Страница 11 из 13
– Как и со всяким зверем, это зависит от ситуации. Они вообще-то не любят попадаться на глаза. Если кабан заметит тебя первым, он скорее всего развернется и уйдет. По натуре они не агрессивные. Главное, не провоцировать их и не заставать врасплох. Не лезть, когда они ранены или гуляют с детенышами, не приближаться к стаду, особенно если оно пасется, ищет корм или что-то жует. Просто в другую сторону свернуть и все.
– Вы же не станете с Русланом охотиться на них?
Максим засмеялся.
– Когда я говорил о том, чтобы поохотиться на острове, я вообще-то имел в виду кроликов и прочую мелкую живность. Мы с Русланом еще не настолько озверели от голода, чтобы с голыми руками идти на кабанов. Их даже пули не с первого раза берут… Можно, конечно, использовать самодельное копье… Но для этого я еще недостаточно одичал. Думаю, камрад согласится со мной.
Узнав, что здесь водятся кабаны, Лола стала внимательнее глядеть по сторонам и старалась держаться ближе к Максиму. Порои попадались не только возле каштанов. Где-то они были строго вокруг дерева, поверхностные и почти идеально круглые, а где-то тянулись на несколько метров, превращаясь в отвалы земли, на первый взгляд совсем свежие, будто по лесу прошлась ватага кладоискателей с неправильно расшифрованной картой. Не скажи Максим про кабанов, Лола подумала бы, что это сделал медведь или кто-то другой, такой же большой и опасный.
Лес расположился в низине, ветра не было, но в воздухе чувствовалась свежесть росы и мягкость нагретых листьев. Лола и Максим уверенно продвигались вперед, распугивая птиц и впустую настораживаясь от сухого треска бегающей по земле и деревьям прыткой живности, вроде ласок и бурундуков. Вскоре они набрели на прозрачный ручей, со стороны почти незаметный из-за разросшейся вдоль его берегов ярко-зеленой пучковатой травы. На небольшой глубине темнели гладкие камни.
– Ты уверен, что эту воду можно пить? – засомневалась Лола.
– Видишь траву по берегам? – указал Максим.
– Да.
– Как называется?
Лола перевела взгляд на тонколистные шапки и задумалась.
– Она очищает воду, – подсказал Максим. – Природный фильтр. Рогоз, камыш и…?
– Осока! – вспомнила девушка.
– Правильно.
– А рогоз и камыш еще можно есть, – не без гордости добавила Лола, довольная, что не все уроки ребят по выживанию в дикой природе прошли даром.
– А пух камыша чем полезен?
– Не камыша, а рогоза, – не поддалась девушка на уловку и с притворным упреком глянула в плутоватое лицо Максима. – Я больше их не путаю. Пух рогоза «хорош для розжига костра», – поддразнила она Максима, закончив фразу его словами.
Максим улыбнулся под нос.
– Если честно, я думал, что за водой нам придется ходить намного дальше. – Он занес координаты родника в портативный GPS-навигатор, рисующий маршрут на экране по мере их продвижения через остров, и сверился с часами. – Полвторого… Я бы еще заглянул в развалины, но если ты хочешь обратно…
– Нет, нет, давай проверим. Мне тоже интересно. Вдруг мы наткнемся на дикие сады?
– Я бы предпочел заброшенные виноградники, – пошутил Максим.
Они с наслаждением утолили жажду вкусной родниковой водой, умылись и отправились дальше.
Компас указывал на запад. Лола начала выдыхаться, бесконечные подъемы и спуски по оврагам утомили ее, но девушка стоически молчала, не желая показаться рохлей. Однако ее тяжелое дыхание не осталось незамеченным: не прошло и десяти минут, как Максим сбавил шаг и поравнялся с девушкой.
– Устала?
– Нет, нисколечко, – пропыхтела Лола.
Максим ничего не ответил, но едва они вышли из леса на вересковую пустошь, объявил привал. Они сидели на берегу широкой реки, петляющей между пологими сопками, и вдыхали медовый аромат отцветающего вереска. Далекие холмы выступали друг из-за друга, бросая на зеленые склоны сизо-синие тени, в которых можно было различить группы деревьев с белыми узловатыми стволами. На обед были галеты и печеночный паштет – еда королей, ни больше ни меньше, особенно после однообразного меню из отварного риса, макарон и рыбы. Лола и Максим чуть не умяли все галеты в один присест, но вспомнили, что нужно оставить немного на обратный путь. Запивая обед охлажденным несладким чаем из ежевичных листьев, они разглядывали белые склоны известнякового массива, покрытые островками скудной зелени, и набирались сил перед непростым и долгим подъемом. Лола с затаенной неуверенностью смотрела на вздыбленные горные перекаты, и они прямо на глазах становились неприступнее и круче.
Максим сложил ладони рупором, надул грудь и крикнул:
– Э-ге-гей! Есть здесь кто-нибу-у-удь?
Сильный голос прокатился по верещатникам, отразился от гор и эхом вернулся к хозяину. Сверху в ответ прозвучал мелодичный клекот. Лола и Максим как по команде подняли головы. Раскинув свои широкие крылья, между облаками гордо парил благородный хищник.
– Небесный страж… – поприветствовала Лола. – Вот кто мог бы подсказать, как часто сюда приезжают люди. Он-то уж точно видел тех, кто был здесь перед нами. Жаль, мы не понимаем языка животных.
Максим, приставив ладонь к глазам, неотрывно следил за плавным полетом птицы.
– Кто это? – спросила Лола. – Ястреб?
– Канюк. Сарыч.
– Звучит как одно из ваших страйкбольных прозвищ.
– У нас есть приятель с таким прозвищем. Димка. Димка Сарыч.
– А как ты с такого расстояния определил, что это канюк?
– Узнал клич.
– Так не бывает. Ты меня обманываешь.
– Только избранные понимают язык животных.
– Избранные и Маугли, – не удержалась Лола.
Максим засмеялся. Лола обожала его смешить. В такие минуты девушка наблюдала за ним с удовольствием: глаза Максима светились задором, лицо менялось до неузнаваемости, он молодел и, точно по волшебству, превращался в ее ровесника. Внутри него как будто жил совсем другой человек. Раньше он выглядывал из своего убежища только в определенные моменты, но после того как «Милану» понесло в дрейф, мальчишечья половина Максима встала у руля и всеми силами старалась поддерживать ее и Руслана. Но это вовсе не значит, что другая половина Максима – серьезная, настороженная, недоверчивая по отношению к окружающим, – которую девушка узнала первой, стала для нее менее дорогой и ценимой.
Реку перешли в месте переката. Теперь они двигались на юг. Известняковый массив подался им навстречу и встал на дыбы под углом почти сорок пять градусов. Они остановились, оценивающе глядя на неприветливые склоны, засыпанные мелким осыпающимся щебнем.
– Здесь и шею свернуть недолго, – заметил Максим.
– Вряд ли островитяне поднимались в поселение этим путем. – Лола поправила лямку рюкзака и отерла влажную шею. – Где-то должна быть нормальная дорога.
– Согласен.
Они обошли гору вдоль подошвы, потратив на это почти целый час, и на противоположной стороне обнаружили античную лестницу с широкими ступенями, выложенную сухой кладкой из кремово-белого известняка горного массива. Каждая ступень была сделана из пяти-шести прямоугольных камней, аккуратно обтесанных и вплотную подогнанных друг к другу. По бокам лестницу окантовывали камни поменьше, необтесанные, неправильной формы. Некоторые камни в ступенях со временем сточились по краям, другие истерлись и немного осыпались, но даже спустя столетия кладка выглядела крепкой и надежной. Глядя на нее, не возникало сомнений, что она продержится еще несколько веков.
Местность казалась иссушенной до последней капли воды. Не верилось, что внизу осталась река, ледяной ручей и сырой лавровый лес. Первые двести метров горные склоны белели голыми камнями, среди которых торчали засухоустойчивые карликовые пальмы и хвойные кустарники с тонкими ветками-крючьями. Но по мере того как Лола и Максим взбирались выше, картина становилась все более живописной. Вокруг было много можжевельников, усыпанных недозрелыми сизо-зелеными шишкоягодами, а ближе к вершине горного массива разрослись кипарисы. Серо-коричневая бороздчатая кора выдавала древний возраст дерева. Они вгрызались в каменные россыпи своими крепкими упругими корнями, а их голубовато-зеленая хвоя была такая обильная и плотная, что оставалось только удивляться, откуда они черпают жизнь для ее роста и плодоношения.