Страница 5 из 9
Точно мазохистка, всю дорогу листаю старые снимки Жарова со Слоан Драйв, где тот жил у крестной. Ему оттуда было близко ездить в колледж – всего двадцать минут на машине. Листаю новые с Венис Бич, где он сейчас снимает с девушкой однокомнатную квартиру. Судя по отзывам, это далеко не самое элитное жилье, зато у него с крыши видно Тихий океан, разве не классно? Пролистываю рекламу и схемы, где Ярик вещает про систему каких-то «гибких» офисов до фотографий с последнего чемпионата по его футболу на фоне желто-синей толпы.
Зачем я это делаю? Чтобы протрезветь и не додумывать то, чего нет. Америка крепко держит Яра за бубенцы. Я ему не нужна была тогда, не буду и сейчас, а его фирменные подкаты – простое сотрясание воздуха. Он так если не со всеми, то со многими.
На подъезде к городу почти удается себя в этом убедить. Из автобуса выхожу, выдыхая уже полной грудью.
Он скоро уедет. Все будет хорошо, он скоро уедет, – повторяю себе, и вроде бы даже помогает.
Спотыкаюсь по пути несколько раз, пока сочиняю сообщение Сереже из двух строк. Не звоню, потому что у него выходной от автосервиса по понедельникам, а не потому что трушу. Ну, может, только самую малость. Поджав губы и несколько раз нервно стукнув по экрану, отправляю уже как есть: напоминаю о поездке и надеюсь, что все в силе. А когда подхожу к студии, издалека замечаю Злату с пупсом под мышкой и улыбаюсь.
Тима, который каждый раз строго напоминает, что он Тимофей, уже весь в грязи. И я правда не представляю, где он умудрился найти ее в такой солнечный день. Настоящий бандит.
– Привет, – окликаю Злату, когда та ставит сына на ноги.
– Слава богу, ты пришла. Еще пару минут, и монстр разнес бы здание в щепки.
Смеюсь, потому что с этими двумя не смеяться просто невозможно. Особенно когда трехлетний Тимка с разгона врезается в меня, радостно завывая. Чудик!
– Тимофей пойдет сегодня смотреть на фей? – Так он зовет сестру и других моих маленьких балерин. Наверное, из-за пачек.
Злата благодарит взглядом, что беру огонь на себя, а мне несложно. Даже не представляю, как тяжело совсем одной воспитывать двух мелких, когда муж сбежал к твоей начальнице.
– Пойдем в зал, – говорю тише, – я поздно, а еще размяться надо.
Беру Тимку за маленькую ручку и поднимаюсь с ним по ступеням, Злата за нами.
– Что у тебя случилось? – спрашивает вдруг, я даже спотыкаюсь.
– Все нормально.
Я и правда настолько открытая книга?
Паника подступает к горлу. Собираюсь возразить, собираюсь наплести с три короба, как отлично себя чувствую, но вдруг резко останавливаюсь.
– Ярик вернулся, – выдыхаю все, что накопилось на душе. Становится легче, если произнести вслух.
– О, а его-то мы так рано и не ждали! Он же должен был когда приехать? Через неделю?
Лишь она и психотерапевт знают реальную историю моей глупой безответной влюбленности, что привела к затяжной депрессии после того, как Ярик – только по одному ему известной причине – разослал всей школе фотографию, которую я скинула ему. До сих пор слышу тот шелестящий шепот, помню косые взгляды и вполне недвусмысленные пошлые намеки. Бр-р, даже сейчас до костей пробирает.
Четыре года назад я была очень неуверенной в себе девочкой. Добавьте сюда откровенный буллинг и получите на выходе самый настоящий нервный срыв. В общем, доучивалась выпускной год я уже в другой школе, а Ярика отослали к крестной в Америку и лишили финансовой поддержки прямо перед поступлением.
На короткий миг мне даже становится жаль, что я больше не хожу на сеансы, как раньше. Сейчас тот кожаный диван, на котором можно было от души выговориться, совсем бы не помешал.
Злата нормально реагирует, когда я киваю на вопрос о раннем прилете Жарова и молча ухожу переодеваться. А вернувшись, улыбаюсь во весь рот, застав ее с мелким, которому она с анатомическими подробностями объясняет, что значит «шило в заднице». Тот вертится, пытается за спину себе заглянуть и капризничает.
– Все, – завидев меня, хлопает его по попе и подталкивает вперед, – беги, только шею не сверни. – Затем подходит ко мне и облокачивается на станок, у которого я разминаю пальцы. – Надеюсь, ты сегодня покажешь ту самую «Красавицу», Стеша мне мозг проела. Дождаться не могла, когда выходные пролетят, просила телепортировать ее в будущее.
– Покажу, – отвечаю с улыбкой.
– Ладно, теперь давай о насущном. Ты как? Держишься? Что думаешь?
Столько вопросов! Но я не злюсь, потому что знаю – она за меня искренне беспокоится.
– Нормально. Отбиваю атаки и усиливаю оборону.
– Все тот же обаятельный гад?
– Хуже. Очень сексуальный и накачавший себе шесть кубиков гад.
– Прямо все шесть? Вот же блин! Пристает?
– Злата!
– Что Злата? Еще скажи, что не пытался. Ты тоже вымахала мама не горюй. Мужики штабелями валятся, только выйди куда с тобой.
Прикладываю ладонь ко лбу и делаю вид, будто всматриваюсь вдаль.
– Что-то не вижу этих твоих штабелей.
– Да потому что ты одним взглядом кастрируешь всех кандидатов. Только Сережа держится, я уже молюсь на его… коня железного. – Я хохочу, растягиваясь по станку в шпагате. – Так и что? Катит Ярослав свои американские яй…
– Да тише ты! – шикаю, потому как за дверью мамаши уже переодевают девочек к занятиям.
Злату не угомонить. Она очень своеобразно переживает развод, а еще, сколько я ни пыталась ее переубедить, по-прежнему считает, что нас с Яриком в прошлом связывает нечто большее, чем поездка за город, пара поцелуев и галлон пролитых мною слез.
– Скажи мне, было или нет, и я отстану. Стешку надо втиснуть в купальник после тонны бабушкиных оладий.
– Не было, – приседая в гран-плие, бормочу перед собой, – и не будет. Я больше не хочу пробовать. Да и он явно не ради меня приехал.
– Это же хорошо? – Злата пытается прочитать выражением моего лица в зеркале.
– Да, наверное.
Второй раз я себя просто не соберу.
– Тем более у нас есть соблазнительный автослесарь в рабочем комбинезоне и…
– Злата, брысь отсюда!
Та поднимает руки, сдаваясь, а следом сбоку раздается грохот, на который мы резко поворачиваем головы. Картина животрепещущая: высокий стул лежит на полу, рядом распластался Тимофей. Щеки дует, вот-вот разрыдается.
– А ты почему паутину не выпустил? – вдруг слышу голос Романовой. – Ты Человек-паук или нет?
Тишина трещит по швам секунду, две.
– Забыл, мам, – запамятовав, что собирался плакать, мелкий встает и отряхивает штанишки, еще и стул тяжелый тянет наверх.
– Фух, пронесло, – вздыхает Злата и помогает сыну, а после многозначительно подмигивает мне и удаляется в раздевалку.
Если я когда-нибудь и стану мамой, то хочу быть похожей на нее.
Через пять минут мои малышки в розовых купальниках выстраиваются на диагональ, шушукаются между собой.
– Малгалита Андлеевна, – обращается ко мне Стефания, дочь Златы, которая настырно борется за букву «р», пока ей неподвластную, – а вы станцуете на пуантах? Вы обещали!
– Обещали, да-да, обещали! – разносится эхом по залу.
– Станцую, девочки, раз обещала. Давайте польку для начала.
Включаю музыку и лезу достать пуанты из рюкзака, когда малышки уже скачут мимо меня. Невольно засматриваюсь на них.
Обожаю девочек, потому что они – моя тонкая связующая ниточка с миром искусства. Я пробовала жить без балета – хреново, мне не понравилось. Но и возвращаться «в омут с головой» я не хочу. Балет слишком ревнивая сука, ему нужно отдаваться полностью.
Стоп, а где пуанты? Перерываю весь портфель и не нахожу. Вспоминаю, что брала их, спускалась с ними, вешала их на стул и… черт! Наверное, так и остались висеть на кухне. Сдерживаю подступающую панику, улыбаюсь во весь рот, командую парадом. В общем, не подаю вида. Малышки в пачках только кажутся милыми, вместе они могут и до костей обглодать, если решат, что я их обманула.
Отхожу в угол и набираю маму, прошу, чтобы она отправила балетки через доставку. Благо пробок нет, за полчаса привезут.