Венеция. Исповедь монашки

С девушкой-консультантом мы разговорились. Дарина приехала из Молдавии, получив как русскоговорящая предложение из Италии. Необычный поворот сделал из неё тонкую красавицу-специалиста в ювелирном искусстве. Она показала колье, которое они презентовали этим вечером. Украшение было усыпано крупными бриллиантами и переливалось под синтетическим светом магазина. «Вау», – невольно вырвалось у меня. Колье было внушительным. Грудь и шея обладательницы этого чуда искусства должны быть крупнее среднего, чтобы его удержать.

Моё внимание привлекла дама у соседней витрины: она примеряла различные колье из серии HardWear – массивные металлические цепи, олицетворение мужества и храбрости… или рабства. Посередине каждого украшения висел грузик, делающий колье похожим на кандалы.

«Тяжёлые, наверное», – пронеслось у меня в голове, и в этот момент рука девушки дрогнула: раздался звон, и золотая цепь, зацепив кандалами угол витрины, рухнула на каменный пол. Я перевела взгляд на консультанта, в её глазах стоял ужас, она прижала руки ко рту. Я удивилась: оно же не хрустальное. Кандалы – ну что с ними будет.

Покупательница ойкнула и быстро подняла колье.

Царапины на украшении, битая витрина… Кто покроет эти расходы? Судя по виду консультанта, – она сама. Покупательница отдала колье обратно и с невозмутимым видом попросила показать ей следующее, более дорогое…

Я отвела взгляд, нужно было платить. Самое простое было – не вникать в эту спорную и неуютную ситуацию. Как они обе будут из неё выходить – уже не моё дело. И как только я об этом подумала, напряжение из тела ушло.

Дарина подмигнула мне:

– Поэтому мы стараемся не давать в руки наши отдельные модели, даже на презентациях, как сегодня вечером.

– Какая опасная у вас работа, – улыбнулась я.

– Но она доставляет удовольствие, – Дарина положила в пакетик с моим украшением сэмпл духов, – их новинка, мои любимые.

– Вау, спасибо, – поблагодарила я.

Час в Тиффани прошёл незаметно. «Прямо как у Одри Хэпберн в фильме «Завтрак у Тиффани», – усмехнулась я про себя.

Звякнул телефон, мама просила забронировать столик для первого вечера «в каком-нибудь красивом месте». Задача была не из лёгких. В наш любимый с Димой ресторан на Бурано ехать поздно вечером будет неудобно, а с девочками мы ели в маленьких кафешках, совсем не предполагающих торжество. Так в один из первых дней я попросила Франческу посоветовать мне что-то недалеко от галереи, и та отправила меня на одну из итальянских площадей – Пьяццу Санта-Маргарита – ту самую, посреди которой росло раскидистое дерево. Под ним мы прятались в наше первое, самое романтичное путешествие в 2014-м году. Помню, тогда мы никак не могли выбрать город и страну, куда поедем, и договорились, что это будет сюрприз для меня, что Дима всё забронирует сам и ничего мне не скажет.

Не знаю почему, но к Италии у меня было предвзятое отношение. Впечатление портили представители страны, которые попадались мне на отдыхе на других курортах: громкие, крикливые большие итальянские семьи и компании, мне, наполовину замороженной питерской барышне, казались невыносимым образцом бескультурья и показателем горячей, необузданной крови. Помещать себя самовольно в окружение таких людей было самоубийством, поэтому я сказала Диме: только не Италия. Хотя ему явно туда хотелось отправиться со мной. Он даже один раз предпринял попытку переубедить и сказал, что те, кого я боюсь, живут на юге. Север Италии совсем другой, а Венеция – считай, другое государство. И мы рискнули.

Мне казалось, мы попали в затерянный город, Диснейленд, Мадюродам в Голландии, Музей на воде… Но только не в город, где могут жить люди. Это потом мы узнаем, что жильё тут продаётся, им владеют зачастую далеко не итальянцы, а коренных венецианцев по пальцам сосчитать. Это потом я смогу с завязанными глазами без навигатора и других помощников пройти от вокзала до конечной станции вапоретто перед тем, как оно отправится на соседнее Лидо и расстояние до огромного города сократится до часа ходьбы в любую сторону. Мне было не страшно и всё знакомо, но родители ехали сюда в первый раз, а я допустила фатальную ошибку – пригласила их в ресторан около Сан-Марко. Помог мне Трипэдвайзер, высокие рейтинги и белые скатерти, услужливые официанты и исключительно туристическая публика. Полный провал по всем факторам. Но что я могла предложить! Все мои познания сводились к кафе и «афган-фуд».

Когда Франческа отправила нас на Пьяццу Санта-Маргарита, она предложила две опции: пиццу за полтора евро или «афган-фуд».

– Что такое афган-фуд? – спросила я. – Афганская еда?

– Что? – недоумённо заморгала Франческа.

– Еда из Афганистана? Лепёшки там…

– Да, афган-фуд – это когда приходишь и сам накладываешь всё, что хочешь, а потом намазываешь это на лепёшку. Очень вкусно.

– Ясно, – с сомнением сказала я.

Ну и дела, дешёвая еда из Афганистана в центре Венеции. Кто владеет этой лавкой? Франческа вообще знает, что она ест? Ох уж это современное поколение.

Я вышла на площадь Санта-Маргарита. Всё, как в 2014-м, только нет дождя. Над головой спикировала чайка и громко гаркнула. Этих тварей здесь стоит опасаться. Вон на лавке зевающий турист, в руке бутер. Ставлю десять евро – до конца он его не доест: чайка отнимет. Меня догнала Лина.

– Ты придумала, где обедать?

– Вообще Франческа отправила меня искать афган-фуд, даже не знаю, откуда это здесь.

– Ничего себе! А итальянского нету? – Лина засмеялась.

Не мне одной показалась ситуация странной.

– Да, здесь нелегко будет найти именно то место. Тут таких заведений штук двадцать!

Мы начали обход с начала или с конца и довольно быстро нашли пиццу за полтора евро. Это была самая простая Маргарита с сыром сверху. Все другие кусочки стоили дороже. Ради интереса мы взяли самую дешёвую и вышли на улицу. Лавочки были заняты, и мы разместились на порожке у входа в чей-то подъезд.

– Смотри, – сказала Лина, – эти чайки – убийцы голубей. У них клюв в крови.

Я присмотрелась: действительно, сбоку на жёлтом клюве выделялась капля крови. Я прищурилась на солнце: капля стекала. Меня передёрнуло. Чайка громко каркнула, посмотрела прямо нам в глаза и стала медленно надвигаться. В этот момент мимо пролетела ещё одна, гоняясь за толстым голубем. Голубь явно отставал по физической подготовке и проклинал день, когда решил обосноваться в Венеции. Чайка перед нами продолжала медленно подходить, демонстрируя своё желание отобрать нашу еду. На всякий случай я встала и сделала нерешительный шаг навстречу. Ну уж нет, птица, я не турист, потакать твоим капризам не собираюсь.

– На счёт три нападаем на неё, – услышала я решительный голос Лины.

– Раз, два…

– Levati dai coglioni (итал. убирайтесь прочь!), – в чайку со стороны полетел камень.

Мы обернулись.

– Себастьян! – охнули мы.

– Совсем с ума посходили. Как будто бы это они коренные жители Венеции! Как бы не так, – он погрозил кулаком в воздух.

Себастьян стоял с двумя полными пакетами еды из магазина Пунто, что за углом, и доставал из кармана джинсов ключи.

– Дамы, вы позволите? – он собирался зайти как раз в ту дверь, на пороге которой мы сидели.

Как неловко вышло. Как будто мы его тут ждём. На всякий случай я воскликнула:

– Вы что, здесь живёте?

– Да, Аврора очень любит это место, – развёл он руками.

Мы продолжали стоять с открытыми ртами.

– Что? Вас удивляет, что мужчина из Германии променял езду на немецком автомобиле на вот это? – он потряс кулаками с пакетами.

– Жить в Венеции – это мечта, – промямлила я мысль, которая держалась у меня в голове последний месяц.

– Жизнь в Венеции – это очень смелый шаг. Здесь так много особенностей, порой не самых лучших, к которым нельзя быть готовым жителю любого европейского города…

Он не дождался от нас сочувствия, развернулся и ушёл в глубь холодной парадной.

– Он что, хотел, чтобы мы его пожалели? – спросила меня Лина.