Страница 6 из 8
— Что ты творишь? – испугалась она, когда любовник раздвинул её ноги и потянулся к пышущему жаром участку меж ними.
— Просовываю голову тебе между ног и лижу тебя, – весело отозвался он, добираясь руками до груди и охватывая её полушария ловкими пальцами. – Что, никто раньше не делал этого для тебя? С трудом верится, знаешь ли. Катарина мне про ваш Орден всякое рассказывала. Вы там вроде как любительницы женской однополой любви и лизания чужих писек в перерывах между молитвами.
Это было уже чересчур. Чужак не должен был оскорблять её сестёр, распространяя про них всякие россказни. Ариана хотела напомнить ему об этом. Накричать на него, пригрозить анафемой, может быть даже проклясть. Но всё её возмущение исчезло в тот миг, когда чуждые губы коснулись самой заветной точки. Впились и смачно присосались, подарив чрезвычайно порочный поцелуй.
— Меньше болтай… больше…языка… – только и смогла выдавить девушка, вскидывая бёдра над полом и мечась из стороны в сторону. Она не думала, что Ал’акс окажется способен на это.Похотливый и эгоистичный он должен был накинуться на нё подобно дикому зверю и овладеть – безжалостно и беспощадно. Не заботясь о её чувствах и комфорте. Но вместо этого он сдерживался, тратя время на изучение её тела и поиск способов доставить удовольствие. И это было не одолжение и не милость с его стороны. Он был заинтересован в происходящем не меньше, чем сама Ариана. Как будто каким-то сверхъестественным образом мог чувствовать то же, что и она. И глядя в его чёрные глаза, она убедилась в вапмпирической природе тёмных эльдар. Он не занимался с ней сексом он пил её – вкушал ощущения, смаковал экстаз. Она была для него блюдом, которое он поедал прямо в процессе приготовления.
Его рот на её тлеющей промежности не прекращал облизывать, целовать и лизать, пока руки исследовали её формы, особое внимания уделяя грудям. Умелые, эльдарские пальцы придавали его её упругим холмикам требуемые формы, сжимая, сдавливая и чуть ли не царапая. Шпили девичьих сосков, окрасившиеся тёмно-красным, поднялись и затвердели под прикосновениями мужчины. Было так хорошо, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Нереально хорошо, чтобы с этим мог справиться обычный, как она, человек.
Змеиный язык эльдара путешествовал в сокровенной теснине её бёдер, лаская и облизывая её женственность. Пробуя на вкус, который судя по всему, находил восхитительным. Потерявшая остатки стыда и монастырской сдержанности сороритка корчилась под ним, истекающая и распутная, пока он ласкал губами затвердевший клитор сквозь защищавшие его складки плоти, пошлёпывая по нему именно так, как её нравилось. А точнее – как нравилось её телу, которое Ал’акс чувствовал лучше, лучше непосредственной владелицы. Язык чужака исследовал самые сокровенные глубины женского естества, пока его руки удерживали дрожащие бёдра.
Ариана думала, что умрёт от удовольствия, пока Ал’акс лизал её между ног, бессознательно обвивая его шею ногами. И когда терпеть это и дальше стало невыносимо он одним коротким, любящим рывком довёл её до предела. Потребовался всего один указательный палец, резко введённый внутрь, чтобы наслаждение, разрывавшее тело сороритас, сконцентрировалось внизу живота. Сформировало подобие пылающего ядра и взорвалось, распространяя волны по всему её телу. Они прокатывались через порочную, поддавшуюся соблазну плоть Арианы, пронзая от макушки до кончиков стиснутых судорогой пальцев и чтобы как-то справиться с ними, и пережить это небывалое состояние тела и ума, вцепившейся в подстилку Ариане пришлось даже укусить себя за плечо.
Боль казалась чем-то знакомым. Старой подругой, которая сопровождала сестру битвы на протяжении изнурительных тренировок, через которые проходили все послушницы Монастыря, и сражений, в которых им потом приходилось участвовать. Боль была неприятной, но надёжной спутницей, однако сегодня даже она придала Ариану, перейдя на сторону Ал’акса. Ибо как бы глубоко сестра битвы не познала боль, её понимание не могло сравнить с тем, которое заключал в себе тёмный эльдар. Питающийся чужой болью и агонией космический эльф без труда обратил уловку против неё. А потому стоило зубам девушки коснуться её плоти, как её оргазм запульсировал быстрее. Пламя, горевшее внизу живота, стало ярче, а волны, расходившиеся по телу – сокрушительнее.
Отброшенная за грань Ариана растворилась в ослепляющей вспышке экстатического блаженства, неспособная произнести ничего, кроме бездыханного «Н-гх». Она всё ещё парила среди звёзд, когда Ал’акс вернул её к реальности лёгким шлепком по щеке:
— Эй! Не отключайся. Мы то-олько начали! – он хищно облизнулся, нависая над ней с торчащим как дротик членом. Он был полностью обнажён. Даже волосы, прежде стянутые на темени заколкой с шипами, теперь растекались по плечам и спине струйками ночного мрака. Его глаза лихорадочно блестели, а растянутые в ухмылке губы сыро поблёскивали, испачканные жидкостями её тела.
— Ариана, – сказала сороритас. – Меня зовут Ариана. Не «эй ты» и не «девочка мон-кей». Повтори это, ну. Произнеси моё имя!
— Ариана… – словно с некоторым удивлением подчинился Ал’акс, прежде чем снова поцеловать, поглотив женский рот в дикой и страстной потребности. Его язык снова соединился с её языком, затевая очередной танец. И ощущая на его поверхности жирный привкус собственных соков, сестра битвы застонала, прослеживая пальцами контуры мышц, проступавших на гладкой спине тёмного.
Прикосновения загрубевших от цепного меча и болтера женских рук послали мурашки удовольствия по его позвоночнику, заставив член пульсировать в агонии. Издав шипение Ал’акс толкнулся и вошёл в неё, давая предначертанному свершиться. Последняя линия обороны оказалась прорвана и крепость её невинности и чистоты оказалась взята. Ксенос ворвался внутрь, распечатав вход в тело сестры битвы. Предназначенное быть храмом для Императора, оно теперь было осквернено этим чужаком.
Осознание этого причинило Ариане не меньше страданий, чем боль. Сильная, резкая похожая на ожог. Она продрала по нервам, заставив девушку сжаться и… породил в ней новый экстаз. Это было неправильно, ненормально. Человеческий организм не должен был так себя вести, но видимо тёмный эльдар что-то сделал с ней и теперь две противоположные крайности сенсорного спектра замкнулись в кольцо. Ариана закричала, впиваясь пальцами в мускулистую спину Ал’акса и обхватывая его бедрами. Сжать, похоронить в себе, запереть – это были странные желания,очень эгоистичные и собственнические, но девушка поддалась им, пытаясь заключить эльдара в своем тесном и горячем плену. И, конечно же, тот не позволил ей этого начав двигаться и высвобождаться.
Даже совершая акт любви они боролись друг с другом, но эта борьба была взаимной и приятной. Член тёмного эльдара заполнял её всё еще слегка сопротивлявшийся, но уже готовый открыться навстречу туннель размеренными, ритмичными движениями, погружали её в транс не хуже чем литании во время Службы. Планомерно пробивая себе дорогу внутрь он, в какой-то момент, достал до глубины, до самого основания, засадив ей под самый корень. Удовольствие, последовавшее за короткой вспышкой спазматической боли, оказалось ошеломляющим, и Ариана издала довольное ворчание, бессознательно открывшись Ал’аксу. Позволяя ему пронзать себя так, как он хотел. И как было нужно, чтобы обеспечить их обоих непередаваемыми переживаниями.
Полностью отдав себя ксеносу, сороритас почувствовала себя другой женщиной, животным вырвавшимся на свободу и обуреваемым примитивными инстинктами. Похотью, от которой её серые глаза потемнели, словно небо перед грозой. Плотина была прорвана, животное естество, так долго подавляемое оковами ложной морали, вырвалось на свободу. Тёмный эльдар, с усмешкой смотревший на неё сверху вниз, видел это, ускоряя темп по мере того она всё больше поддавалась своим темным началам, низвергаясь в бездну порока. И когда последние из ещё остававшихся в поджаренном страстью сознании ограничений исчезли, не выдержав сексуального жара, он довел её до края. Второй раз подряд. Живот Арианы наполнился жидким огнём и она, крича, задергалась в объятиях Ал’акса, переживая мучительные и сладкие судороги, пробиравшие её в такт сильным, и влажным толчкам.