно простят все. К родственникам любой дальности Тиренех Исконийский относился показательно любвеобильно, миловать и карать дозволял лишь себе, а все его подданные обладали редкой привилегией угодить, как минимум, за решетку, неосмотрительно поссорившись с императорской родней. Ну, хоть поведение генерала прояснилось. Кроме одной детали. Сурдив отозвался о капрале весьма нелестно в присутствии адьютантов. Настолько нервничал из-за чернокорпа, что забылся, или есть что-то еще, дающее ему уверенность в ненаказуемости проступка?
— Польщена вниманием особы столь высокого рождения. К моему глубочайшему сожалению, мое рождение не позволяет принять знаки Вашего внимания, ис Стевнив. Но полагаясь на Ваше ко мне расположение, могу ли я рассчитывать на удовлетворение женского любопытства?
— Рассчитывайте, иси Эргон.
На то, что капрал от своих планов отступил, похоже не было, но с этим буду разбираться по мере продвижения планов, лишь бы сильно не спешил, мне тут только до утра продержаться, а пока хотелось бы добавить немного ясности происходящему.
— Как Вы оказались здесь, ис Стевнив? Действующая армия, не самый высокий чин… — вопрос про чин был несколько неприличным, но вполне закономерным, всем отпрыскам императорских кровей лейтенантов первого круга присваивали, как только они выползали из колыбели. Без всяких метафор. Смог сам выползти — получи звание и первый орден воинской доблести. В реальных войсках они бывали крайне редко. А тут: армия, капрал, второй круг.
Конец ознакомительного фрагмента.