Страница 116 из 122
За окном, помню, шёл снег. Секунд десять мы просто молча стояли, вглядываясь в заснеженный школьный двор.
Затем Крыса резко повернулся лицом ко мне, а после столь же резко расстегнул и снял свою синюю кофту, забросив её на оставленное им бежевое кресло.
На нем теперь помимо спортштанови кроссовок была лишь белая физкультурная майка.
«Жарко что-то...» – произнёс он.
Я тоже оторвал взгляд от окна и посмотрел теперь на своего собеседника.
Он был прекрасен!
Теперь я спокойно мог разглядеть его живот, плотно обтянутый прошлогодней физкультурной майкой. Да, живот у Дена был что надо! Не слишком большой, конечно, но это ничего. Ден в конце концов сам по себе был человеком некрупным. Да и остался таким по большому счету. А маленькому человеку и живот пристало иметь маленький. Главным было другое: живот у Дениса был круглым, аки футбольный мяч.
– Ты, как я вижу, животик отрастил... – произнёс я, ткнув Крысу в этот самый животик.
– Ага... – как всегда с самодовольной улыбочкой произнёс он.
– Я-я-ясне-е-енько-о-о... – протянул я, а затем, выждав некоторую паузу, продолжил. – Что делать с ним будешь?
– Наслаждаться буду! – бросил в ответ Ден, с очевидным наслаждением выгибая спину. – Не знаю, как ты, но я собой очень доволен. Я – красавчик!
Это была чистая правда. Вот ни прибавить ни убавить!
– На физру идёшь? – спросил я, снова поворачиваясь к окну.
– Ты чо?! – воскликнул ошарашенный Денис. – Я чо, – враг себе что ли?! Какая, блядь, нахуй физра?! У меня тут работы ещё непочатый край! – заявил он, указывая пальцем на огромный пакет с шоколадными батончиками, лежавший на одном из кресел прямо возле его рюкзака.
– Да-а-а, – несколько виновато протянул я, – об этом-то я и не подумал. Ежели так, то тебе и впрямь лучше не ходить. Дело-то серьёзное.
Тут прозвенел звонок.
Я отправился в зал, а Ден так и остался сидеть на балконе, пожирая сникерсы.
Что случилось с Денисом дальше? Ничего особенного, поверьте.
Будучи мальчишкой одновременно тщеславным и ленивым Денис довольно рано понял ту истину, что хорошими делами прославиться нельзя. Ему-то уж точно.
Поэтому, собственно, он с пятого класса и примкнул к тониной корпорации.
Вы, впрочем, не подумайте: не мешки же таскать он туда пришёл!
Нет, человек этот физический труд презирал и сам, по своему желанию никогда бы палец о палец не ударил.
Впрочем, какое-то время ему на тониного даче вкалывать всё же пришлось. Но он, как мне говорили, даже из-под палки работал плохо.
Потом Крыса каким-то неведомым мне образом сделался корреспондентом «Журнала патриотического школьника».
Писал он туда всякое, но вообще специализировался на обзорах. Притчей во языцех стали его «дегустационные обзоры», где он подробно описывал, как же его прёт от рома или вискаря такой-то марки.
Помимо обзоров писал он ещё так называемые «гонзо-репортажи», как он сам их именовал. По факту это были просто написанные разговорным стилем рассказы о некоторых недавних событиях его собственной жизни. «Ходил я вчера на обжиралово...» – ну, или как-то так они обычно начинались. Дальше там обычно описывалось, как Ден вкусно пожрал (и что именно он жрал), как он там круто набухался (и чем именно), как и с кем подрался и, разумеется, какую хорошую девку (ну, или парня) склеил.
Помимо этого Ден еще писал иногда порнографические рассказы в духе садо-мазо, но они у читателей вызывали не столько возбуждение, сколько гомерический хохот.
За это успехом и пользовались.
Писал Денис много. Все силы на это тратил. И усилия, надо сказать, оправдались.
Весной шестнадцатого его произвели в четвертую категорию, а летом восемнадцатого – в третью.
Да, живёт теперь Дениска припеваючи.
Не один, кстати, живёт, – а вместе с девушкой своей и домашним рабом. Девушка у него, собственно, давно появилась, – ещё в 2015-м. Но к себе домой он её переселил только после того, как перешёл в четвёртую категорию. Что же касается раба, то его он завёл вскоре после того, как был принят в категорию третью.
Да, ещё: после того как Денис фактически женился, – он, как все и ожидали, ещё больше располнел. Совсем теперь толстяком сделался. Ну, а уж когда у него появился домашний раб...
Впрочем, это уже отдельная история. Вот так и живёт теперь этот семнадцатилетний трутень. Живёт в собственной квартире с любимой девушкой, которая души не чает в своём Денисоньке, и личным рабом, готовым выполнять любые его прихоти. Ну, и родители его в той квартире тоже как-то обретаются.
Такая вот жизнь.
Кстати, говорят, Денис нынче подумывает свою старую, доставшуюся от родителей фамилию поменять. Говорит, дескать, знают все меня как Крысу, – так пусть и по паспорту я буду Крысой.
Фамилию он, думаю, и вправду сменит. Похожие случаи у нас уже бывали. Но о них я ещё расскажу дальше, если успею.
Теперь же вернемся к делу.
Был в нас помимо Крысы ещё Андрей Тихоня. Учился он в том же самом «Б»-классе, но оттуда никуда не переходил. На вид был он пусть и не слишком, но всё же в определенной степени похож на Дениса Номер Два.
Ростом он так же был невысок, сам чуть смуглый, волосы светло-русые, на голове ёжик неподатливых волос. Только вот нос у него был вздернутый, подбородок скошенный, почти незаметный, скулы немного шире, чем у Дениса, и, – что самое главное, – взгляд у него был куда как добрее, нежели у Крысы. Какой-то это был детский, совершенно наивный и всегда чуть удивленный взгляд, будто вопрошавший: «Куда же я попал?!». И глаза у него были голубые, прозрачные. И они всегда были широко распахнуты. А у Дениса глазки были карие, совершенно темные и вечно прищуренные.
Но эти различия было видно лишь тому, кто с этими людьми общался подолгу. На взгляд же стороннего наблюдателя эти двое почти ничем между собой не отличались.
Поэтому, собственно, многие учителя их частенько путали.
Способствовало этой путанице ещё и то, что одевались эти шкеты совершенно одинаково. Андрей таким же точно образом чапал по школьным коридорам в макосинах, чёрных брюках и застегнутом на молнию темно-синем жилете с длинными рукавами.
Но вообще между этими двумя товарищами была пропасть. Что не мешало, однако, им быть друзьями не разлей вода.
Денис был человеком шумным, циничным и язвительным. Настоящий придворный шут! Собственно, если подумать, то он и был кем-то вроде шута при тонином дворе. За это он, кстати, получил второе своё прозвище. Его у нас прозвали Риголетто.
Андрей был полной его противоположностью. Иначе не прозвали бы его Тихоней.
Шутить он не любил, шумных компаний избегал и вообще был человеком довольно стеснительным. Да, он воистину был именно что тихоней.
Однако именно ему выпала однажды честь представлять нашу школу за рубежом.
История его поездки в Германию, надо сказать, была в высшей степени замечательна. Это была в высшей степени протоновская история.
Суть её была в следующем.
Как вы уже знаете, в нашей школе имелась самобытная культура очковтирательства.
Да, именно культура.
Я знаю, конечно, что очковтирательство бывает и в других школах.
Но какой оно там, спрашиваемся, носит характер?
Известно какой!
Трусливый, я вам скажу, и стыдливый!
Как это вообще обычно в других школах бывает?!
Сидит себе какая-нибудь Марьиванна, заполняет себе отчеты да и нет-нет, а приукрасит в этих отчетах какую-нибудь мелочь. Но только так, чтоб никто не заметил не дай бог!
Стыдоба да только, – я вам скажу.
Но у нас-то в «Протоне» всё относительно этого было совсем по-другому.
Если учителя других школ только немного редактировали реальность при помощи отчетов, – наши при помощи отчетов реальность формировали.
Ну так вот, ближе к делу.
На протяжении многих лет Нина Ивановна при помощи отчетов и всяких других хитрых бюрократических инструментов успешно пудрила мозги начальникам вышестоящих инстанций. Благодаря её активной имитации бурной деятельности эти последние совершенно искренне думали, что у нас тут едва ли не гимназия с углубленным изучением немецкого языка.