Цена прощения

— Да? — настороженно подала голос Майя.

— Мама! Мама! — тут же радостно закричал Давид, ерзая в моих руках. — Приезжай к нам с Тимуром, у него такой большооой дом… Как замок. Он разрешил остаться нам с тобой у него в гостях, — воодушевленно делился сын новостью с Маей.

На том конце провода повисла тишина, но уже через несколько секунд Майя ответила.

— Конечно приеду, сынок. Ты пока беги поиграть, а я с дядей Тимуром поговорю, ладно? — говорила Майя таким голосом, какой я еще никогда не слышал. Я вообще не представлял даже, что она может так мило разговаривать.

Аккуратно поставил Давида на ноги и он тут же помчался в гостиную, выкрикивая непонятные звуки. А я отключил громкую связь, прикладывая телефон к уху.

— Тимур, что ты задумал? — тут же взорвалась Майя. Ну вот другое дело этот голос я уже узнаю.

Устало потер глаза, переминаясь с ноги на ногу.

— Он соскучился по тебе. Чуть не расплакался. Это был один единственный вариант, — отсчитывался я.

Даже на расстоянии я услышал как Майя устало выдохнула, замолкая на пару секунд.

— Кинь адрес, приеду как только смогу, — напоследок сказала она, отключаясь.

Прошло уже минут тридцать после нашего разговора. Давид стал капризничать еще больше и совсем перестал подпускать меня к себе. Лишь продолжал слезно кричать о том, как скучает по маме. А я все больше и больше чувствовал себя фиговым отцом. Что ж я за папа такой, если не могу справиться со своим ребенком.

— Сы…, - но я тут же осекся, поджимая губы. — Давид, а хочешь мы посмотрим что-нибудь? Какие мультики ты любишь? — не прекращал я предпринимать попытки вновь выйти с ним на контакт.

— Нет! Я хочу, чтобы приехала мама! — выдал мне сын все тот же текст.

Я хотел было предпринять очередную попытку, чтобы как-то расположить к себе Давида, но меня прервал дверной звонок. И сын тут же счастливый побежал к двери, словно и не собирался вот-вот заплакать. Быстро поднялся на ноги, направляясь вслед за ним.

— Привет, солнышко, — с теплотой в голосе сказала Майя, поднимая Давида на руки.

А я как вкопанный застыл на месте, наблюдая за этой картиной. Слегка прикрыл глаза, представляя в своей голове все иначе. Мое сердце хотело верить, что вот она пришла с работы после долгого дня и мы с сыном встречаем ее. Давид счастливый расцеловывает ее щеку с одной стороны, а я с другой. И нет вокруг никого кроме нас троих. Но мой мозг то и дело возвращал меня с небес на землю, показывая суровую реальность.

— Тимур, ты слышишь меня? — позвала меня Майя и я сразу же вернул свой взгляд на нее. — Где я могу уложить спать Давида? Время уже десять…ему нужно спать в это время.

— Да, да…конечно. На втором этаже. В твоей комнате, — и Майя бросила на меня такой потерянный взгляд. Такой забытый.

Но это длилось лишь пару секунд, а после она неуверенно кивнул, направляясь в нужном направлении.

— Мама, а папа тоже к нам приедет?

Меня словно ударили под дых, перекрывая поток кислорода в организм. А сердце сжалось так сильно, что я готов был закричать. Схватился за грудную клетку, надеясь облегчить боль. А самому хотелось выть. Майя обернулась в мою сторону и я сразу опустил глаза в пол, трусливо сбегая. Я ненавидел быть уязвимым на чьих-то глазах. Не любил, когда другие видят мою боль или слезы. Потому мне проще было уйти. Сбежать. Закрыться и переждать пока поток боли хоть на немного не станет меньше. Быть уязвимым значит быть слабым. А я презирал всю жизнь таких людей. Но почему-то после появления в моей жизни Майи я день за днем все больше и больше считал себя слабаком. Она делала меня слабым, и я ненавидел это.

Майя

Мне потребовалось около минуты, чтобы решиться открыть дверь. Неуверенно вошла вглубь комнаты, замирая. Отчего-то я перестала слышать стук собственного сердца. В ушах противно звенело, а комок боли, что застрял в горле, не позволял кислороду в полной мере поступать в мой организм. Господи! Дорожки соленых слез маленькими ручейками скатывались по щекам, пока воспоминания все отчетливее врезались в голову.

Когда я уходила из этого дома, то была уверена, что больше никогда не окажусь здесь. Никогда не зайду в эту преисподню. С момента моего ухода здесь ничего и не изменилось. На секунду даже показалось, что и не прошло уже больше трех лет. Казалось, что вот пару дней назад я еще ночевала здесь. Но это было так давно… Я стояла в самом проходе, не решаясь пройти дальше. Я словно вновь проживала все моменты, что происходили здесь. Вот я сплю в слезах на этой кровати. Здесь прохожу с полотенцем в душ. А сейчас на меня идет Майя из прошлого. Она хочет спуститься вниз позавтракать. Нервно сглотнула и комок боли все таки прорезал горло. Слезы неконтролируемым потоком продолжали скатываться по щекам из-за чего я громко всхлипнула. Меня пугала подобная реакция моего организма, но увы такой она была.

— Мам? — обеспокоенно прошептал Давид.

Быстро вытерла слезы и, мысленно взяв себя в руки, попыталась улыбнуться сыну, лишь бы он не надумал переживать.

— Все, солнышко, ложимся отдыхать, — старалась я говорить как ни в чем не бывало.

Сына мне удалось уложить лишь через час. Он еще долго расспрашивал меня про Тимура и рассказывал о том, как здорово провел сегодня время. А после я рассказала ему сказку о маленьком мальчике, что стал настоящим рыцарем. Я любила рассказывать Давиду разные сказки, которые непроизвольно на ходу всплывали в моей голове. Только он ложился в кровать, как очередная история уже была выстроена в моем мозгу. Отчасти мне нравилось рассказывать эти сказки, потому что они так были похожи на мою жизнь, только со счастливым концом. И мне хотелось придумывать этот счастливый конец.

Напоследок нежно поцеловала Давида в лоб, задерживая свой взгляд на том, как мирно он спит. И с любовью посмотрев на эту картину, я пошла вниз. Нужно поговорить с Тимуром.

Спустилась по лестнице на первый этаж, а ноги сами понесли меня в кухню. Лишь в проходе они остановились и я слегка пошатнулась от того, что они стали через чур ватными. Я смотрела на барную стойку, а в голове то и дело всплывали горячие картинки нашего секса. Стоны. Шлепки. Сумасшедшие эмоции. Я видела все. Это как прийти в музей, где собраны разные безделушки из твоего прошлого. Ты не сможешь не вспоминать. Не сможешь не думать.

— Я тоже не могу здесь находиться, — из темноты подал голос Тимур.

Слегка прищурилась, вглядываясь в темноту комнаты. Тимур сидел в самом углу в кресле и судя по всему пил. Сделала несколько не уверенных шагов вглубь кухни, не сводя с него глаз.

Тимур в очередной раз запрокинул бутылку, делая несколько больших глотков.

— Знаешь, что самое паршивое? — это был риторический вопрос, потому он продолжил. — Я находился здесь на протяжении полу года. День за днем. Неделя за неделей я морально умирал. Этот дом, — и он бутылкой обвел стены комнаты, — Он стал для меня адом.

Тишину кухни прорезал звонкий смех, но я чувствовала как много боли в нем было. Его голос…он пропитался этой болью. Сердце болезненно сжалось ускоряясь.

— Я не смог, Майя, — и он замолчал, делая очередную порцию глотков. — Я не справился…

Я абсолютно не понимала о чем он говорит, но отчего-то все внутренности словно стали болеть. Тимур резко вскочил на ноги и, слегка пошатываясь, подошел к окну.

— Я…я, — и в отблесках луны я увидела слезы, что блестели в его глазах, грозясь вот-вот хлынуть. — Я победитель во всем. У меня нет чертовых слабых сторон. Я могу с контролировать все, будь у меня такая необходимость. Я думал так все сраные 27 лет. А сейчас… Я стою и понимаю насколько я беспомощен. Насколько жалок, черт возьми! Я жалок.

Сделала несколько шагов к нему навстречу, а у самой глаза также застелила пелена слез. Тимур окончательно присосался к бутылке, опустошая ее практически до конца.

— Тимур, не говори так. Ты…

Но он меня перебил.

— Это правда, Майя! Правда как ты не поймешь? Посмотри на меня! Что ты видишь, м? Позволь ответить за тебя, — и я просто решила выслушать. — Бесчувственного ублюдка? Животное? Кого? Мой сын, черт подери считает другого мужика своим отцом! Мой сын! А я…я просто…