Демон Судьбы

Костер уже разгорелся довольно сильно, а в лесу изрядно стемнело, когда в кустах раздался громкий треск, и на полянку, задом вперед, вывалился лисомур. Упираясь и порыкивая, он с усилием вытащил к костру нечто огромное и патлатое. Присмотревшись, я поняла, что это какая-то птица. Птица была размером с упитанного индюка и топорщилась во все стороны перьями. Может это и был тот самый загадочный куп. Я до сей поры наблюдала вышеупомянутую птицу исключительно на столе, окорочками кверху. Судя всему, нынче мне предстояло превратить этот ворох перьев в нечто съедобное самостоятельно. Я печально вздохнула. Лисомур подтащил индюка поближе к костру и уселся рядом, с уморительно гордым видом взирая на меня.

– Ах ты ж мой кормилец! – умилилась я, действительно тронутая такой заботой. – Так и быть, сейчас мы эту птаху приготовим. Умничка! – я почесала лисомура за ушами и под челюстью, от чего он брыкнулся мне под ноги, подставляя ещё и пузцо. Я с готовностью зарылась обеими руками в этот стог меха. Все равно надо было ждать, пока костер прогорит. Начесав лисомура всласть, я накопала глины с бережка ручья и хорошенько обмазала ею птицу. Лисомур явно не одобрял такого издевательства над своей добычей, но не препятствовал, лишь вился у меня под руками и горестно поскуливал. Выкопав ржавым обломком кинжала из домашней коллекции лисомура яму у основания костра, я положила туда индюка и завалила углями. На всякий случай еще подбросила дров сверху. Где-то через час по поляне поползли упоительные запахи, и лисомур, было впавший в транс от зрелища демонстративных похорон его добычи, снова засуетился. Выждав еще с час для верности, я выкопала птицу и выкатила её остывать. Когда я наконец разбила закаменевшую глину, оказалось, что индюк слегка подгорел сверху, явно недожарился внутри, но был вполне съедобен где-то между этими двумя слоями. Мы с лисомуром поделили ужин по братски: ему досталось все полусырое, а мне все прожаренное. Соотношение было примерно четыре к одному, но меня это вполне устраивало: индюк был здоровенный, мне хватило и на ужин, и на завтрак оставалось. А уж лисомур своей долей мог точно пару дней ещё питаться. Тем более, он явно ничего не имел против мяса с душком.

Наевшись, я свернулась у костра и сама не заметила, как уснула.

Снилось мне, что я снова лечу, но почему-то на сей раз над гейзерами, пышущими горячим паром, и понимаю, что сейчас упаду в них и сварюсь. В последний момент мне удалось зацепиться за ветку дерева, росшего прямо из горячего источника, и съехать по нему вниз, обдирая щеку о влажную и горячую кору… Дерево всё длилось и длилось, и я понимала, что сейчас сотру всю щеку нафиг… И тут я проснулась. Было уже светло, но насладиться пейзажем мне мешала уткнувшаяся мне почти в лицо морда здоровенного тигра… или барса – в то мгновение мне было не до тонкостей классификации. Какого чёрта он меня лизал, мне в тот момент было пофигу. Может ему мама не велела есть немытую добычу. Для меня мир мгновенно сфокусировался на просто километровых, сияющих белизной, клычищ в пасти этого кошмара. И тогда я поступила единственно возможным образом в данной ситуации: я заорала.

Моя учительница вокала в свое время утверждала, что у меня неплохое сопрано. Короче, в минуты вдохновения я могу брать довольно высокие ноты… Так вот, в тот момент меня посетило просто сверхъестественное вдохновение: из лежачего положения я издала вопль, которым гордился бы любая оперная дива: он (вопль, естественно) обладал всеми характеристиками звука пикирующего истребителя и улетал в ультразвуковые дали. Тигр в ужасе прижал уши, сморщил морду и шарахнулся от меня как таракан от дуста.

Я немедленно вскочила и дёрнулась было запрыгнуть на какое-нибудь дерево… но тут до меня донеслись звуки… больше всего напоминающие… даже не просто смех, а непотребное ржание. Я немедленно обернулась, и передо мной открылась картина маслом: тигр с обиженным выражением морды сидел по ту сторону потухшего костра, а рядом с ним на пне сидел Рей и откровенно ухохатывался.

Я остановилась. Странное облегчение свалилось на меня, оглушив как лавина. Но пережитое потрясение всё равно требовало выхода. Мне очень захотелось запустить в голову этой заразе чем-нибудь тяжёлым, останавливал только суровый недостаток достойных предметов под рукой. Даже камней не было поблизости!

–Ты что, озверел?! – заорала я, хоть таким образом давая выход адреналину. – Нафига на меня тигра натравил?! Я чуть дуба не дала!

Рей вместо ответа начал ржать еще сильнее. И тут я заметила, что на пальце он небрежно покачивает мою сумочку! Мой прекрасный, нежно любимый рюкзачок, набитый кучей незаменимых вещей! Рюкзачок, который исчез у меня в свалке, устроенной Шеором, и с которым я уже давно попрощалась. Моментально забыв обо всём, я подобралась и устремилась к Рею, нацелившись на свое добро.

Рей моментально раскусил мою задумку и предотвратил далеко идущие последствия просто швырнув в меня рюкзачком. А сам отпрыгнул поближе к тигру.

Я ловко (даже сама удивилась) поймала свое имущество и уставилась на зверя. Это, конечно, был не тигр. Какая-то не менее огромная дикая кошка, но без характерных полос. Золотисто-медового цвета, с более тёмными лапами и тёмной полосой вдоль хребта. Вот уши, кстати, были, скорее, рысьи: с кисточками. Красивущее животное… если любоваться им откуда-то издали.

Рей тем временем заговорил, драматично и невежливо ткнув в меня пальцем, явно обращаясь к этой зверюге:

– Вот ты только посмотри на неё! А ты ещё переживал! Она не только не пропала, а вон как обустроилась: пещерка, костерок, жратва… Как всю жизнь тут жила! Одежду даже где-то себе нашла! Это ж фантастика! Типичный демон!

Я ошарашенно переводила взгляд с Рея на псевдо-тигра: что за ерунда.

Рей, приподняв бровь, пихнул молчаливо таращившегося на меня тигра локтем:

– Кончай дурить! Ты всерьёз думаешь, что она видит, кто ты!?

Тигр мотнул головой, встал, вокруг него вдруг взвился стеклистый вихрь, а когда он опал, передо мной стоял… Лир! Собственной персоной.

Я уже было открыла рот, чтобы как-то прокомментировать происходящее, как вдруг на поляну копной рыжего сена вылетел мой лисомур. Он, фырча и рыча, занял место около моих ног и ощерился на непрошенных визитеров.

Рей и Лир в свою очередь уставились на него. Рей, как и следовало ожидать, пришел в себя первым:

– О, чиррла! Вот и ответ на все наши вопросы!

Лир озадаченно кивнул, продолжая рассматривать моего лисомура, оказавшегося на самом деле каким-то чиррлой. А Рей продолжил, уже обращаясь ко мне:

– Слушай, это выше моего понимания. Как ты чиррлу-то очаровать умудрилась?!

– Никого я не очаровывала, – буркнула я. – Он сам ко мне пришёл, когда я была лисицей. И даже когда я расколдовалась, почему-то остался меня опекать.

В глазах Рея зажёгся безумный огонек естествоиспытателя.

– На лису, говоришь, клюнул? Надо же, как интересно!

В следующий момент он сделал хитрый пасс руками и сам превратился в шикарного крупного лиса. Лир слегка отодвинулся. А вот на чиррлу это произвело абсолютно неожиданный эффект: он выскочил вперед, закрывая меня, набычился, и душераздирающе зарычал. При этом его шерсть встала дыбом, так что он начал казаться раза в три больше обычного, и вокруг него в воздухе начали отчетливо проскакивать маленькие молнии. Остро запахло озоном и опасностью.

Лис-Рей отскочил как ошпаренный, запутался в собственных лапах и хвосте, плюхнулся на задницу и снова превратился в человека.

–Merde! Ну ни хрена себе! – ошарашенно пробормотал он, поднимаясь и потирая зад.– В жизни подобного не видел!

Лиру удалось лишь сдержанно улыбнуться, но было заметно, что он с трудом удерживается от смеха:

– Ну ты даёшь! Ты же самец! Надо было в самку превращаться! – тут он все-таки не удержался и рассмеялся.

– Сам в самку превращайся, – недовольно буркнул Рей, продолжая рассматривать моего чиррлу. – Иль будет просто счастлива!

Лир, улыбнувшись, лишь примирительно развел руками.