Близнецы. Часть первая

– Кто-нибудь! – донесся из комнаты взволнованный женский голос. – Пожалуйста! Только не на ступеньки!

В беспорядочном вихре движений живого клубка Стельга с трудом разглядела суть проблемы – раскрашенного деревянного лучника.

– Господин Лотар! – ласково позвала она владельца игрушки, и на нее из смерча уставились большие, полные слез голубые глаза. Мальчик временно сдал позиции, рассчитывая, наверное, на внезапную поддержку со стороны, и отполз в сторону. Лучник перешел пока под командование Конрада, глаза которого победно сияли из-под густых темных ресниц.

Стельга взяла краснощеких близнецов за руки и отвела назад в комнату, где на широкой кровати сидела в растерянности их мать. Лежак едва прогибался под весом госпожи Тильбе, высокой и все такой же худенькой, как до родов – не всем женщинам так везет.

Ей же повезло сперва родиться здоровой, голубоглазой темно-рыжей девочкой, ужасно похожей на единственную наследницу сразу двух немаленьких земельных наделов. Потом, почти шестнадцать лет спустя, ей повезло попасть в поле зрения людей, посланных госпожой Нишкой Тильбе найти подходящую замену исчезнувшей невесте сына – замену временную или постоянную, в зависимости от дальнейшего развития событий. События же развивались так, что настоящую Итку Ройду не смогли отыскать в срок – в том числе по вине Фирюля, получившего за это десять плетей. На свадебной церемонии, откладывать которую было больше нельзя, ненастоящая Итка Ройда выпила целый кубок отравленной браги. Ей повезло после этого выжить.

Единственное, в чем ей не повезло, так это в том, что от яда она полностью ослепла и не могла посмотреть на собственных детей.

– Госпожа. – Стельга ей поклонилась. – Почему вы одна?

– О, у меня новая служанка, а я не подумав попросила ее сбегать на кухню. Бедняжка. Эти коридоры – просто кошмар. Я думаю, зрячим здесь не намного легче.

Стельга улыбнулась.

– Это точно, – сказала она и отпустила близнецов, которые уже угомонились и успели заинтересоваться какими-то вещами, находившимися, к счастью, в разных углах комнаты. Покинутый лучник остался лежать на полу. – Давайте я схожу. Что вам принести?

– Нет, пожалуйста, посиди со мной. Однажды она ведь вернется. Мальчики!

– Мама! – привычно хором откликнулись дети, снова постепенно подбираясь друг к другу вдоль стены под большим окном.

У Лотара в руках была игрушечная лошадь с настоящей, разве что очень маленькой сбруей, Конрад управлял плывущей в воздухе лодкой. «И правда, лучше тут подожду», – подумала Стельга, усаживаясь рядом с госпожой на кровать – полубоком, чтобы видеть близнецов.

Темы для беседы возникали сами собой. Если бы Стельга встретила госпожу при других обстоятельствах, например, когда они обе были самыми обыкновенными батрачками, между ними вряд ли возникла бы столь крепкая связь. Но обстоятельства сами выбирают людей, и все вышло так, как вышло. Наверное, к лучшему. Кто еще в целом мире мог бы сказать про себя: «Моя единственная подруга – жена владыки»? Если Стельга и должна была чем-то в своей жизни гордиться, то, как ей казалось, именно этим.

Они проговорили до нескорого возвращения блудной служанки. Она принесла с кухни воды на полглотка. Госпожа сразу все выпила и сказала:

– Мальчики!

– Мама! – в один голос отозвались близнецы.

– Я пойду, – вздохнула Стельга.

– Да, конечно. – Госпожа ласково коснулась ее руки, глядя в пустоту безжизненными глазами. – Иди и ни о чем не волнуйся. Теперь все точно будет спокойно.

Стельга только потом поняла, что она имела в виду: «Теперь, когда они все мертвы». Странная, удивительная штука – судьба. Хорошо, что с погружением в житейские заботы оставалось не слишком много времени о ней думать.

Хотя мастеру Матею каждый день становилось то лучше, то хуже, в какой-то момент Стельга, пожалуй, готова была признать, что все опять идет своим чередом. Еник заново освоился в Кирте и словно вовсе перестал замечать отсутствие Алеша. Стельге, которая помнила братьев неразлучными, это было непривычно, хоть и вполне понятно: они выбрали слишком разные занятия и чересчур непохожих наставников. Ее немного пугало, что подле ученого мастера Дитмара, заслуженно прозванного «бронтским чудаком», помимо Еника то и дело вьется ее семилетний сын. Порох и металл, которыми они были так страстно увлечены, несли одни только разрушения – их следы не успевали за зиму раствориться на истерзанном поле за пределами замка. Стельга предпочла бы, чтобы ее мальчик учился искусству врачевания у мастера Матея, как Алеш – или, теперь стоило сказать, у самого Алеша. Она могла бы поговорить с госпожой, чтобы та убедила его взять себе юного подмастерья. Госпожа наверняка не откажет, а Алеш не сможет отказать госпоже.

Когда он приехал, Стельга вместе с Еником первой встретила его у конюшен. Алеш, обросший в дороге небрежной светлой щетиной, торопился спешиться, но левая нога у него застряла в стремени, и он, тихо ругаясь, под неудобным углом возился с ремнями, пока брат не помог ему оставить наконец ненавистное седло. Они одновременно вздохнули и, улыбнувшись друг другу, обнялись, а Еник с надеждой в голосе спросил:

– Ты сразу из Рольны?

– Нет, через столицу, – ответил Алеш, и братья обменялись многозначительными взглядами, прежде чем старший достал из-за пазухи завернутую в ткань книжицу. – Держи. Не забывай больше.

– Не забуду, – пообещал парень, прижав сверток к сердцу, как дитя.

– Где сейчас владыка?

– С мастером Дитмаром у западной стены. Полоза хотят пристреливать. Я к ним, ладно?

И, не дожидаясь ответа, Еник хлопнул Алеша по плечу и унесся прочь. Лекарь проводил брата глазами, покачал головой и обратился к Стельге:

– А госпожа с детьми?..

Алеш не сказал: «Моя госпожа с моими детьми». Слова эти прозвучали эхом в его голосе, отразились во взгляде, передались в ласковом жесте, которым он коснулся переброшенной через плечо сумки, где наверняка лежали сладкие гостинцы. Стельга кивнула в сторону восточного крыла, но осторожно придержала Алеша за локоть и шепнула:

– Мастер Матей очень плох.

Лекарь убрал руку с сумки и, глазом не моргнув, ответил:

– Пойдем к нему.

Она повела его по уже знакомым, но все еще слишком запутанным замковым коридорам, и чуть не пропустила поворот – точно пропустила бы, не покажись из его тени огненно-рыжая голова Венцеля.

– О, а вот и Алеш! – воскликнул он, протягивая руку в приветственном жесте. – Ну что, мы все умрем?

– Обязательно, – кивнул лекарь, поздоровавшись, – но не сейчас.

Лисенок улыбнулся и исчез за ближайшим углом так же стремительно, как появился.

Мастер Матей дремал, когда они вошли, но протяжный скрип дверной петли встревожил его покой. Старик сразу узнал ученика и не стал тратить время и силы на приветствия.

– Что в Рольне? – едва слышно прохрипел он, пытаясь оторвать голову от подушки.

Алеш снял дорожную куртку, сполоснул руки и коротко коснулся тыльной стороной ладони его лба.

– Может, поговорим сперва о вашем самочувствии?

– Не о чем тут уже говорить.

– Я так не считаю.

– Ты иди, Стельга, – моргнул старик, с трудом сдерживая подступивший кашель.

– Нет, постой, – задержал ее молодой лекарь, перебирая нестройные ряды склянок на прикроватном столике. – Когда у тебя стирка?

– Сегодня.

– Найдешь время нарезать березовых веток? Пучок нужен где-то с мой кулак, – показал Алеш, и она с готовностью кивнула. – Спасибо.

Он выплеснул воду из таза в ведро и потянулся за тряпкой, чтобы его протереть. Стельга взяла под мышку свернутую куртку и осторожно прикрыла за собой дверь.

Она забрала старшую дочь с кухни и вручила ей свою корзину белья, вызвав этим целый шквал вздохов и пыхтения. Всем детям нравится служить на кухне, но и к другому труду нужно привыкать. Даже в статусе жены управляющего Стельга бралась за любую работу. Хотя статус этот, что бы там ни думали себе батрачки, приносил ей больше страданий, чем привилегий. Покойный муж, когда бил ее, никогда не трогал лицо, потому что хотел «уберечь красоту». Если бы не дети, Стельга от такой жизни, верно, и вовсе лишилась бы рассудка. Пока муж не умер, ей не приходило в голову, что можно жить как-то по-другому.