Страница 38 из 93
Нелёгкой работой по преодолению последствий предательства Лялина, послужившего поводом для высылки советских граждан из Лондона, и вынужден был заниматься Крючков, который после нового назначения стал курировать европейские оперативные отделы. Можно без преувеличения сказать, что это было его первым боевым крещением в разведке.
Однако сразу предупредим читателя: мы не намерены чрезмерно увлекаться отдельными «детективными» историями, связанными с оперативной деятельностью ПГУ в «эпоху Крючкова», который, как мы убедились в предыдущей главе, снискал уважение у целого ряда крупных советских разведчиков как специалист, прекрасно разбиравшийся во всех тонкостях их профессии. Тем более не будем забывать, что разведка — инструмент большой политики, а её начальник — не столько оперативный сотрудник, сколько политический руководитель и организатор.
Сразу после прихода в разведку Крючков сосредоточил внимание на аналитической деятельности ПГУ. Это направление ему было поручено курировать уже в 1971 году, поскольку именно это направление находилось в то время далеко не в лучшем состоянии. Незавидное положение информационно-аналитического отдела (впоследствии — управления) явилось следствием определённых «традиций», сложившихся в разведке. Недооценка разведывательной аналитики имела свои конкретные исторические корни. Информация, поступавшая по линии разведки перед Великой Отечественной войной, в военные и первые послевоенные годы, докладывалась руководству органов госбезопасности и лично Сталину необработанной. П. М. Фитин, возглавлявший внешнюю разведку с 1939 по 1946 год, был поставлен в жёсткие рамки: Сталин требовал от него представлять добытые сведения только в «первозданном» виде с обязательным указанием источника и сам решал, насколько они достоверны и важны. Возможно, в то время подобное, «ручное», управление разведкой было в какой-то мере и оправданным. Однако в результате оно привело к большому трагическому просчёту: при огромном количестве противоречивых сведений и мощной дезинформационной работе противника точную дату нападения фашистской Германии на Советский Союз установить так и не удалось.
Вместе с тем мы должны отметить большую личную роль Сталина в становлении и развитии советской разведки. Долгое время сохраняли актуальность его указания по разведке от 21 мая 1937 года, в которых были не только определены важнейшие задачи НКВД на этом участке, но и высказан ряд резких критических замечаний. В частности, он отмечал:
«Мы имеем крупные победы, мы сильнее всех политически, мы сильнее экономически, но в разведке нас разбили. Поймите, разбили нас в разведке.
Мы должны создавать свою разведку. Хорошая разведка может отсрочить войны. Сильная разведка врага и наша немощь — провокация войны.
Нельзя быть слепым, надо иметь глаза. Значит, надо иметь сильную разведку и контрразведку».
Разведке принадлежит поистине выдающаяся роль в успешной реализации советского атомного проекта. Наши разведчики уже осенью 1941 года, в тяжелейшее для страны время, когда фашисты рвались к Москве, сумели добыть в Англии сведения о начале работ по созданию атомного оружия. В марте 1942 года такие же сведения были получены от советской разведки в США.
Известны цифры, позволяющие судить о масштабах нашей разведывательной деятельности в военные годы. С 1941 по 1944 год только по линии Первого управления НКВД — НКГБ на нелегальную работу за рубежом было направлено 566 сотрудников, которые завербовали 1240 агентов, добыли агентурным путём свыше 40 тысяч различных разведматериалов.
Наша разведка через своих агентов сумела проникнуть в недра Манхэттенского проекта — программы США по разработке атомной бомбы. В апреле 1945 года И. В. Курчатов получил ряд ценных разведданных по конструкции атомной бомбы и методам разделения изотопов урана. Пожалуй, благодаря разведке Игорь Васильевич был самым информированным физиком-атомщиком в мире.
Известный исследователь истории создания советской атомной бомбы, профессор права А. И. Иойрыш отмечает, что Сталин лично заострял внимание разведки на принципах подхода к вербовке агентов, связанных с разработками по атомной бомбе. «Есть два моральных фактора, — указывал он, — которые надо использовать. Учёные не могут не понимать, что если одна держава будет монопольно владеть сверхмощным оружием, то последствия будут непредсказуемы, опасны, катастрофичны. И второе: Советский Союз несёт на себе основную тяжесть войны с фашизмом, с тем злом, которое хочет установить господство над всем миром, уничтожить многие народы. И чем дольше продлится война, тем больше людей погибнет на оккупированных территориях, в лагерях. Высший долг учёных — помочь Советскому Союзу выстоять и победить как можно скорее».
Поступавшая по линии разведки информация способствовала принятию руководством страны своевременного решения о начале работ по атомному оружию, помогла физикам сократить сроки их проведения и сэкономить колоссальные средства. Выдающийся советский физик, один из руководителей советского проекта атомной бомбы Ю. Б. Харитон приводил слова Сталина при вручении государственных наград создателям грозного оружия: «Если бы мы опоздали на один-полтора года, то, наверное, испробовали бы этот заряд на себе».
Довольно убедительны и свидетельства противника. Уолтер Беделл Смит, глава ЦРУ США (1950–1953), выступая в сенате США, произнёс следующие слова: «Я вижу только двоих, кто мог бы соответствовать общепринятому представлению о шефе разведки. Первый — Бог, другой — Сталин. К тому же я не уверен, что Бог справился бы с этой задачей. Так как я не уверен, настолько ли он близок к Дяде Джо, чтобы знать о его намерениях»[92].
Через несколько лет после окончания войны были пересмотрены многие принципы и направления деятельности разведки с учётом прежних ошибок и недостатков. Так, по инициативе Сталина 9 ноября 1952 года при бюро Президиума ЦК КПСС была создана комиссия по реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб МГБ СССР. В декабре 1952 года был подготовлен проект постановления ЦК КПСС «О Главном разведывательном управлении МГБ СССР», при обсуждении которого Сталин высказал ряд существенных замечаний. Однако его смерть помешала реализации намеченных мероприятий по качественному улучшению деятельности разведывательных служб. В частности, долгие годы практически за бортом оставалась аналитическая работа в разведке.
Кстати, этот серьёзный недостаток не обошли вниманием и наши противники. Так, известный американский разведчик Дэвид Мёрфи, бывший руководитель «советского отдела» ЦРУ, отмечал, что «внешняя разведка НКВД никогда не создавала аналитическую составляющую, или «информационную» часть. Она всегда полагалась на рассылку рапортов конкретным «клиентам», оставляя им решение по толкованию. На этой процедуре настоял Сталин, пояснив, что только он один будет судить конкретные сообщения и их «скрытый» смысл»[93].
Понимая, что поступающая масса материалов по линии разведки требует серьёзного анализа, Фитин ещё в 1943 году инициировал создание информационного отделения, которое позднее было преобразовано в 8-й отдел, а в 1946 году — в отдел «1-В». Однако эти шаги дали лишь первичный толчок информационно-аналитической работе, которая продолжала серьёзно отставать от требований времени. Ещё долгое время основной упор делался на работу разведки «в поле» без должного обобщения и анализа её результатов, огромный массив полученных материалов оставался необработанным.
В беседах с автором книги Н. С. Леонов, возглавивший информационно-аналитический отдел в 1971 году (в это же время этот отдел начал курировать Крючков), приводил такие цифры: если в 1970-е годы соотношение между добывающими информацию оперативными работниками и информационно-аналитическими сотрудниками в ЦРУ составляло 1:1, то в советской внешней разведке этот показатель выглядел как 10:1 (на десять оперативников приходился лишь один аналитик). Любопытно, что примерно в это же время сенатская комиссия, изучавшая работу ЦРУ, пришла к выводу, что слишком много сил и средств это разведывательное ведомство тратило на то, чтобы добыть информацию, и слишком мало — на аналитическую работу.
92
Данинос Ф. Повседневная жизнь ЦРУ. Политическая история. 1947–2007 / Пер. с фр. Л. Ф. Матяш, В. А. Смирнягина; предисл. О. М. Нечипоренко. М.: Молодая гвардия, 2009. С. 98.
93
Цит. по: Бондаренко А. Ю. Фитин. М.: Молодая гвардия, 2015. С. 183.