Страница 12 из 14
– Да, – подтвердил Савва, – например, римляне, которые не преклонялись перед греческой ученостью, просто брали за образец ученых греков. Разумеется, феномен образованного человека должен предполагать перечень непременных атрибутов.
При подражании и дрессировке человек просто должен копировать модель. «Всякий образованный человек должен знать, уметь, увидеть, прочитать то-то и то-то». Такова формула этой педагогики.
Быть необразованным немодно, непрестижно и даже стыдно. Но, чтобы включить эту мотивацию, предварительно должны быть уяснены символические различия между тем, что можно и не можно, что является высоким, а что низким. И, конечно, должна быть хорошо просматриваемая политическая властная иерархия, а в ней должны быть не хорошие и плохие, а властные, сверхвластные и особо властные. Шло время, появилось христианство, и оно потребовало, чтобы человек соответствовал «образу и подобию Бога».
Когда арабы принесли в Европу греческую ученость, то сформировался новый образ ученого, его ковали университеты с их зубрежкой… В Средневековье образец культурного человека несколько изменился. Он должен был знать античных поэтов.
Власть каждый раз делала «социальный заказ на нужный ей образ». Причем светская власть. Стратегия светских монархов сводилась к требованию: «Все должны уметь читать, чтобы никто не мог сказать, что он не знает законов».
Вот так постепенно мы приблизились к тому, что политическое господство тут главное, а просвещение – сопутствующая вспомогательная стратегия.
Лютер перевел Библию на немецкий. Гус – на чешский. Это способствовало взрыву протестантизма. Но без предыдущей просветительской программы протестантизм не смог бы получить такого распространения.
Эпоха Просвещения была важным этапом в формировании современной системы тоталитарного государства. Когда сформировалась концепция свободы и представительной демократии с ее выборами, тогда и родились тюрьмы, клиники, родилась система физической и интеллектуальной эксплуатации. Тогда же родился образ современного человека.
– И что же он из себя представляет? – спросил Рубен.
В это время раздался звонок. Елена сняла трубку, послушала и кивнула Савве. Савва уже понял, что ликбез на этом закончился. Он поднялся со стула, пошел к телефону. На ходу бросил:
– Продолжим завтра.
Звонил Нуртай:
– Нужно поговорить.
– Говори.
– Не получится, Ата-ага потребовал тебя.
– Еду.
Через полчаса он был уже в офисе Чингизова-старшего. В кабинет к нему Савва вошел вместе с Нуртаем.
Чингизов кивнул вошедшим на стулья. Савва и Нуртай сели.
– Что произошло вчера в «Жемчужине»? – спросил Чингизов.
Савва понял, что Ата-ага решил по одному допросить каждого участника вчерашнего происшествия. И, возможно, уже допросил Нуртая.
– Я ужинал вчера в «Жемчужине».
– С кем?
– Со следователем прокуратуры Шолпан Загитовной Исимбаевой.
– В этом была деловая потребность?
– Нет, просто я принял приглашение Шолпан как женщины.
– Да, – произнес Чингизов-старший, – сидит лягушка в луже, ее спрашивает проходящий мимо Чебурашка: теплая ли вода? А лягушка отвечает, что сидит в луже как женщина, а не как термометр.
Савва увидел, как повеселели глаза Нуртая, да и он сам почувствовал некоторое облегчение. Если Ата-ага шутит или пытается шутить, то проступок, по его мнению, не такой уж страшный.
– Вот и я клюнул на то, что она не следователь, а женщина, – сказал Савва.
– А ты посмотрел, что это за женщина?
– В каком смысле?
– Савва, не юли, ты прекрасно знаешь, в каком. Меня не интересуют ее женские качества.
– Ну, конечно, – неосторожно сказал Савва, – они интересуют меня.
Недобрый огонек мелькнул в глазах Чингизова-старшего. Савва понял, что переборщил.
– Ты прекрасно понимаешь, она дочь самого Исимбаева.
– Кто такой Исимбаев?
– Исимбаев – заместитель республиканского прокурора.
– Отец, – сказал Савва, – где он и где я?
– Это так, – произнес Чингизов-старший, – но ты не можешь не знать как начальник команды официальной поддержки меня в качестве кандидата в президенты, что Исимбаев – друг и неофициальная поддержка Касымбаева.
– Но откуда я мог это знать?
– Очень плохо, что ты ухитрился этого не знать. Ты должен был это знать. Нуртай!
– Я получил информацию, что Савву пригласили на какую-то встречу в ресторан. Меня насторожило…
– Его насторожило, – сказал Чингизов-старший, обращаясь к Савве, – а должно было насторожить тебя.
Савва молчал, понимая, что это лучшая тактика в беседе с отцом.
– Меня насторожило, что это была Исимбаева. И я решил подстраховать Савву, – продолжил Нуртай.
– И что было дальше? – спросил Чингизов-старший, хотя он уже знал, что было дальше, и спектакль продолжался для Саввы, который должен был прочувствовать свою вину.
– Дальше я увидел некую суету вокруг Саввы и Шолпан. И понял, что в отношении Саввы готовится провокация. Мы с Баяном ее пресекли…
– Так, – произнес Чингизов-старший, обращаясь к Савве, – теперь ты…
– Меня пригласили пройти в мужскую комнату.
– Кто пригласил? – грозно спросил Чингизов-старший.
– Официант.
– Савва, – еще более грозно произнес Чингизов-старший, – тобой уже командуют официанты.
– Ну, это обычное дело.
– Ни хрена себе, обычное дело. Помнишь, ты озвучивал мне рекомендации твоего психолога. Там был любопытный пункт: чтобы стать президентом нужно быть президентом. Так вот, чтобы стать сыном президента, нужно быть сыном президента. Почему ты повелся на предложение официанта?
– Не знаю, так получилось.
– Ты попался на удочку как последний лох, Так, кажется, это звучит на вашем молодежном сленге?
– Так, – согласился Савва.
– Вот видишь, сейчас ты это понимаешь, а что мешало тебе так же сориентироваться в обстановке вчера?
– Не знаю.
– А должен! Если твои спецы дают мне рекомендации, как себя вести, то и ты должен вести себя так же. – Чингизов повернулся к Нуртаю: – Ну, а теперь твоя версия.
– Я же сказал, – начал Нуртай, – что мы пресекли эту провокацию.
– Как? – спросил Чингизов.
– У фотографа изъяли пленку, а исполнителя вывезли за город и поговорили.
– И что он вам сказал?
– Он выдал нам заказчика.
– И кто он?
– Коллега Исимбаевой по службе.
– Он делал это в рамках служебной деятельности?
– Нет, он поклонник Шолпан и решил убить двух зайцев.
– Так, про зайцев предметней.
– Ну, первый заяц – это чувства, отнюдь не безответные, к Шолпан Загитовне.
– Что значит небезответные?
– У них были отношения, и говорят, что они собирались заключить брак.
– Нуртай, мы живем в мусульманской стране, здесь не выходят замуж и не женятся по любви. Кто решил их поженить? Исимбаев?
– Не знаю.
– А должен знать… А второй заяц?
– Второй заяц заключался в том, что некто из команды Касымбаева, увидев интерес Шолпан к нашему Савве, решил дискредитировать Савву, а заодно и вас. И в качестве орудия использовал отвергнутого коллегу-жениха, а тот нанял исполнителя.
– Кстати, а где этот исполнитель? Я надеюсь, вы его не закопали в…
– Нет, мы понимали ситуацию и после разговора передали его милиции.
– Хорошо, ты сказал, что отправил Шолпан и Савву домой.
– Да.
– Здесь давай точно, что ты сказал Савве?
– Я сказал… сейчас садись со своей дамой в машину, и разъезжайтесь по домам, и не сопротивляйся, это приказ… – Нуртай чуть было не сказал: Ата-ага, но вовремя спохватился и произнес: – отца.
Чингизов-старший повернулся к Савве.
– И ты не выполнил мой приказ?
– Почему? Мы сразу ушли из ресторана.
– Нуртай велел вам разъехаться, а вы съехались… на твоей квартире.
– Отец, так получилось.
– Савва, если бы ты не был моим сыном, я бы тут расстался с тобой как руководителем группы поддержки. Но у тебя особое положение, с тебя особый спрос…