Страница 7 из 8
Наслаждения струёй раскалённой мельты выжигавшее мозг, собственные бессвязные крики, мокрые шлепки быстро соударявшихся тел и тихий смех получившего своё мучителя заполнили весь её мир, не оставив в нём места ни для чего другого. Даже Император, смысл бытия любой из сёстёр на время оказался забыт и заброшен. Ибо Его спасительный Свет заслонила Тьма.
Устав от оргазмов, катившихся сквозь её тело серией пульсаций и заставлявших женское естество содрогаться подобно сотрясаемому отдачей стволу болтера, Ариана попыталась дать Ал’аксу понять с помощью неразборчивых стонов и поскуливаний, что с неё хватит. А когда он не прекратил – оттолкнуть его. Но не тут-то было. С невозможной для человека ловкостью он перевернул её на живот и стянул запястья верёвкой за спиной. Обездвижил и взял в плен, как, наверное, всегда и делал с рабынями. Предатель!
— Ты что творишь? – возмутилась было сороитка, но окончание фразы поглотил мучительный стон, вызванный резким и глубоким вторжением. Она только что прошла через весьма болезненный процесс дефлорации и не могла трахаться с ним часами напролёт.
— Так приобщаю тебя к своей культуре, – весело рассмеялся злодей. – И вот тебе ещё один урок – ограничения возбуждают.
Сношение продолжилось, только теперь он держал её за задницу и трахал в унизительной анималистичной позиции. На миг удивление и возмущение от подобного самоуправства отрезвили Ариану и она попыталась вырваться, но Ал’акс смеясь, сохранял жёсткий контроль над её беспомощным телом, одной рукой придерживая за бедро, а второй за запястья. При этом он, в силу своей садистской натуры намеренно поднимал их выше, чем нужно и чтобы избежать боли в вывернутых плечевых суставах она вынуждена была согнуться, уткнувшись лицом в струящуюся ткань его плаща. Унижение и гнев, наложенные на боль от затянувшегося сношения, были сильны, но и удовольствие не ослабевало. В этой ужасной по дикарски животной позы член Ал’акс смог проникнуть в неё глубже, чем раньше. Да ещё и под другим углом, что позволило ему поразить особый участок, полный нервных окончаний. Ощущения возросли до немыслимых прежде пределов, подавив волю Арианы к сопротивлению. Распластавшись по полу, она елозила сиськами по красной ткани, стонами и криками приветствовала его член. Обволакивала, сжимая тёплыми складками, и кончала, кончала…
Уже много позже, когда отдохнули и оделись, снова отгородившись друг от друга силовой бронёй, Ариана спросила у Ал’акса:
— Что ты сделал со мной? Это какое-то искусство твоего народа? Порча, совращение? Как ты заставил меня отступить от Обетов?
Ещё час назад она готова была гореть на одном костре с этим тёмным эльдаром, а теперь снова смотрела на него, как на врага. Потому что, какой бы сильной ни была страсть, после её исчезновение осталось лишь чувство разочарования и горечи. Да, она приобрела новый опыт, испытав то, чего не испытывала, наверное ни одна из сестёр, но цена оказалась слишком велика. Ведь за удовольствие Ариане пришлось пожертвовать не только невинностью, но и бессмертной душой, обречённой теперь на ужасы Варпа.
— Я ничего не делал, – без намёка на издёвку отозвался Ал’акс. – Этот изъян всегда был в тебе. Где-то там, глубоко внутри, спрятанный под напластованиями фанатичной морали привитой твоими воспитательницами. Мне не нужно было портить тебя, Ариана, только вытащить на свет то, что в тебе и так уже было. И знаешь что? Это очень даже стоило приобщения к твоей вере Императора.
— А может мне покончить со всем этим? – мгновение и в руке сороритас оказался болт-пистолет. – Прямо здесь? Прямо сейчас?
Тёмный эльдар лишь усмехнулся, глядя в дуло наставленного на его его голову оружия и кажется, совершенно не боялся её.
Сейчас он действительно готов был умереть от её рук. Умереть ради неё, за неё и это было ярчайшим проявлением нестабильной и саморазрушительной природы тёмных эльдар. Глядя на Ал’акса поверх нацеленного в его голову пистолетного дула, Ариана вдруг почувствовала себя не мясом, пущенным в расход ради Императора, а женщиной, за которую стоит умирать. И не смогла выстрелить.
Обладатель острых ушей сухо вздохнул. И взгляд у него был то ли облегчённый, то ли разочарованный. Вздохнув он сказал:
— Это было бы забавно. Но я предлагаю решить наш конфликт позже, поскольку… мы с тобой не одни здесь больше. В сторону!
Вслед за этим одновременно произошли три вещи – толчок, который сороритас слышала во время занятий любовь повторился. Ал’акс схватил её за плечо и дёрнул к себе. А стена, рядом с которой она стояла, разлетелась, как от взрыва противотанкового снаряда. Воздух наполнился осколками, за дымчатой завесой которых мелькнул громадный силуэт. Чуждый и абсолютно-кошмарный.
Даже согнутое в три погибели это существо вдвое превышало их ростом и выглядело так, словно помесь жука с двуногим ящером. Светлое, как выбеленная кость, тело существа защищал ребристый, бронированный панцирь. Его блестящие, маслянисто-чёрные щетки, опоясанные пурпурной каймой, были покрытые бороздами и шероховатостями, напоминавшими о каких-то грибах. Выросты окостеневших трубок, торчавших из спины тут и там подкрепляли странную ассоциацию. Монстру пришлось согнуться в три погибели, чтобы протиснуть часть своей тушу в образованную полость. Но даже так он сумел всунуть внутрь лишь удлинённую, увенчанную чёрно-пурпурным гребнем голову, состоявшую практически из одной пасти и длинную, конечность, напоминавшую косу.
— С ума сойти! Карнифекс подкрался незаметно! – воскликнула Ариана, прибалдевшая от такого поворота событий. – Позор мне!
— Тупое животное! Раз ты ждал пока мы закончим трахаться, мог бы подождать и пока не договорим! – в тон её отозвался Ал’акс, пока они выбегали из разрушающегося здания, отстреливая стекавшихся со всех сторон тиранидов. Их пытались окружить, взять в клещи, однако парочка успела добраться до эльдарского глиссера, предусмотрительно припаркованного рядом с выходом.
Зловеще-элегантная боевая машина с сегментированным носом, сходившимся в остроконечный конус, и зазубренными словно клинки крыльями, взвыла, перекрикивая стрекочущие трели кишевших вокруг гаунтов, и ринулась прочь, унося двоих подальше от разрушавшего здания чудовища. И всякий, кто вставал у них на пути, оказывался сметён и разрублен антигравитационной машиной.
Карнифекс, впрочем, не собирался отпускать тёмного эльдара и его спутницу так просто. Выбравшись из под обломков здания, которыми его присыпало, он предстал перед ними во всём своём ужасающем великолепии. Возвышавшийся над ордами мелких тварей подобно башне он издал рокочущий рёв, раскатившийся над округой на многие мили, и бросился в погоню. Его шаги сотрясали землю, разбивая плиточное покрытие дороги в мелкое крошево. Его дыхание было тяжёлым и прерывистым, а грудной киль вздымался и опадал, заставляя скрежетать пластины хитинового панциря. Органические пушки издавали кромешные звуки, извергая жгучую био-плазмы, испепелявшую всё, с чем соприкасалась. Металл, камень, керамит – всё превращалось в бесформенные лужи.
И стрелял он не один. На покрытой панцирем спине исполина разместилось с полдюжины тиранидов поменьше. Шестилапые уроды с безглазыми мордами, состоящими преимущественно из одних пастей, и торчащими из лап органическими орудиями, стреляющими био-плазмой, они обрушили на заваленную обломками и горящей техникой улицу шквал кислотных зарядов. Ал’аксу с Арианой не осталось ничего другого, как маневрировать между встающими на пути преградами и уворачиваться от залпового огня.
— Быстрее, Слаанеш тебя побери! Быстрее! – орала сороритка, одной рукой держась за сидевшего перед ней эльдара, а второй сжимая болт-пистолет. Скорость у глиссера была просто космической, но ей каким-то образом удавалось не только удерживаться, но и посылать разрывные болты в маячившую за их спинами стену из острых, как кинжалы, зубов и зазубренных когтей. Её выстрелы выкашивали тиранидов пачками, но количество покрытых хитином тварей не уменьшалось. Они стекались рёв своего предводителя.