Смотри на меня

«Суккуба! — осеняет меня. — Точно суккуба, мы же летим в империю!»

Шаррэль ненавязчиво заслоняет мне обзор, прикрывая от её взгляда.

— Да, заскочу ненадолго домой, — говорит сухо. — Извини, но…

— Может, заглянешь в гости? Перелёт такой долгий и скучный. Мы могли бы вместе поиграть с твоим симпатичным котёнком…

Осознав, о ком речь, чуть не давлюсь воздухом. Вот же… кошка гулящая!

Впрочем, что с неё взять? Безнадёжная же… Может, чистокровные суккубы вообще все такие?

— Нет, Ольдисс, никаких игр, — отрезает инкуб, мягко подталкивая меня вперёд. — Прощай.

— Не хочешь делиться конфеткой? — смеётся она вслед. — А я бы с тобой поделилась… Передавай привет милашке Нарду!

Знакомство вышло коротким, но на редкость неприятным. Каким-то приторно-липким, грязным.

Даже не верится, что Шаррэль — тоже инкуб и вырос среди вот таких вот… дам, не обременённых ложной стыдливостью.

С другой стороны, очень кстати, что мне об этом напомнили. Отличная прививка от глупостей, которые по привычке лезут в мою иномирскую голову, когда он вытворяет что-нибудь странное.

Никак не обсуждая случившееся, добираемся, наконец, до нашей каюты. Пропустив меня внутрь, Шаррэль закрывает дверь, запирает простенький замок-щеколду и накладывает несколько заклинаний, после чего раздражённо падает на своё сидение.

— Напрасно ты со мной поехал, — говорю, наблюдая за его попытками максимально защититься от незваных гостей. — Тебе здесь не нравится.

— Нет, — упрямо качает он головой. — Я рад, что мы летим вместе.

— Рад? Ты не был таким мрачным даже когда считал, что я — главная школьная злодейка!

— Не в этом дело, — через силу улыбается демон, растирая лоб, как если бы у него внезапно разболелась голова. — Просто… оказывается, я уже начал забывать, как жил в империи, как тут всё… — не находя приличных слов, он просто небрежно отмахивается.

Чуть сгорбившаяся фигура и резкие движения Шаррэля выглядят настолько непривычно, что я невольно задумываюсь, каким было его прошлое в этой стране. Расскажет ли он, если спросить? Ему не нравится делиться неприятными воспоминаниями, но я же о своими делюсь!

— В понедельник ты уже будешь в школе, — напоминаю ободряюще.

— Мы! — поправляет, вскинув на меня прожигающий взгляд. — Мы будем в школе!

— Посмотрим.

Зачем он так? Зачем желает мне неудачи?

— Это место тебе не подходит, Ира! Я тебя тут не оставлю!

От жёстких властных нот в его голосе меня опаляет злость. Какого чёрта он позволяет себе решать за меня, где жить, и выбирает, с кем я буду общаться? Даже Тимур никогда так не командовал! Да, он мог сказать, что кто-то из новых знакомых ему не нравится, и посоветовать держаться с ним настороже, но никогда не скатывался до подобного тона! И это при том, что Тима я знала всю свою жизнь! Всю жизнь, а не несколько месяцев! Я на всё готова, чтобы снова его увидеть, узнать, почему он тогда пропал, и никому, даже Шаррэлю, не позволю мне в этом мешать!

— Я тебе не домашняя зверушка, чтобы решать, где и с кем я буду жить! Не ребёнок и не «конфетка»!

Почему-то только теперь, когда вспоминаю это дурацкое словечко суккубы, на ум внезапно приходит простая и здравая мысль: может быть, мной и правда слегка… питаются? Шаррэль же разорвал контракт со своей «постельной батарейкой» и мог попросту не успеть подобрать новую.

Не потому ли он постоянно провоцирует меня, заставляя испытывать целую гамму эмоций от нежности до возбуждения, что банально их впитывает? Может ли быть, что инкубы не только сексом питаются, но и более лёгкой «закуской» не брезгуют?

А если так, то как я должна к этому отнестись? С одной стороны, быть использованной в таком качестве унизительно, но… Мне ли не знать, как тяжело «на диете»?

— Нет, — настойчиво прерывает мои мысли инкуб.

— Что «нет»?

— Всё нет, о чём бы ты сейчас ни подумала.

— Как будто ты знаешь, о чём я могу думать! — фыркаю, отведя взгляд.

Ох уж эта его «телепатия»…

— Судя по лицу, ни о чём хорошем, — присев рядом со мной на корточки, он тянется привычно взять за руку, но я отодвигаюсь.

Демон, до выступивших желваков сжав челюсти, переваривает этот жест протеста и недоверия, а затем через силу выдавливает:

— Я погорячился. Мне совсем не хотелось тебя расстроить. Извини. Мир?

— До следующего раза, когда ты снова подумаешь, что имеешь право решать за меня?

— Я же уже извинился!

— Но ты ведь и сейчас продолжаешь считать, что прав!

Он отворачивается. Сцепив за спиной руки, отходит к иллюминатору.

— И ещё, Шаррэль. Я — твой перекус? Замена Эллатее?

Его спина вздрагивает, в один миг став прямой, как мачта нашего корабля, а когда инкуб оборачивается, на лице у него такое разочарование, словно я не оправдала надежд. Посыл настолько очевиден, что мне даже становится неловко за свой вопрос.

— Нет, Ира! — зло и устало говорит он. — Никакая ты не замена. И никогда не была!

— Инкубы питаются только от полноценного секса?

Сухой деловой тон заставляет его поморщиться, однако я хочу раз и навсегда прояснить этот вопрос.

— Не только. Но всё остальное даёт такие крохи, что даже приложенных усилий не возместит. По пустякам я напрягаться не стал бы.

Вот как? Значит, вымогать у меня эмоции для него бессмысленно, и то, как Шаррэль себя ведёт, не имеет отношения к его «аппетиту»? Но зачем тогда постоянно провоцировать? Я не понимаю!

Может быть, Шаррэль хочет, чтоб я влюбилась и «кормила» его сама, добровольно?

Да нет, это было бы подло!

Мы молчим.

Он продолжает смотреть в окно, но вряд ли видит там что-то, кроме черноты неба.

Я бессмысленно рассматриваю узор на пледе. Том самом, который Шаррэль не поленился взять собой, чтобы мне не было холодно во время полёта.

Что мы делаем? Как до такого дошли?

— Слушай… — начинаю несмело.

— Послушай… — порывисто оборачивается инкуб.

— Ты первый! — предлагаю, справившись с первой растерянностью.

Оттаяв от моей улыбки, он возвращается, садится рядом и испытующе, с самым серьёзным видом, предлагает руку. Едва я кладу свою ладонь поверх его, крепко переплетает наши пальцы и для надёжности накрывает их второй ладонью.

— Ты ведь не думаешь, что я в самом деле считаю тебя едой?

— Нет, Шаррэль.

Причина нашей дружбы не может быть в этом! Он заботится обо мне, не требуя взамен ничего, кроме возможности узнать меня лучше, найти ответ на загадку. Никто не стал бы прикладывать столько усилий ради тех крох энергии, которые получает с моими эмоциями.

— Но тебя беспокоит, что я наполовину инкуб?

— Иногда… Редко, на самом-то деле. Извини, что подняла тему «еды». Если бы не Ольдисс, я б об этом даже не думала.

По крайней мере, не подозревала бы Шаррэля в том, что он мною пользуется. А вот ревновать — ревновала б, тут уж ничего не поделать. Шаррэль мне слишком дорог и интересен, чтобы с кем-то его делить.

— Тогда в чём дело? — мягко спрашивает он, не подозревая, какие эгоистичные мысли кружатся в моей голове.

— Мы знакомы всего ничего, а ты уже пытаешься меня ограничивать.

Шаррэль осмысливает претензию молча, задумчиво перебирая мои пальцы, а потом обезоруживающе улыбается:

— Я очень тобой дорожу. Не считая семьи, у меня впервые появился человек, с которым можно оставаться собой и быть принятым. Это невероятное чувство… Оно настолько сильное, что не умещается в груди и даже порой обжигает, но я никогда ни на что его не променяю. Мне хочется быть с тобою всегда, постоянно. Заботиться о тебе. Беречь. Хочется, чтобы ты улыбалась. Ты для меня особенная, Ирочка. Я тобой очарован.

В другое время я бы смутилась, но сейчас стараюсь не обольщаться, призвав на помощь изрядно оскудевшие остатки здравого смысла. Во-первых, «очарован» — это ещё не «влюблён». Инкубы в принципе не умеют любить, а наги впервые влюбляются в свою пару, и если бы я вдруг оказалась ею, то, наверное, давно уже знала. А во-вторых, симпатия — не оправдание для его недавнего поведения. Признание — не повод позволять хитрому демону забрать контроль над моей жизнью.