Страница 561 из 572
Заблаговременно натянутый лук покидает смертехран, чуть подрагивавшая, но не от страха или неуверенности, а от предвкушения рука откидывает крышку колчана — Нальдар готовится стрелять. Мгновение за мгновением приближается крайне ответственный момент: незаметно подобраться к столь чуткой добыче как лось всегда непросто даже носителю эльфийской крови в жилах. Пусть зверь находится под воздействием гона, но он всё равно остаётся истинным созданием леса — он может обнаружить неосторожного охотника в любой момент, почувствовать его взгляд, ощутить его запах, услышать шуршание листвы даже самых осторожных шагов специально придуманной для охотников обуви…
Таурохтару не особо по нраву выбранная сыном стрела, точнее ему не нравится узкий гранёный наконечник. Сам рейнджер предпочёл бы срезень с волной лесных эльфов, дабы нанести зверю максимально широкую рану, пустить много крови, а в случае если выстрел не сумеет сразу убить, гарантировать жертве дополнительный ущерб во время бегства. Ещё одно достоинство срезня — шикарный кровавый след, который просто невозможно потерять. Однако сын решил иначе… и рейнджер уважает его выбор, не вмешивается, не подсказывает, ни в малейшей степени не выказывает недовольства…
— Сердце или печень? А может быть горло? — немного мандражирует окончательно превратившийся в бесплотную неощутимую тень Наль, подкрадываясь к добыче. До последнего момента он пребывает в сомнениях, к которым активно примешивается лёгкая зависть к отцу и злость на себя… в какой-то момент юный охотник совершено перестал ощущать старшего эльфа — Наль отлично понимает, отец где-то рядом, в непосредственной близости от него, но как не старается не чувствует его! Он уверен, если применить ''Поиск'', то ему всё равно не добиться иного результата. Обидно — Наль тоже хотел бы так уметь!
Увлечённо объедающий ветки лось оказался даже больше чем рассчитывал мальчишка… тот ещё мощный, хорошо отожравшийся за лето бык! Тугие мышцы перекатываются под лоснящейся здоровьем шкурой, разветвлённые рога несомненно представляют интерес для умельцев-резчиков. Лось не замечает осторожно, по шажочку подбиравшегося охотника (тем более не способен увидеть его растворившегося среди теней отца), с хрустом и чавканьем жрёт скотина ветви, не в силах почуять свою смерть на кончике стрелы. Наль может попробовать использовать небрежность зверя и подобраться поближе или обойти его в поисках более удобной позиции, однако нетерпение всё же настигает подростка, и потом он боится слишком долго провозиться и в конце-концов совершить ошибку. Расслабленный внешне, а внутри подобный тугому клубку из пружин двенадцатилетний охотник спускает тетиву! От напряжения у Нальдара темнеет в глазах и сохнет во рту, но он до самого конца провожает жадным взглядом отпущенную на волю стрелу!
Одновременно горделивая и счастливая улыбка расцветает на лице Таурохтара: попавшая в туловище лося стрела вошла глубоко-глубоко почти до самого пера, гранёный наконечник без труда пробил кожу, слой подкожного жира, раздвинул упругую плоть… Опытный рейнджер уверен — стрела сына не просто достала, насквозь пробила сердце! Хороший выстрел, без всяких допущений достойный взрослого стрелка, да и выбор наконечника полностью себя оправдал.
Отхвативший в бочину оперенный гостинец лось всхрапнул и неловко дёрнулся от неожиданной боли… шатаясь сделал несколько неуверенных шагов… тяжело рухнул на разом подломившиеся колени… отчаянно и жалобно взревел на весь лес… упал, не в силах больше оставаться в вертикальном положении.
Таурохтар не успел остановить ринувшегося вперёд сына — Наль сам вспомнил об одном весьма важном обстоятельстве! Несложное, но весьма полезное для любого охотника заклинание первого уровня школы Природы срывается с губ своевременно притормозившего в паре десятков метров от туши молодого охотника… мерцающие зеленоватым отливом всполохи окружают тушу. Действительно полезное заклинание — внешне здоровая-нетронутая шкура зверя буквально вскипает от гибнущих и опадающих с неё паразитов! Десятки мелких кровососов умирают, не успев достигнуть земли! На радость рейнджеру-отцу его сын избежал очередной ловушки, ещё раз доказал ему и себе, что нелёгкое, требующее не только крепкой руки и острого глаза, но и ума, и выдержки ремесло охотника вполне ему по плечу.
[~]Лосиная вошь или оленья кровосока — довольно неприятное создание. Маленький, но злобный вампир в большом числе способный погубить такого крупного зверя как олень, кабан, лось и даже медведь. Нападает обычно из засады, подкарауливая жертву в кустах, траве, на нижних ветках деревьев, летает плохо, но когда добирается до цели, действует подобно клещу. Лосиная вошь достаточно часто атакует человека, в особенности забывших о мерах предосторожности охотников. Последствия укусов различны, зависят от множества факторов, но в любом случае ничего хорошего в них нет.[/]
— Скажи отец, а если сравнить местную тайгу и Великий лес Серединного мира, кто из них щедрей? — активно помогавший отцу производить нутровку Нальдар не изменяет заключённому меж ними договору и, задавая вопрос, использует лишь мыслеречь.
— Сложно сказать, — не отвлекаясь от острожного вспарывания шкуры на животе, таким же образом отвечает сыну рейнджер, — Великий лес большой и разных областей с разными условиями и обитателями в нём много — их просто невозможно всех чохом оценить, тем более причесать под одну гребёнку. Где-то получится взять хорошую добычу, где-то придётся поднапрячься, но при должном умении нужно постараться, чтобы уйти пустым, а где-то тебе сильно повезёт, если сумеешь собственную голову сохранить — о добыче речь не идёт. — С удовольствием глядя на будто по своей воле раздвигающие аккуратный разрез и лезущие наружу внутренности, несколько обобщил: — В общем-то всё как и в здешней тайге, только на пару тонов поярче. Многое зависит от сезона и вызванных им миграций животных, местности, наличия нежити, крупных хищников. Одно дело — болота, другое — охотничьи угодья лесных орков или иной обитающей в Великом лесу расы, третье — поросшая чащей территория каких-нибудь древних руин или старые-натоптанные пути, по которым гоблины ходят в набеги за пределы Леса. Есть места, откуда не возвращаются, и потому никто не сможет рассказать, что там твориться. —